Не поднимая глаз, джинн снова буркнул что-то неразборчивое, и в покои вошёл Авримм, его помощник. Он был маридом и обычно представал перед очами господина в образе благообразного старичка с длинной белой бородой.

– Откуда Иринейские сундуки? – поинтересовался джинн.

– Куплены у охотника, ваше превосходительство, – быстро ответил тот.

– Я спрашиваю: откуда? – голос джинна похолодел. Альбадассар очень не любил, когда кто-то тупил в его присутствии.

– Извините, ваше превосходительство, он сказал, что поменял их на выпивку. Откуда они у того, я не могу сказать. Не все понимают их ценность.

– Выясни, – коротко бросил его превосходительство, – и, если найдешь что подозрительное, сообщи, – и закончил разговор.

Предосторожности не были излишни, коль скоро речь шла об интересе Высших Сидхе. И хотя Альбадассар не был уверен, что именно эти предметы – причина сложностей с Сидхе, проверить это необходимо. Сюрпризы ему не нужны. Особенно с Сидхе. Некстати упомянутый Джерба и его участь всем наглядно показали, что бывает с теми, кто забывается.

Обычно все предметы, выставляемые на Аукционе, долго и обстоятельно проверяются. То, что Авримм не смог подробно объяснить происхождение предметов, не на шутку разозлило Альбадассара. Раньше такого за помощником не наблюдалось. Интересно, что это: случайность или?..

Альбадассар посидел пару минут в напряжённом раздумье и пошёл в небольшой альков, что притаился в углу его внушительных покоев. Там у него за ширмой было установлено зеркало. Он отодвинул ширму, оглядел зеркало внимательным взглядом и произнёс заклинание вызова. Джинн был существом осторожным и ко всякой странности, встречаемой в жизни, относился с недоверием. А иначе он не стал бы тем, кем стал.

Всякому знакомо, когда у тебя вот замечательное такое утро: солнышко, расслабон – и вдруг откуда ни возьмись какая-нибудь хмарь вылезает. Сосед стучать начнёт, например, или стройка за окном, или парочка ссорится. Да так, что все слышат. И весь позитив коту под хвост.

– Опять с утра в синьку?! Баблхлам спитой, лузер запропащий, поскотёнок синеносый, бу… – раздавался зычный крик на пол-улицы, чтобы все услышали, то есть абсолютно.

– Да-а-а не-е-е, а ведь я и-и… ик, я ишшо и не пи-ил, – изрядно помятый жизнью гули беззлобно отмахивался от энергичной собеседницы.

– Не пил он… нет, ну вы только посмотрите на него! Пас-ма-три-те на не-го! – возмущённо заорала то ли жена, то ли подруга. – Деньги где? За хату чем платить? Жрать на что покупать?! Деньги где – спрашиваю! А?! Где де-е-еньги?!

– К… какие деньги, и-ик? – машинально спросил гули. Лучше бы он этого не делал. Но было уже поздно, и по переулку понеслась просветительская речь, сдобренная всеми возможными эпитетами:

– Дублоны, монеты, золотые кружочки, мятные вафли, баблище… – список был долог, как локон красавицы Фарнис. – Наградил же ёрт сокровищем!

– Тсш-ш, – шикнул по привычке начинающий трезветь гули, – про него не надо.

– А про кого надо, а? – распалялась гулия. – Про Султан-бея, может быть?

– Не, – помотал головой тот, – про него тоже лучше не надо!

Голова болела и поворачивалась со скрипом. Что же такого было во вчерашнем сидре? Не могло его так накрыть. С пары-то пузырьков аптечных!

– Вставай, горе, нечего рассиживаться, – замахнулась с явно выраженной агрессией подруга, – а то щас прилетит!

Гули с кряхтением поднялся, держась за голову. Постепенно в глазах прояснялось, а в сознании – не очень. Подруга начала шипеть ещё сильней.

– Да ладно, ладно, – отмахнулся гули привычно, – всё будет. Ща, только вспомню…

Но вспомнить никак не удавалось. Вот вроде промелькнуло воспоминание о торге с каким-то важным джинном, и – нет… Мрак. Тишина.

– Водички бы… а лучше – сидра, – простонал он, обращаясь к небу. Небо, впрочем, осталось абсолютно безучастно к просьбе, а вот гулия взъярилась не на шутку.

– Да я тебе, да я тебя! – от подобной наглости её язык даже перехватило. Что само по себе было событием чрезвычайным.

