Справа гостиная, продолжением кухни, длинный мягкий диван с оттоманкой манил подушками уютно устроиться на нем с книгой под пушистым пледом. Хорошо, что соседка включила отопление заранее, полы были теплыми.
Небольшой плетеный диванчик здесь был явно лишним, скорее всего, как и три кресла из ротанга, заботливо перевернутые на столик, предназначен для летних посиделок на террасе. Стекло для столика надорванной с угла упаковкой выглядывало из-за дивана. Подушки для кресел и диванчика, аккуратно запакованные, лежали на полу.
За кухней - небольшая кладовая с полочками и морозильной камерой, напротив - туалет, чуть подальше - ванная комната. Две небольшие спальни напротив друг друга, большая гардеробная со шкафами-купе, техническая, и все, между ними - дверь на веранду, в зимний вход и на мансарду.
Ну что ж, холодильник есть, огромная двуспальная кровать в одной комнате, комод. Во второй, правда, голые стены. Стиралка и сушилка в ванной. Ирина включила везде свет, повернула-завернула вентили - и вода есть. Жить можно.
Чувствовалось, что к проекту дома была приложена женская рука, все предусмотрено - в туалете установлена дополнительная раковина, биде. В ванной комнате душевая с матовыми дверками, выложена шершавой узорной плиткой, чтоб не поскользнуться, сверху широкий, с несколькими переключателями для напора воды, душ, и по бокам два, чтоб, например, сполоснуться, но волосы не мочить. Есть и чугунная, увесистая, в которой долго не остывает вода, ванна, может, еще с советских времен.
[1] Дочка (тат.)
[2] Тетя (тат.)
[3] Выпечка татарской национальной кухни.
- Кызым, ты где? - послышалось с кухни.
- Я здесь, Наиля-апа, - вернулась на кухню Ира, села за стол рядом с гостьей.
- Смотри, тут эчпочмаки, эти пирожки с капустой, эти - с зеленым луком, уже со своим.
- Ой, куда столько!
- Ешь, вон, какая худенькая, одни глаза светятся. Редко готовлю, я на работе ем, сын тоже. Да и не люблю кулинарить. Пирожки, и то, получаются через раз. Ну что, посмотрела хоромы?
- Да, дом прекрасен! А почему его продали?
- Так москвичи строили-строили, только летом приезжали, лет пять, да, в двенадцатом году купили, старый пока снесли, новый добротно ставили. Мебель привезли, еще не заехали, Евгения Васильевича обратно в Москву вызвали. Как они с женой сокрушались, но, видно, большой должностью поманили. Мы, правда, думали, что долго участок будет без хозяина стоять, дорогой получился по деньгам, у нас в поселке таких цен не бывало. А тут - пару месяцев не прошло, продан, даже никто смотреть не приезжал, кроме риелторши. Улыбчивая такая деваха, говорливая.
- Подруга моя, Женька. Я давно хотела купить такой дом, а тут все сложилось… - внезапно брызнули слезы из глаз, опять сказалось напряжение последних дней. Наиля молча гладила девушку по голове, давая время выплакаться. - Послезавтра я бы замуж вышла, Наиля-апа, и этот дом был моим подарком на свадьбу, больше, конечно, самой себе, чем жениху, но, я думала... Три года жили вместе, все хорошо было, как в прекрасном сне, я так считала, а выяснилось, что спала плохо и на навозной куче. Мой отец - его начальник, мы и познакомились у папы на работе, случайно.
Наиля встала, открыла шкафчик с посудой, достала стакан, налила воды, и опять села рядом.
- Оказалось, что я - никчемное бревно. Терпит меня только из-за отдельного кабинетика и лучшей должности, обещанной моим отцом после свадьбы. В любовницы себе папину даму сердца пристроил, вот где персик! Будет им послезавтра залп с фейерверками вместо свадьбы, - горько рассмеялась девушка, встряхнув рыжими кудрями, будто отгоняя от себя плохие воспоминания. - Поэтому я и приехала сюда, бурю в стакане переждать, а тут сразу этот, в шрамах, алкаш небритый, старый пень, уже в кавалеры набивается!
- В шрамах? Решад, что ли?
