– Не спрашивай у меня сейчас ничего. Чуть позже я всё тебе объясню, – услышал он в ответ.

Когда Гриша шёл в сторону остановки, он заметил, как люди начали выходить из домов. Им было крайне любопытно: что этот чужак искал в сгоревшем цыганском доме? Все помнили, как нехорошо себя вёл в своё время хозяин этого дома, какой дурной след оставил он после себя. Вести в деревне, как известно, расходятся очень быстро – со скоростью звука. Люди были удивлены, за что этот человек дал столько денег ребёнку. Некоторые стали подозревать, что это депутат, и он ходит по деревне, раздавая деньги направо-налево. «Но, вот что странно, – переговаривались меж собой деревенские жители, – на столбах-то ничьих фотографий нет!»

Под пристальными и любопытными взглядами провинциальных людей Григорий дождался автобуса и поехал обратно в аэропорт. Его провожали все жители деревни, собравшиеся посмотреть на него, как на диковинного зверя. Они долго смотрели вслед уехавшему автобусу и всё судачили, не понимая, чего он здесь хотел, что искал. Григорий благополучно добрался до аэропорта и, купив билет до Иерусалима, остался в Новосибирске ещё на три дня, чтобы дождаться своего рейса. У Григория появилась прекрасная возможность ознакомиться с достопримечательностями Новосибирска. Он ему очень понравился. Этот величественный сибирский город сильно напоминал Москву. Говорили, что Сталин в своё время хотел его сделать столицей Сибири.

Ранним утром девятого июня Григорий вылетел из России в Израиль. Уже когда самолёт набрал высоту, Гриша вдруг подумал: «Зачем всё это мне?» И тут Голос, все эти дни молчавший, вновь возник из ниоткуда:

– Я тебе кое-что хочу показать. А ты должен всё делать именно так, как я тебе говорю. Ошибки исключаются! Их не должно быть в принципе. Ты понял?

– А что именно ты хочешь показать мне? – переживал Григорий, услышав сказанное.

– На месте узнаешь, – отрезал Голос.

– И о каких ошибках идёт речь?

Вопрос Григория остался без ответа. Солнечным июньским днём самолёт благополучно приземлился в аэропорту Бенгурион. Григорий вышел на трап и буквально захлебнулся воздухом чужой страны. Стояла невозможная жара! Воздух буквально обжигал лёгкие Григория с непривычки. Минут через десять Гриша постепенно смог адаптироваться к таким резким климатическим изменениям. Пройдя таможню и выйдя за пределы аэропорта, Григорий остановился в нерешительности.

– А теперь куда? – спросил он, обращаясь к Голосу.

– А теперь ты поедешь в Иерусалим… Там отдохнёшь несколько дней в гостинице, попробуешь местную кухню, посмотришь телевизор, погуляешь по окрестностям. А я потом тебе скажу, что делать дальше.

– Это всё, конечно, интересно… Но… Когда я буду дома? – спросил Григорий с волнением в голосе. – Я уже соскучился.

– В августе, – ответил Голос.

– В августе?! А почему так долго? – слегка возмутился Григорий.

– Так надо. Сам потом удивишься.

Эти слова, произнесённые детским голосом Даниила, бередили душу Григория. Он не мог противостоять требованиям этого Голоса. «Ну, что я тут должен увидеть? Что? – терзался Григорий. – Я ведь уже много чего видел тогда, когда попал в больницу…» Через два часа Григорий уже был в городе мирового значения.

За три дня пребывания в Иерусалиме Григорий досконально изучил весь город, осмотрев по возможности все его древние достопримечательности. Но он совершенно не чувствовал себя отдохнувшим от выпавших на его долю волнений. На третий день, когда Гриша прогуливался по одной из самых оживлённых торговых улиц, вновь неожиданно появившийся голос сказал ему:

– Завтра утром в одиннадцать часов ты должен будешь стоять в центре Иерусалима перед западной стеной.

– Перед какой стеной? – переспросил Григорий, не понимая, что от него хотят.

– Перед так называемой Стеной Плача, – спокойно ответил Голос. – И тогда я тебе кое-что покажу.

