Проводив ее до машины, я наклоняюсь над ней и прижимаю к двери.

— Что он сделал?

— Генри или твой отец? Кажется, сегодня национальный день мудака, и никто не подумал предупредить меня.

— Мой отец. Что он тебе сказал? — я пытаюсь держать себя в руках, но это невозможно. Я знаю, что потерпел неудачу, когда это сквозит в моем голосе.

— Атлас, я в порядке, — она проводит ладонями по моим рукам, пытаясь успокоить, когда я тот, кто должен утешать ее.

— Что он сказал? — я тихо повторяю.

— Я не знаю. Я не обращала особого внимания на то, что он говорил. Я была сосредоточена на попытке уйти, хотя он предложил мне место в своей бригаде уборщиков, — саркастически добавляет она.

— Он прикасался к тебе?

Ее голова опускается, но она кивает: — Думала, это ты снова забронировал номер, но ты опоздал, и я устала… — она затихает, словно что-то обдумывает, прежде чем поднять на меня остекленевшие глаза.

— Я проснулась и обнаружила его на диване рядом со мной, его руки исследовали мою грудь.

Она говорит это с какой-то клинической отстраненностью, словно отсутствие у нее эмоций не даст моим выйти из-под контроля.

Теперь, когда джинн выпущен из бутылки, нет ни единого гребаного шанса.

— Пит отвезет тебя домой.

— Атлас, подожди, — она хватает меня за руку, когда я смотрю на нее сверху вниз.

— Он того не стоит, — шепчет она. Она до сих пор понятия не имеет, кто я на самом деле или кто мой отец. Из-за этого она понятия не имеет, на что кто-либо из нас способен или что могло случиться с ней в той комнате.

— Айви, отправляйся домой. — Мой голос звучит пусто даже для моих ушей. Я замечаю, как она морщится, но она настойчива. Я отдаю ей должное. Она хватается за ворот рубашки и тянет вниз, пока ее губы не скользят по моим.

— Не делай ничего, от чего ты не сможешь оправиться.

— О, сладкая, если бы ты только знала мужчину, которого ты впустила между своих бедер. Я натворил столько дерьма в своей жизни, что нет ничего такого, от чего я не мог бы оправиться. Не беспокойся обо мне. Беспокойся о себе, потому что, когда я приду к тебе позже, я не смогу сдерживаться.

— Мне все равно, главное, чтобы ты вернулся, — шепчет она, хватая меня за запястья, когда я обхватываю ладонями ее лицо.

— Я всегда приду за тобой, — я целую ее. Мой гнев переполняет меня слишком сильно, чтобы сдерживаться, и к тому времени, как я отстраняюсь, на ее губе кровь, которую я слизываю.

Я отвожу ее в сторону и открываю дверь.

— Садись и езжай домой.

Мудро, что она не спорит. Она забирается внутрь и садится, пока я закрываю дверь.

Я поворачиваюсь и иду к Кензо, который стоит у своей машины, скрестив руки на груди, темные очки закрывают его глаза, но я могу сказать, что он тоже зол.

Я оборачиваюсь, когда слышу, как Айви зовет меня, и вижу, как ее голова высовывается из окна.

— Это была проверка.

Я киваю, ее предположение верно: — Он хочет знать, насколько глубоки мои чувства к тебе. Он пытается понять, изменилась ли моя преданность.

— Нет, Атлас, он не проверял тебя. Он проверял меня. Он знал, что ты будешь бороться за меня, иначе он не стол бы разыгрывать этот спектакль. Он проверял, насколько глубоки мои чувства к тебе. Он хотел увидеть, достаточно ли я сильна, чтобы стоять рядом с тобой или убегу при первых признаках опасности.

Я подхожу ближе, обдумывая ее слова.

— Он знает, что я бы никогда не позволил тебе сбежать.

Она закатывает на меня глаза, заставляя мою руку чесаться от желания отшлепать ее по вишнево-красной заднице.

— Он также знает, что я никогда не буду рядом с тобой, как бы сильно я ни старался. Не в твоем характере так подставлять меня. Ты всегда будешь идти на шаг впереди меня, используя свое тело, чтобы прикрыть мое.

Я наклоняюсь и снова целую ее, на этот раз нежно, растягивая момент, когда она забирает у меня часть моего гнева.

