— Зачем ты это делаешь? — спрашивает она сквозь зубы.

— Что?

— Просишь меня выбрать.

— Я помогу тебе. — Я тянусь, собираясь обнять ее за талию, но вовремя спохватываюсь и прижимаю ладонь к холодной столешнице. — Но все же попробуй сама. Это всего лишь еда. Любой твой выбор будет правильным, так что не волнуйся.

Она хватается за край стола перед собой и смотрит на продукты. Проходит минута. Потом еще пять.

— Все в порядке, — успокаиваю я. — Не торопись.

Желание погладить ее по спине или поцеловать в волосы пожирает меня заживо. Однажды я забылся и поцеловал ее в затылок. Надеюсь, она уже спала и не заметила. Наверное, она бы возмутилась, если бы узнала, что я к ней неравнодушен. Ведь это неправильно во многих отношениях. Когда на днях она упомянула, что ей всего восемнадцать, это только усугубило ситуацию. Она на пятнадцать лет моложе меня. Мне нужно держаться от нее как можно дальше.

— Я не могу. — Ася скребет ногтями по столешнице, крепче сжимая край, а ее глаза не отрываются от коробки с хлопьями.

— Конечно, можешь, — говорю я, борясь с желанием к ней прикоснуться.

Мне не по себе каждый раз, когда вижу, как она пытается сделать даже самый простой выбор. Ася по-прежнему не хочет разговаривать с психологом, поэтому я звоню ему каждые два дня, чтобы попросить совета. Психолог посоветовал мне создать ситуацию, в которой Ася должна будет принять небольшое решение, но я не мог настаивать, если ей станет дискомфортно. Доктор каждый раз повторяет мне, что для того, чтобы Ася поправилась, ей нужна профессиональная помощь. Но это может произойти только в том случае, если Ася готова ее принять.

Проходит несколько секунд, и я вижу, как Ася протягивает правую руку вперед, к хлопьям, но потом останавливается. Я придвигаю коробку ближе, но убеждаюсь, что та еще достаточно далеко, чтобы она могла дотянуться до нее.

— Ты говорила, что дома любила есть хлопья. Как думаешь, изменились ли твои предпочтения?

— Нет.

— Тогда можно с уверенностью сказать, что ты выбрала бы хлопья. Давай, еще немножко.

Ася поджимает губы и в следующее мгновение хватает коробку и прижимает к груди, как будто это что-то бесконечно дорогое.

— Я сделала это, — бормочет она.

— Видишь? Все наладится.

Она обхватывает свободной рукой мое запястье, впиваясь в меня взглядом. Ладошкой движется вверх, вдоль моего предплечья.

— Спасибо, — говорит она и слегка наклоняется ко мне.

— В любое время, Mishka. — Я неохотно делаю шаг назад. — Давай поедим. Я умираю с голоду.

На лице Аси мелькает непонятное выражение, когда ее рука падает с моей. Она отворачивается и начинает отсыпать хлопья и наливать молоко в одинаковые черные миски. Кажется, до ее прихода я их не доставал. На самом деле, больше половины кухонных предметов не использовались, аккуратно убранные в ящики и шкафы. Из всего, что у меня есть, я довольствовался лишь двумя тарелками, несколькими стаканами и кофейными чашками. Не помню точно, но, возможно, плиту я включал всего пару раз.

Когда Ася закончила, я несу миски в столовую. Она идет на шаг позади меня, сжимая в руке подол моей футболки, — и так почти всегда. Только когда дохожу до стола, она отпускает мою футболку и садится на стул справа от меня.

Все время Ася ведёт себя очень тихо. Когда ест. Когда ходит по дому. Даже когда готовит. Не слышно ни звона кастрюль, ни звона столового серебра, вообще никакого шума, разве что она напевает себе под нос. Я не могу расшифровать песню, но мелодия кажется мне знакомой.

Интересно, она и раньше была такой тихой, или это следствие всего, что с ней произошло? Но огонь в ней еще живет. Может, он и подавлен в глубине души, но он есть. Тот, кто причинил ей боль, не погасил его полностью.

Павел

— Ну что, готова? — спрашиваю я.

Ася стоит посреди спальни, обхватив себя руками.

— Нет.

