В начале 1249 г. Александр вернулся из Орды, но только под 1250 г. Новгородская первая летопись сообщила о прибытии князя в Новгород. События этих лет крайне скудно описаны в летописи. Считается, что, став киевским князем, Александр в Киев не поехал. По версии Татищева, его не пустили новгородцы «татар ради». Город якобы был настолько разорен, что не представлял ценности в качестве княжеского центра. Действительно, разорение было колоссальным, но Киев сохранял экономическое значение, а кроме того, был важным транспортным узлом. Здесь остались конторы итальянских купцов, действовала традиционная переправа через Днепр, сохранялись административные функции.

Созыв веча на Ярославовом дворище в Новгороде. Миниатюра Лицевого летописного свода, XVI в.

В конце 1249 г. Александр Ярославич был во Владимире при погребении князя Владимира Константиновича, а 1251 г. и начало 1252 г. провел в Новгороде, куда к нему весной 1251 г. прибыл из Галича митрополит Кирилл[446]. О том, где находился Александр во второй половине 1249 г. и с начала 1250 г. по весну 1251 г., неизвестно. Времени ему вполне хватило бы для посещения Киева.

Эти годы стали определяющими для князей в их отношениях с монголами. Великий князь теперь ставленник и данник хана. И если на западе Даниил Романович не решился на сохранение этой связи, то Александр Ярославич не просто поддерживал с ордой хорошие отношения, но интегрировал их во внутреннюю жизнь Руси. В некотором роде монголы заменили половцев – сторонний воинский контингент, который можно привлекать для борьбы с соседом. Но если ранее это были разрозненные банды кочевников, то теперь – «спецвойска» вселенской империи. Но не только войска – авторитет и могущество азиатской деспотии в сочетании с хитростью и амбициями восточноевропейцев.

Показательным предстает участие монголов в новом междоусобном конфликте, разразившемся на северо-востоке Руси в 1252 г. и приведшем к новому (первому после 1238 г.) разорению Суздальщины армией хана Неврюя. Существо произошедшего вызывало и вызывает разноречивые мнения. Попробуем рассмотреть источники подробнее.

Суздальская летопись – официальный и, чаще всего, наиболее достоверный источник по событиям тех лет – излагает дело в следующей последовательности:

«В лето 6760 [март 1252 – февраль 1253] Иде Олександр князь Новгородьскыи Ярославич в Татары, и отпустиша и с честью великою, давшее ему стареишиньство во всеи братьи его.

В то же лето здума Андреи князь Ярославич с своими бояры бегати, нежели цесарем служити; и побеже на неведомую землю со княгынею своею и с бояры своими;

и погнаша Татарове в след его, и постигоша и у города Переяславля;

[ничто не указывает на разрыв текста в этом месте, но, скорее всего, здесь пропущен рассказ о битве с монголами у Переяславля, так как далее сообщается о результатах этого сражения]

Бог же сохрани и и молитва его отца;

Татарове же россунушася по земли, и княгыню Ярославлю [скорее всего, жену Ярослава Ярославича] яша, и дети изъимаша, и воеводу Жидослава ту убиша, и княгыню убиша, и дети Ярославли в полонъ послаша, и люди бещисла поведоша до конь и скота, и много зла створше, отидоша.

Того же лета пустиша Татарове Олга князя Рязаньского в свою землю.

Того же лета приде Олександръ князь великыи ис Татар в град Володимер, и усретоша и со кресты у Золотых ворот митрополит и вси игумени, и гражане, и посадиша и на столе отца его Ярослава, тисящю предержащю Роману Михаиловичю, и весь ряд, и бысь радость велика в граде Володимери и всеи земли Суждальскои.

В то же лето преставися христолюбивыи князь Святослав Всеволодич»[447].

