Еще один черновой вариант стихотворения: «Вышел в первые этот второй» (АР-4-42), — отсылает к более ранним «Странным скачкам» (1973) и стихотворению «Я был завсегдатаем всех пивных…» (1975): «Выйдут все в передние — / Задние и средние, / Даже предпоследние / Перейдут в передние» /4; 104/, «Они — внизу, я — вышел в вожаки» /5; 341/.

Налицо также противопоставление себя «вторым» — другим «гусям» (то есть людям), как в стихотворении «По речке жизни плавал честный Грека..» и в «Песенке ни про что, или Что случилось в Африке»: «В стае диких гусей был второй, / Он всегда вырывался вперед» = «Глотал упреки и зевал от скуки, / Что оторвался от народа — знал» = «Не пеняйте на меня — / Я уйду из стада!».

Ну и, разумеется, окружению героя это сильно не понравилось: «Гуси дико орали: “Стань в строй!” — / И опять продолжали полет». А сам герой постоянно выделяется своим поведением: «Я иду в строю всегда не в ногу — / Столько раз уже обруган старшиной» («Нараспашку — при любой погоде…», 1970), «Я отставал, сбоил в строю, / Но как-то раз в одном бою, / Не знаю чем, я приглянулся старшине» («Песня о моем старшине», 1970), «Меня не примут в общую кадриль» («Песня автомобилиста», 1972), «Выбивался из общей кадрили /Ив обычные рамки не лез» («Памятник», 1973; черновик /4; 260/), «Вот заиграла музыка для всех — / И стар, и млад, приученный к порядку, / Всеобщую танцует физзарядку, / Но я рублю с плеча, как дровосек: / Играют танго — я иду вприсядку» («Муру на блюде доедаю подчистую…», 1976), «Они кричат, что я опять не в такт, / Что наступаю на ноги партнерам» («Маски», 1970). Мотив, заключенный в последней строке, — наступаю на ноги партнерам — также встречается неоднократно: «Наступаю на пятки прохожим» («Баллада о гипсе», 1972), «Я тыкался в спины, блуждал по ногам» («Поездка в город», 1969). Сюда примыкает мотив «косолапости» лирического героя: «Эх, сапоги-то стоптаны, походкой косолапою / Протопаю по тропочке до каменных гольцов» («Реальней сновидения и бреда…», 1977), «Без реклам, без эмблем, / В пимах косолапых» («То ли — в избу и запеть…», 1968).

Разберем еще несколько параллелей между «Пожарами» (1977) и стихотворением «В стае диких гусей был второй…»: «Уже не догоняли нас и отставали пули» = «Дробь оставшихся не достает»; «А там — в галоп, под пули в лоб» = «Так все время — под пули от вьюг» /5; 582/; «А мы летели вскачь — они за нами влёт» = «Влёт глотать эту гладь» /5; 584/.

В первом случае формальное место битвы — Украина[1583], а во втором — сначала поселок Красная Гора (в 235 км к западу от Брянска), оккупированный немецко-фашистскими войсками в августе — сентябре 1943 года: «А однажды за Красной Горой, /Где тепло и уютно от тел, / Понял вдруг этот самый второй, / Что вторым больше быть не хотел: / Всё равно — там и тут / Непременно убьют, / Потому что вторых узнают»; а затем — Крымская АССР: «Бой в Крыму: всё в дыму, взят и Крым» (заметим, что еще в одной песне — «Тот, который не стрелял» — содержится отсылка к наступательной операции 1944 года по освобождению Крыма от фашистов: «Наш батальон геройствовал в Крыму, /Ия туда глюкозу посылал, / Чтоб было слаще воевать ему. / Кому? Тому, который не стрелял»). В результате многие «гуси» погибли, а те, кто остался в живых, вновь пытаются спастись бегством: «Дробь оставшихся не достает». И в обоих произведениях с горечью говорится о потерях: «Пел ветер всё печальнее и глуше <…> Убитых выносили на себе», «Каждый первый над каждым вторым / Непременные слезы прольет».

Теперь перейдем к другим параллелям.