— Надо купить тебе одежду. Все, что я купил, тебе не подходит. — Я киваю в сторону рубашки, которая ей велика как минимум на два размера. На ногах синие джинсы тоже закатаны. Как я так оплошал? Когда покупал одежду, она показалась мне маленькой. Ася, возможно, поживет у меня недолго, но я не допущу, чтобы она постоянно одергивала рукава своих рубашек. Я хочу, чтобы она чувствовала себя комфортно.

— Магазин рядом, и мы будем там одни.

Ася глядит в пол, прикусив нижнюю губу.

— Ася. Посмотри на меня, детка, — говорю я, и она нехотя поднимает голову. — Я не отпущу твою руку, что бы ни случилось. Ты будешь в безопасности.

— Ты сказал «в безопасности», — бормочет она. — Ты не сказал «все будет хорошо». Почему?

— Потому что, возможно, все может пойти не по плану. Возможно, ты испугаешься, потому что впервые выходишь на улицу после почти трехнедельного перерыва. Ты можешь даже психануть. — Я сжимаю ее руку. — Но все это время ты будешь в безопасности. Ты понимаешь, о чем я говорю, mishka?

Ася ловит мой взгляд, и на мгновение меня поражает доверие, которое я вижу в его глубине. Роман доверил мне свои клубы, когда поручил мне управлять ими. Но еще никто не доверял мне свою жизнь. Чувство безопасности — одна из самых основных человеческих потребностей, и Ася мне доверилась.

— Хочешь взять машину или прогуляемся пешком? — спрашиваю я. — Магазин всего в двух кварталах отсюда.

Ася смотрит на меня, поджав губы. Похоже, ей все еще трудно самой принимать решения, но она идет на поправку. Сегодня утром она открыла холодильник и достала молоко, чтобы приготовить хлопья на завтрак, наверное, сделала это, не задумываясь. До сегодняшнего дня она просто открывала холодильник и смотрела внутрь, пока я не приходил и не выбирал для нее молоко. Я бы ни за что в этом не признался, потому что это безусловно эгоистично, но втайне мне это нравится.

Я никогда ни в ком не нуждался или, лучше сказать, никогда не позволял себе в ком-то нуждаться. И никто никогда не нуждался во мне. До сих пор это понятие было для меня совершенно чуждым. Сама мысль о том, что я нужен Асе, питает тоску, которой я раньше не мог дать названия.

Мы по-прежнему спим в одной постели. Первые несколько ночей думал о возможности перебраться в другую спальню, но видел страх в глазах Аси, когда пытался уйти и снова ложился рядом с ней. В какой-то момент я перестал пытаться. Мне нравится, как она прижимается ко мне, когда просыпается от кошмара, как будто близости со мной достаточно, чтобы прогнать чудовищ.

— Тогда мы прогуляемся пешочком, — говорю я и выхожу из комнаты, а Ася идет следом, крепко сжимая мою руку.

* * *

Мы единственные покупатели в небольшом бутике, который я выбрал. Я заранее позвонил владельцу и попросил его проследить, чтобы никого не пускали в бутик, пока мы не закончим. Также попросил, чтобы вышли все сотрудники магазина, кроме одной работницы кассы, которой тоже было сказано не покидать своего места.

Ася останавливается посреди магазина и оглядывается по сторонам, пробегая глазами по длинным стеллажам с одеждой и полкам с обувью. Она все рассматривает, глубоко вдыхает и сжимает мою руку.

— Давай начнем с нижнего белья, — предлагаю я и веду Асю в дальний угол магазина.

Ася рассматривает выставленные вещи, но ничего не берет. Ее взгляд блуждает по нижнему белью, задерживаясь на одних вещах на несколько секунд дольше, чем на других. Обычно ее внимание привлекают яркие цвета. Белые вещи она пропускает, как будто их и нет.

Я внимательно слежу на ней, пока она рассматривает выставленное нижнее белье, и запоминаю каждый предмет, на котором ее взгляд задерживается на долю секунды дольше, чем на остальных. После того как она закончила разглядывать витрины, я беру самый маленький размер каждой вещи, которая привлекла ее внимание.

— Все в порядке? — Вижу, что Ася наблюдает за мной. Ее глаза наполнены непролитыми слезами. Я провожу тыльной стороной ладони по ее щеке, затем киваю в сторону вешалки слева от меня. — Давайте займемся рубашками.