Еще Джон Феннел в специальной статье отмечал несогласованность изложения Лаврентьевской летописи: сразу говорится о завершающей стадии событий – Андрей бежал «в неведомую землю» (летописец даже не знает, что этой землей была Швеция), а потом сообщает о последствиях сражения под Переяславлем (опуская сам факт сражения) и о разорении монголами Суздальской земли. Подробно перечислены погибшие и описаны беды монгольского погрома; при этом вскользь упомянута супруга Ярослава Ярославича, захваченная и погибшая почему-то под Переяславлем, его дети и воевода «Жидослав», имя которого очень напоминает Жирослава Михайловича, которому Юрий Всеволодович поручил воеводство накануне битвы на Сити. Очевидно, что летописец пропустил и заметно отредактировал сюжет с монгольским нападением и битвой у Переяславля – даже глава интервентов Неврюй не назван по имени. С редакторской работой связана нравоучительная фраза о том, что Андрей решил «бегати, нежели цесаремъ служити» – явный полемический отсыл к политике «замирения Орды», которую проводил Александр Ярославич[448].

Совершенно иную, связанную и цельную картину событий – «Повесть о Неврюевой рати» – рисуют Софийская первая, Воскресенская и некоторые другие поздние летописи:

«Того же лета прииде Неврюй, и Котья, и Олабуха храбрый на землю Суздалскую, со многыми вои, на великого князя Андрея Ярославича. Бысть же въ канунъ Боришу дни, безбожьнии Татарове подъ Володимеремь бродишася Клязму, и поидоша ко граду к Переяславлю таящееся; наутрии же, на Боришь день [24 июля 1252 г.], срете ихъ князь великий Андрей со своими полкы, и сразишася обои плъци, и бысть сеча велика,

гневом же Божиим, за умножение грехов наших, погаными христиане побежени быша.

А князь великий Андрей едва убежа и приеха въ Великый Новъгород, Новгородци же его не прияша, он же еха к Пскову и тамо бысть немного, ожидал бо бе своея княгини; прииде к нему его княгини, и он оттоле и со княгинею идее в Немецкий град Колывань. И оставив ту княгиню, а сам ступи за море во Свейскую землю, местер же Свейский срете его и прия его с честью, он же посла по княгиню в Колывань; и бысть ту неколико время и со княгинею во Свейской земли. Пребыв же пакы ту, и потом прииде во свою отчину;

а тогда безбожнии Татарове плениша град Переяславль, княгиню Ярославлю яша, и дети изоимоша, и убиша ту воеводу Жидислава, и княгиню убиша, а дети Ярославли в полон поведоша, и людей много полониша, и много зла сотворив отъидоша»[449].

Последовательность изложения в Суздальской летописи позволяла исследователям реконструировать события таким образом: монгольские войска были приведены жалобами Александра Невского. Сначала князь поехал в Орду, потом оттуда пришла монгольская рать и выгнала князя Андрея, а затем вернулся Александр и сел на великокняжеском столе.

Стремление уличить национального героя в марании рук, с одной стороны, и желание во что бы то ни стало обелить его, с другой – привело ученых к многолетней полемике. Огня подлил В. Н. Татищев, который в «Истории Российской» полновесно развил обвинения в адрес Александра Ярославича: «И жаловася Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поимал, и выходы и тамги хану платит не сполна. Хан же разгневася на Андрея и повеле Неврюи салтану итти на Андрея и привести его перед себя. И того ж лета прииде из Орды Невруй салтан, и князь Катиак {далее изложение напоминает уже цитированную «Повесть о Неврюевой рати»}»[450].

Наиболее емко главенствующую у исследователей версию о «размолвке братьев в 1252 г.» изложил В. Л. Егоров: «Деятельный и очень жесткий по характеру князь (чему в летописях есть выразительные примеры) не мог и не стал мириться с тем, что младший брат оказался у руля внутренней и внешней политики Северо-Восточной Руси. Скорее всего, конкретной причиной столкновения между братьями стало выяснение соподчиненности в иерархии власти. Обладавший титулом великого князя Киевского Александр, несомненно, предъявлял права на верховную власть во всех русских землях, с чем Андрей не мог согласиться по крайней мере по двум причинам. Великое княжение Владимирское стало фактически автономным еще до монгольского нашествия, и, во-вторых, его утверждение было санкционировано высшей имперской властью в Каракоруме»[451].