От этих слов Григорий совершенно растерялся. Он недоумевал, что же может показать ему Голос здесь, в этом неспокойном регионе, где постоянно стреляют, убивают людей. Очень удивило Гришу, что в Израиле даже женщины служат в армии и следят за порядком на улицах города. Здесь это было нормой, но для Гриши это было полнейшей дикостью! Но именно здесь ему почему-то вдруг вспомнился девиз героев А. Дюма, трёх мушкетёров: «Один за всех и все за одного!» Государство здесь полностью было за своих людей, а народ – за свою страну… «Войны, постоянно возникающие в соседних государствах, уже много лет не дают покоя этой земле. Но с такой армией, где один – за всех и все – за одного, им ничего не страшно», – размышлял Григорий.

В ожидании завтрашнего дня, Гриша нетерпеливо спросил у Голоса:

– Ну, что ты будешь показывать мне? Неужели я тоже должен биться, как они, головой об эту стену?! Я по телевизору неоднократно видел это…

– Нет конечно, это тебе не поможет.

И тут Гриша почему-то окончательно скис. Он бесцельно бродил по историческому центру, ничего не замечая. Григорий понимал, что нет ничего на свете хуже, чем ждать и не знать того, что ждёшь, и догонять то, чего не можешь догнать. Его не волновали ни прохожие, ни туристы, которые любовались городом мирового значения. В Иерусалим со всего света приезжают толпы верующих и просто любопытных, чтобы хотя бы прикоснуться к святым местам, где Господом оставлено столько тайн и загадок, непонятных, скрытых от людей. И лишь единицы об этом догадываются.

Григорий ничего не мог поделать с собой. Это ожидание и неопределённость очень волновали и томили его. Он побрёл печально по Иерусалиму, куда глаза глядят, ни на чём более не сосредотачиваясь, лишь чисто механически всё время посматривал на часы. Гриша очень хотел, чтобы завтрашний день настал как можно быстрее! А часовые стрелки, как по закону подлости, двигались слишком медленно. Григорию казалось, что время вообще застыло. Так бывает: когда всем сердцем или по каким-то соображениям ты не хочешь, чтобы завтра быстро наступило, время начинает вдруг стремительно лететь. А тут было наоборот.

Григорий был готов, правда, не понятно к чему… И сколько не гипнотизировал Гриша свои часы взглядом, вечер всё не спешил наступать. Он так хотел наконец-то понять, что же имел ввиду Голос? Эти мысли не давали ему покоя. Григорий не мог даже телевизор смотреть, когда вернулся к себе в гостиницу. Совершенно вымотанный ожиданием и неопределённостью, он провалился в сон незаметно для себя. Но когда утром Гриша открыл глаза, страх охватил его.

Было пять часов утра. Григорий, в предчувствии чего-то непонятного, вдруг всей душой захотел, чтобы время наоборот тянулось медленнее. Он не спеша умылся, позавтракал и оделся. Но, когда вновь взглянул на часы, оказалось, что уже почти восемь часов. Это очень удивило Григория. Он вдруг ясно вспомнил вчерашний день, как вчера за семь часов обошёл весь Иерусалим вдоль и поперёк. Тогда время тянулось очень медленно. Он не мог сам себе объяснить этот парадокс. Может, это шаги его увеличились или ходил он слишком быстро… Сейчас же прошло целых три часа, а он только и успел, что умыться и одеться.

Но ровно в одиннадцать Григорий, дрожа от волнения, уже стоял неподалёку от Стены Плача в ожидании небесного Голоса.

– Смотри внимательно! – раздался Голос.

Услышав это, Гриша стал оглядываться по сторонам. Он пытался понять, это касается только лично его или и всех остальных, кто находился рядом. Многие из стоящих неподалёку тоже, как и Григорий, внимательно смотрели на стену. Он, пытаясь успокоиться, размышлял, что Голос всё же друг ему, а не враг, но страх почему-то не покидал его. Неизвестность невероятно пугала Григория, но он собрался с духом и, пытаясь дышать как можно ровнее, направил свой внимательный взор на Стену Плача.

– Правильно мыслишь, Григорий. – раздался Голос. – Уже начинаешь соображать. Друг я тебе. Но этого пока недостаточно… А теперь смотри внимательно.