- Да, так, кажется, его ваша Фирюза назвала. Решад Маратович, точно. Вместе с бабкой по пути посадила, до сих пор в салоне воняет. Наглый какой, ему бы самомнением на базаре торговать! Старпер, в отцы мне годится, а все туда же! И уснуть не смогу, вдруг заявится, страшила! Урод моральный…
Наиля еле сдержалась, чтоб не рассмеяться, услышав характеристику своему сыну, но у девочки капали настолько горькие слезы, что женщина решила промолчать, побоялась, что от новости, что тот «алкаш» - ее ближайший сосед, малышка на нервах усвистит обратно в город. А в городе у нее проблемы.
Женщины еще немного поболтали про погоду, рассаду, местные обычаи, Ира совершенно успокоилась, начала улыбаться.
- Ох, дочка, мне пора, да и тебе отдохнуть нужно, - поднялась из-за стола соседка. - Ты постельное белье привезла?
- Да, купила новое, что-то еще покидала в сумки, сейчас в дом занесу, разберу, что есть. Если что - завтра съезжу в Зареченское, докуплю. Спасибо Вам!
В ворота гулко постучали, скрипнула калитка. На террасу шагнул молодой улыбчивый мужчина в полицейской форме:
- Ау, есть кто? Здра-а-авствуйте, красавица, так Вы и есть новая хозяйка? Наиля Ильдусовна, доброго здоровья! Как халляр[1]? Ярканат дома, или до сих пор на работе?
- На работе твой дружок, чего спрашиваешь, раз знаешь, - строго ответила женщина. - Это, кызым, наш участковый, Алексей Сергеевич, шалопай еще тот.
- Да можно просто - Леша, для такой красавицы какие отчества! - мужчина крепко сжал руку новой соседке, привычным жестом откинул назад светлые непослушные волосы. - А я иду, смотрю - в доме свет горит, дай, думаю, зайду, познакомлюсь. Если что - я напротив живу, холостякую помаленьку.
- Вот, Леш, помоги-ка Ирине Александровне сумки принести, а я пойду, прилягу, устала сегодня. А, кызым, завтра я пораньше с работы буду, могу с тобой в райцентр и съездить.
- Очень хорошо, Наиля-апа, я только рада!
- Лешка, чтоб сумки помог перенести, и рысью к себе! Девочка устала.
- Слушаюсь, Наиля Ильдусовна! - отдал честь полицейский. - Ярканата бы мне поймать, в выходные обещал беседку помочь доделать.
- Телефон опять потерял, растяпа? Позвони дружку своему, напиши, я его давно за уши не держу.
- Да привычней спросить. А телефон дома оставил, - бесхитростно улыбнулся парень.
- Когда ж вы уже остепенитесь, женами обзаведетесь…
- А вот у нас Ирина Александровна не замужем? Готов хоть завтра! Или на следующей неделе, можно через месяц, года не пройдет, по первому свистку!
- Тьфу, шураленок[2], вырос с елку, все без толку, - Наиля беззлобно щелкнула по носу парня, уходя.
- Ну что, Ир, пойдем разгружаться? Какая у тебя машинюка знатная, Хаммер?
- Он самый, тройка. Это машина отца, потом свою перегоню, у меня попроще аппарат. Кстати, а где заправка в округе?
- Десять километров чуть дальше, да, а ты, главное, как в старом анекдоте, мотор заглуши, когда заправляться будешь, а то так Хаммер и не заправишь, правду говорю.
- Знаю этот прикол. Да, жрет, скотинка, за троих, но и пашет безотказно.
- Кстати, мы же на «ты»? А то в нашем возрасте выкать смешно, верно? Ты же меня лет на десять младше, да? Мне вот в мае - тридцать будет, самый сок!
- Это ты так технично мой возраст пытаешься узнать? Леш, я совершенно не стесняюсь, в июне двадцать семь стукнет.
- Надо же, я б тебе и двадцати не дал! Ну, так что, женимся? Я - умный, молодой, красивый, - стал загибать пальцы Леша.
- А чего до сих пор в холостяках?
- Ир, я ж говорю: я - умный!
Хохот после его слов слышала вся округа. Общаться с Лешкой было легко, спокойно. Пока носили сумки и устанавливали колонки, болтали на разные темы, подначивая друг друга, смеялись до слез, как будто были знакомы всю жизнь. Алексей помог снять ставни с окон, сложил аккуратно в кладовке под лестницей, ведущей на мансарду.
- И это все твое хозяйство? - удивился Лешка, когда последняя коробка перекочевала в дом. Чайник-то есть?
- Напрашиваешься?
- Ну да, пока Ярканата жду, можно и по чайку.
