По смыслу, исследуемое преступление представляло собой убийство или покушение на убийство представителя государственной власти в контрреволюционных целях по причинам и в связи с их служебной и общественной работой.
Все вышеизложенное дает нам основание констатировать, что на данном этапе, по мнению законодателя, терроризм представлял опасность государственной, а не общественной безопасности, о чем свидетельствует, в первую очередь, месторасположение нормы, а также характеристика жертв. Санкция ст. 64 УК РСФСР 1922 г. носила отсылочный характер, и наказание за совершение террористического акта было отражено в ч. 1 ст. 58 УК[59]. Традиционный подход в вопросе установления санкций, заложенный еще в предшествующих исторических памятниках, был сохранен и в УК РСФСР 1922 г. В качестве основного наказания применялась высшая мера наказания и конфискация имущества. Однако новым, ранее неизвестным направлением в области уголовного наказания стала возможность его дифференциации с учетом смягчающих обстоятельств и неосведомленности виновных о конечной цели совершаемого преступления. При наличии вышеназванных условий к лицам, причастным к совершению террористического акта, было возможно применение наказания в виде лишения свободы на определенный срок.
Отдельной нормой было криминализировано укрывательство и пособничество в совершении контрреволюционных преступлений, в том числе и террористического акта, в ст. 68 УК РСФСР 1922 г.[60] Наказание также могло быть дифференцировано с установлением нижней границы в виде лишения свободы не ниже одного года лишения свободы.
Уголовный кодекс РСФСР в редакции 1926 г. полностью сохранил традиции в вопросах борьбы с террористическими актами, ранее заложенные в УК РСФСР в 1922 году. Статьи 588 и 5812 в новой редакции полностью дублировали ранее рассмотренные ст. 58 и 68 УК РСФСР 1922 г. Вышеназванные механизмы были также продублированы и в Положении о преступлениях государственных от 25 февраля 1927 года[61], что свидетельствует о неизменности подхода в области противодействия террору.
Следующий документ, непосредственно затрагивающий вопросы борьбы с терроризмом, был принят в 1958 году. Им стал Закон «Об уголовной ответственности за государственные преступления»[62].
Ответственность за террористический акт была закреплена в первой главе «Особо опасные государственные преступления», что сохраняло традиционный подход к спектру нарушаемых исследуемым деянием общественных отношений.
Впервые в истории российского уголовного законодательства произошла дифференциация террористических актов, в основу которой была положена характеристика потерпевшего и цель преступления. В соответствии со ст. 3 «Террористический акт» посягательство происходило на общественные отношения в сфере охраны жизни и здоровья государственного или общественного деятеля, или представителя власти. Ст. 4 «Террористический акт против представителя иностранного государства» взяла под охрану официальных представителей иностранного государства. Целями классического террористического акта являлся подрыв или ослабление Советской власти. В рамках ст. 4 Закона – провокация войны или осложнение международных отношений.
Вышеназванные деяния входили в группу особо опасных государственных преступлений.
Дифференциация террористических актов открыла новое направление в области уголовно-правового противодействия им, хотя наказания были полностью идентичными, в том числе включающими в себя и экономические санкции в виде конфискации имущества.
Анализируемый нормативный правовой акт действовал вплоть до вступления в силу Уголовного кодекса РФ 1996 г. По этой причине в него вносились изменения, в том числе затрагивающие вопросы борьбы с терроризмом. Так, например, в 1989 году в ст. 71 Закона были криминализированы публичные призывы к совершению террористического акта[63].
Следующий нормативный документ, регламентирующий уголовно-правовые отношения, был принят в 1960 г. Им стал Уголовный кодекс 1960 года. Этот документ в целом сохранил концепцию в области борьбы с терроризмом, заложенную ранее, и в основной своей массе буквально включал в себя положения, закрепленные в Законе «Об уголовной ответственности за государственные преступления». В частности, ст. 66 УК «Террористический акт» и ст. 67 «Террористический акт против представителя иностранного государства»[64] полностью соответствовали ст. 3 и 4 Закона «Об уголовной ответственности за государственные преступления» и были расположены в главе первой «Государственные преступления» и отнесены к особо опасным государственным преступлениям.
Конец прошлого века стал переломным в вопросе борьбы с преступностью в целом и деяниями, содержащими в себе признаки терроризма в частности. Радикальное изменение политического, экономического курса требовало незамедлительной реакции законодателя в области регулирования новых, как ранее неизвестных спектров общественных отношений, так и уже существующих, но нуждающихся в существенном переосмыслении по причине переоценки их значимости. Все это открывает новый этап развития уголовного законодательства в области противодействия террористическим актам.
Так, Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР»[65] криминализировал еще одну самостоятельную разновидность террористического акта в ст. 2133 «Терроризм», а также ст. 2134 «Заведомо ложное сообщение об акте терроризма». Разместив их в главе 10 УК РСФСР 1960 г. «Преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения», законодатель четко дифференцировал разновидности рассматриваемого деяния в зависимости от спектра нарушаемых общественных отношений.
Все это дает нам основание констатировать, что в рассматриваемый период была сломана концепция, существующая на всех ранее проанализированных исторических этапах, устанавливающая, что терроризм ставит под угрозу только безопасность государственной власти.
Зарождение нового правового подхода сопровождалось и переоценкой цели терроризма.
Статьи 2133 и 2134 были нововведениями УК 1960 г. и не имели аналогов-предшественников в УК РСФСР 1922 и 1926 гг.
Хотя, как нами ранее было отмечено, однокоренные со словом «террор» дефиниции уже находили свое отражение в законотворческой деятельности, однако современное его понимание было заложено именно в ст. 2133 УК РСФСР 1960 г.
В отличие от ст. 66 и 67 УК РСФСР 1960 г., в ст. 2133 были включены принципиально иные конструктивные признаки. Так, в качестве цели терроризма выступало нарушение общественной безопасности либо принятие решений органами власти. Также нашли свое закрепление и способы совершения преступления. К ним были отнесены: взрыв; поджог; совершение иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, а равно наступления иных тяжких последствий. Эти способы находят свое закрепление и в действующей редакции ст. 205 УК РФ.
Еще одной особенностью анализируемой статьи стал возврат законодателя к закреплению поощрительной нормы, определяющей условия освобождения от ответственности за участие в подготовке акта терроризма, в примечании к ст. 2133 УК. Этот эффективный механизм предупреждения отсутствовал в национальном законодательстве на протяжении всего периода становления советской России. Однако он закреплен и сегодня, что свидетельствует о безошибочности законодателя в необходимости его применения.