Но гули уже не слушал. Какая-то отчётливая мысль, видимо, посетила его начинающую трезветь голову, и он замолчал. Подруга тем временем, не переставая возмущаться, подхватила его за локоть и потащила. Тот не сопротивлялся.

С дамой своего сердца Гамаль (такое имя было у нашего гули) предпочитал не спорить. Себе дороже выходило. Да и о чём с женским полом спорить? Какой бы ни был аргумент, а конец дискуссии всегда один: невиноватая я! Это ты во всём. Виноватый.

В голове и теле гудели остатки пойла. Вот ведь дилемма вечная: чем больше дал, тем больше жару. Чем больше жару, тем больше и угару. М-м-м, эх-х!

Но, как ни мычи, а придётся думать. О деньгах. Баба спуску не даст. Да и есть свой резон в её словах. Расходы-то имеются. Всегда. Даже если доходов никаких. Вот тоже несправедливость. И тоже извечная.

Гамаль поморщился. По всему выходило, что придётся опять к родственнику идти. Не хотелось, но другого варианта быстро перехватить фантики не придумалось. Да и за прошлое тот ещё не рассчитался. Напомнить надо б. А то всякое бывает. Подзабыл, наверное.

Штофчик закончился, и Печень, поняв (неправильно), что тёрка логически завершилась, решил отчалить. Поглядев на Сваю для вежливости (шеф как-никак), он, разведя руками, спросил:

– Ну, я пошёл? А то мне к девочкам…

– Слышь, ты в деле или ты по девочкам? – прямиком решил прояснить непонятки Свая. – А то как бабла на хвост, так ты здесь, а как поработать, так ты по девочкам.

– Дык, Свая, мы ж того, этого… – начал оправдываться Печень, – порешали вроде всё.

– Не всё, – отрезал шеф. – Производство где устроим? Для таких объёмов завод нужен. Работники. Охрана, опять же. Линии по упаковке. Штофчики на потоке. Что скажете? А то порешали они…

Парни погрузились в мрачные раздумья. Внезапно им показалось, что в светлом будущем как-то слишком много тёмных пятен.

– Ты, шеф, если план имеешь, выкладывай, – заявил Печень после трёхминутной паузы, – а то у меня скоро мозги скиснут думать.

– Да, точно, – решил поддержать товарища Трюм. – Сам же знаешь, ты – босс, как скажешь, так и будет.

– Да знаю, знаю, – махнул рукой босс. – Однако шанс вам даю. Раскрыться. Инициативу проявить. Себя показать. Не цените, вот…

– Да мы, да, шеф, да как ты можешь… – начали наперегонки клясться парни.

– Ладно, слушайте, – смилостивился Свая. – По-правильному производство организовывают рядом с рынком сбыта. Ну, чтобы логистика проще была. Да и товар к деньгам ближе – расходы жиже. Улавливаете?

Гавры энергично покивали. Свая продолжил:

– Поэтому лучший вариант – открыть бизнес… где?

Печень, видимо, потеряв по ходу дела нить размышлений, беспомощно посмотрел на Трюма. Тот не растерялся и повторил:

– Где?

Свая озадаченно посмотрел на подельников. Потом попробовал ещё раз:

– Я и спрашиваю вас: где?

Трюм, почесав башку, решил блеснуть:

– Там, где бизнесу лучше.

Свая, насторожённо уставившись на подельников, молчал. Парни, поняв, что дело начинает пахнуть неправильными эмоциями, решили исправить ситуацию:

– Где-нибудь подальше от плохого места? Чтобы ведьмы не сглазили, – предположил другое Трюм.

– И чтобы дублонов море, – закончил Печень. – А чо?

Свая вздохнул, помолчал, закрыв глаза. Лицо его исказилось странной гримасой, словно съел худой гаврский мондефрут. Рот его раскрылся, но что-то пошло не так, и Свая внезапно остановился в эмоциях. Сделал глубокий вдох. Помолчал. Потом ещё раз глубоко вдохнул, выдохнул и мрачно прояснил момент:

– В Джибдаре народ что делает?

– Товар покупает, на примечательности смотрит всякие…

– А потом?

– Шеф, – робко сказал Печень, исчерпав варианты, – мы не знаем. Мы ж там не были. Ни разу. Работаем вот. Всё время…

– Ну да, ну да, – с сарказмом бросил Свая. – Работаете вы… В общем, после туризма народ прибухнуть любит. Хоть в Джибдаре, хоть где. А тут и мы.