— Места для других лодок тоже должно хватить, — сказал он.

— Так вы их, значит, зимой всегда тут держите? — спросил я.

— Да, они под крышей вообще-то быть должны.

— Ну, видимо.

— Может, не против помочь мне перетащить их сюда?

— Конечно, — ответил я. — Хоть так я вам могу отплатить за всю вашу помощь.

— Ну что, сразу и начнем?

— Ага, меня устраивает.

Пока мы возвращались к грузовику, я впервые заметил, что дождь прекратился, а небо выглядело уже далеко не таким зловещим, как раньше. Когда же мы доехали до озера, показалось возможным, что и солнце выглянет. Шесть лодок лежали там же, где мы их оставили. Мистер Паркер задним ходом развернул прицеп, и мы втащили на него две — его новой лебедкой. Когда вернулись в сарай, их нужно было перенести на деревянные чурбаки. Я думал, придется поднатужиться, но он просто поднял прицеп и грубо спихнул лодки через задний борт. Я поморщился, когда они соскользнули на бетон, но сработали их так крепко, что они даже не поцарапались. Теперь следовало лишь немного приподнять их и вогнать под низ чурбаки. Казалось, весь процесс он продумал заранее, и все прошло как по маслу. В то же время после того, как мы сделали три такие ходки, я почувствовал, что несколько выдохся, — и, думаю, крякнул под тяжестью, когда мы перетаскивали последнюю лодку.

Отчего мистер Паркер заметил:

— А вы не очень сильный, нет?

— Ну, я и не слабак, — возмутился я. — Вообще-то я довольно много тяжестей подымал.

— Это когда было? — спросил он.

— Я работал напогрузке на фабрике.

— Мне казалось, вы говорили, что работали в покрасочном цеху.

— Потом — да. А сначала работал на погрузке.

— Значит, грузили и красили, — сказал он. — Что еще?

— Ну, да ничего вообще-то. Разве что немного столярничал.

— Вы, значит, профессиональный столяр?

— Э… нет.

— А с сантехникой как? Про это что-нибудь знаете?

— Не, боюсь, что нет.

— А я умею сантехнику, — объявил он. — И сварку.

Вообще-то я мало чего не умею, если вдуматься. Знаю про осушение земель, посадку деревьев, постройку заборов и валку леса. Могу поменять гидравлику почти на всех типах тракторов, да и за всеми своими машинами ухаживаю сам. А они — и бензиновые, и дизельные, между прочим. В прошлом пахал, доил и лечил овец, а также паразитов на них уничтожал. Устанавливал септические резервуары. Досконально разбираюсь, как работает шламонасос «Уотфорд». Я сам построил этот сарай, в котором мы сейчас стоим, и сам залил почти весь бетон, что вы видите на этом участке.

Пока он мне все это рассказывал, я стоял возле лодок и неопределенно кивал. Не очень понятно было, к чему он клонит, но само по себе все было довольно интересно.

— Могу работать на циркулярных пилах, механических экскаваторах, молотковых перфораторах и сваезабойных машинах, — прибавил он, а затем умолк и значительно посмотрел на меня. — Ничего не знаю я только про лодки.

— О, — сказал я. — Правда?

— Вообще ничего.

— Ну, я и сам с ними знаком немного.

— Может, и так, но я вижу, вы их цените больше, чем я.

— Мне они нравятся, да.

Он сунул руки в карманы и уставился в пол.

— Штука вот в чем, — сказал он. — Мне хочется их покрасить, и я б желал, чтобы сделали это вы.

— Но это дело длительное, — ответил я. — Им нужно несколько слоев краски, если делать как положено.

— Это ничего. Краски у нас много.

— К тому же может оказаться, что понадобится конопатка.

Он поднял голову.

— Конопатка?

— Чтоб не протекали.

— Ну вот, видите, — сказал он. — Откуда мне было про это знать? Про конопатку я раньше даже не слышал. Вы как раз что надо человек для такой работы.