В стихотворении «Мне скулы от досады сводит…» (1979) лирический герой признаётся: «Дразня врагов, я не кончаю / С собой в побеге от себя» /5; 231/. А в стихотворении «В стае диких гусей был второй…» (1980) читаем: «Я нарочно дразнил остальных». В последней цитате обыгрывается фразеологизм «дразнить гусей». Однако в реальной жизни Высоцкий вел себя так далеко не всегда: «Снова спросил его, будет ли он петь [в клубе КГБ] “Охоту на волков”, но Володя уже все для себя решил — не надо “дразнить гусей”»[1584]. То же самое он говорил сотруднику итальянской телерадиокомпании RAI Борису Розину: «С достоинством уточняет условия: чтобы фильм был именно о нем, а не жене, о своих трудностях, но не о преследованиях (“зачем попусту дразнить вождей?”)…»^[1585]. Хотя иногда ему очень хотелось «подразнить вождей» — например, когда он с готовностью согласился участвовать в подпольном альманахе «Метрополь» (1978). Как вспоминает Марк Розовский: «Помнится, Василий Палыч [Аксенов], говоря со мной о “Метрополе”, особенно упирал на участие Высоцкого.

— Мы ИХ умоем Володей.

Имелось в виду, что все его стихи всем известны, благодаря магнитофонам, а ведь не печатают, суки!..»[1586].

Приведем еще свидетельство Ольги Трифоновой, также связанное с Аксеновым: «Он никогда особенно близко не дружил с Аксеновым. Но когда Василия Павловича перестали печатать, Высоцкий принес ему тысячу долларов. Аксенов мне сам рассказывал, как это было. Он, хоть и нуждался в деньгах, потому что всегда имел пристрастие к фирменным шмоткам и был щедрым человеком, стал отказываться: “Спасибо, конечно, но это лишнее, на хлеб пока хватает”. — “А я как раз хочу, чтобы вам хватало еще и на масло, — ответил Высоцкий. — Я хочу, чтобы в вашей жизни ничего не менялось и чтобы ‘они ’ там, наверху, это видели и злились, что не могут вас достать”»[1587] ^[1588].. Еще один вариант реплики Высоцкого в изложении Ольги Трифоновой: «А я вот как раз и хочу, чтоб не только “на хлеб”, а чтоб вы не меняли своего уровня, чтоб они видели это и злились, что не могут вас достать”»^⁹⁶.

Вместе с тем в черновиках стихотворения «В стае диких гусей…» поясняется, как лирический герой «дразнил остальных»: «Потому он и скреб их по нервам» (АР-444), — что явно напоминает «Натянутый канат» (1972), где возникала такая же ситуация: «Он по нервам, нам по нервам / Шел под барабанную дробь». Очевидно, что в обоих случаях поэт говорит о своем воздействии на зрительскую аудиторию.

Следующий черновой вариант содержит неожиданный мотив: «И гусыня твоя на сносях» /5; 584/. Впрочем, так уже было в «Смотринах» (1973), где лирический герой говорил о своем неблагополучии: «А тут вон баба на сносях». И дальше упоминались… те же гуси: «Гусей некормленых косяк».

Другим произведением 1973 года, содержащим параллель с черновиками стихотворения «В стае диких гусей…», является «Сказочная история»: «Все ворочали мозгами» /4; 54/ = «Но ворочался мозг под корой» /5; 579/. В последней цитате речь идет о «втором», который «всегда вырывался вперед», а в первой — о «парне Ване» и его друзьях, с которыми он пировал в кабаке «Кама».

И, наконец, еще один вариант стихотворения «В стае диких гусей…»: «И над этой загадкою-стервой / Бился он об скалу головой: / Существует всегда самый первый, / И не водится “каждый второй”» /5; 580/, - восходит к «Моему Гамлету» (1972), где лирический герой говорил от первого лица: «Я бился над словами “быть, не быть”, / Как над неразрешимою дилеммой».

***

Итак, лирический герой считал, что убивают именно вторых, и поэтому решил стать первым, надеясь, что сможет, таким образом, остаться в живых. Однако, отстрел гусей (по сути дела — та же охота на волков, охота на кабанов и охота на мангустов¹³⁹¹) продолжается: «Мечут дробью стволы, как икрой, / Поубавилось сторожевых». И получилось совсем не так, как предполагал герой: «Пал вожак, только каждый второй / В этом деле остался в живых».