Отстраняясь, я стучу в дверь и говорю Питу, чтобы он уходил, наблюдая, как она мягко улыбается мне и садится обратно. Я смотрю в след отъезжающей машине, прежде чем вернуться к Кензо.

— Куда едем, босс?

— Он будет ждать меня дома. Не в его стиле прятаться, особенно если он думает, что ему нужно что-то доказать.

Я забираюсь на пассажирское сиденье и жду, пока Кензо заведет машину, прежде чем продолжить.

— Его действия сдвинули сроки.

— Я почему-то сомневаюсь, что у тебя с этим проблемы, — фыркает он.

— Вовсе нет. Но с Генри нужно будет разобраться после моего отца. Позвони Кейну. Скажи ему, чтобы он проснулся, и подготовь команду уборщиков. Они будут заняты сегодня вечером.

Кензо использует Bluetooth для совершения звонков, в то время как я использую свой телефон для перемещения вещей, что освобождает меня на остаток ночи.

К тому времени, как мы возвращаемся в поместье, все в порядке.

Кензо идет со мной к дому, проходя мимо машины моего отца. Мы направляемся прямо в мой кабинет и обнаруживаем, что он пуст. Один взгляд в окно показывает местонахождение моего отца.

— Он в саду с Джимом. Я больше никого не вижу, и он редко путешествует более чем с одним охранником, но все равно держи ухо востро.

— Это не первое мое родео, босс.

Мы выходим на улицу и спускаемся к каменной скамье, где сидит мой отец, как будто ему на все наплевать. Джим стоит прямо за ним, опустив руки по швам.

— Ах, Атлас, я думал, ты будешь здесь раньше. Возможно, я неправильно понял, как много эта девушка значит для тебя.

Я отвожу руку назад и ударяю кулаком ему в лицо, когда Кензо вытаскивает пистолет и направляет его на Джима.

— Ты облажался, старик, — киплю я, когда он ухмыляется мне, кровь покрывает его зубы.

— Хм… может быть, я не ошибся. Ты злишься. Я понимаю, но как твой отец, я должен был увидеть, достаточно ли она сильна, чтобы быть твоей королевой.

Я наклоняюсь и смотрю ему в лицо.

— И я должен последовать твоему совету насчет свиданий, да? Насколько я помню, женщина, на которой ты женился, закончила тем, что ее мозги были разбрызганы по кухонным шкафчикам.

— Я не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки, — он пожимает плечами, вытирая губы тыльной стороной ладони.

— Чушь собачья. Тебе не нравится, что ты не можешь контролировать каждую мелочь. К сожалению для тебя, это конец пути. Ты больше не являешься чьим-либо боссом, и на данный момент твое имя удалено из всех документов и открытых контрактов. Ты будешь получать пособие, чтобы продолжать жить той жизнью, к которой ты привык, но весь бизнес принадлежит мне. У тебя нет контроля, и если ты попытаешься снова переступить черту, я не оставлю тебе ничего, кроме одежды.

— Я твой отец, — рычит он, заставляя меня смеяться.

— Ты думаешь, это делает тебя неприкасаемым? Я позволяю тебе жить из-за того, кто ты есть, но не путай верность с любовью. Я позволял тебе слишком долго дергать за ниточки, потому что доверял тебе. Но теперь моя очередь, и ты можешь либо согласиться, либо идти нахуй.

— У тебя нет надо мной власти, маленький засранец, — рычит он, когда я хватаю его за челюсть и вытаскиваю пистолет.

— Ты прикоснулся к тому, что принадлежит мне, — я поднимаю пистолет, направляю его на Джима и нажимаю на спусковой крючок. Я с ликованием наблюдаю, как в его голове появляется дыра, красный туман окутывает Кензо, который даже не вздрагивает.

— Теперь я коснулся твоего. Шах и мат. — Я толкаю его и наблюдаю, как он падает со скамейки, приземляясь на задницу.

— Это твое единственное предупреждение. Держись подальше от Айви.

Он смотрит на скрюченное тело Джима, лежащее в грязи.

— Он был тебе как дядя, — тихо говорит мне мой отец, пытаясь сдержать свои эмоции. Возможно, Джим когда-то был для меня псевдодядей, но он был лучшим другом моего отца.

— Помни об этом в следующий раз, когда захочешь перейти мне дорогу.

Наклоняясь, я хватаю его за воротник и хладнокровно ударяю прикладом пистолета, вырубая его.