Пока мы беседовали, на одной лодке заиграл тонкий лучик солнечного света. Выглядело так, словно мокрядь снаружи и впрямь уступала погодным условиям пояснее и поярче. В этом резком свете позолота вдоль планширя лодки вдруг обрела немного своего былого блеска, к лодка стала смотреться поразитель-на Несомненно было, что краску следует подновить, но на несколько секунд у меня перед глазами возникла картинка того, как это будет выглядеть по завершении работы. Я лишь мог представить себе воздетый нос лодки, когда все детали тщательно подновлены вручную, и золотые линии, идущие от носа до кормы. Да, подумал я, завершенное судно будет выглядеть великолепно.

— Беда в том, — сказал я, — что на все семь уйдет не одна неделя.

— Но к Рождеству же вы закончите, нет? — сказал мистер Паркер.

— Ну, вероятно, да. Но мне правда очень скоро нужно уезжать.

На мое слабое возражение он не обратил внимания.

— У нас есть флигель, где вы можете пожить, если захочется.

— О, — сказал я. — Э… правда?

— Вон через двор. Зимой вполне уютно, точно говорю. И каждый день с нас завтрак.

— Звучит приятно.

— Гейл, конечно, готовить будет.

Я обдумал его предложение и осознал, что сопротивление мое истощается. По правде говоря, я чувствовал, что выдохся. Дождевик, который я не снимал несколько часов, теперь снова высох, но мысль о том, чтобы повторить утреннюю поездку, меня не соблазняла.

С другой стороны, приглашение пожить где-то, да еще и с завтраком каждое утро, казалось очень привлекательным.

— А можно пока тут мотоцикл поставить? — спросил я.

— Конечно, можно, — ответил он.

— Ладно, — сказал я. — Остаюсь.

Через несколько минут он повел меня через двор смотреть флигель. Местечко было крохотное, с крошечной ванной. Когда мы вошли, там было несколько промозгло, но, как мистер Паркер продемонстрировал, щелкнув выключателем, нагревалось тут довольно быстро. Из одного окна открывался хороший вид на его дом. А вот озера видно не было. После того как он оставил меня обустраиваться, я потрясенно осознал, что не ел весь день. Неудивительно, что я так ослаб и устал. Решил, что лучший порядок действий — съездить в лавку Ходжа и чем-нибудь запастись, поэтому сходил и еще разок попробовал мотоцикл. Облегчение пополам с разочарованием: я обнаружил, что он по-прежнему не заводится. И я отправился в Миллфорд пешком.

К дверям лавки Ходжа был приделан небольшой колокольчик. Он зазвонил, когда я вошел, но хозяин несколько минут делал вид, будто не услышал. Хотя я знал, что он там. Слышал, как он ходит в подсобке — за чем-то вроде пластиковой шторки, сделанной из разноцветных лент. Судя по звукам, он заваривал чай — сыпал, размешивал и лязгал ложечкой. Наконец я подошел к двери и открыл ее еще раз, чтобы колокольчик зазвонил снова. Только после этого Ходж возник среди пластиковых лент.

— Тушеной фасоли, а? — спросил он.

— Вы, значит, открыты, да?

— Каждый день открыт, — сказал он. — По средам закрываюсь раньше.

— А, понятно. Так. Да, пожалуйста, тушеной фасоли. Он подошел к соответствующей полке.

— Вам повезло. Две последние банки.

— Ох, — сказал я. — Но вы же еще получите, правда? Ходж бодро улыбнулся и хлопнул в ладоши.

— Боюсь, что нет.

— Это почему? — спросил я.

— Нет спроса, когда сезон заканчивается. Не стоит и новый ящик открывать.

— Но я теперь тут задержусь, а потому определенно буду покупать.

— Так все говорят.

— Кто?

— Те, кто сюда заходит и просит всякое.

— В смысле покупатели?

— Зовите их как угодно, — сказал Ходж. — В этом году фасоли больше не будет.

— Это, значит, ваше окончательное решение?

— Похоже, да.

— А, — сказал я. — Ну да.

В этот момент мне хотелось убраться из лавки, так ничего там и не купив, но, к сожалению, идти мне больше было некуда. Выхода не оставалось — только купить две банки фасоли и еще кое-чего необходимого, но я дал себе слово больше к нему не заглядывать. Вернувшись домой, я вспомнил объявление, которое заметил в «Газете торговца». Снова обнаружил его я не сразу — страниц было много, и меня постоянно отвлекала другая реклама, но в итоге я нашел, что искал.