Внезапно перед ним возникла стена ревущего пламени, преградившая путь к выходу. Демаскус резко остановился. Его ботинки оказались в считаных дюймах от огненного барьера. По крайней мере, меч он не выпустил – хотя вряд ли это может что-то изменить.

Чевеш стоял, высоко вскинув жезл, наконечник которого пылал таким же ярким алым огнём, как и огненный барьер.

- А ты быстрее, чем кажешься, - произнёс волшебник. – Как же мне не терпится вскрыть твою грудную клетку и увидеть, какого цвета кровь течёт в твоём сердце.

Демаскуса охватил гнев, и он взмахнул клинком. Как и прежде, на лезвии проявились призрачные древние руны, от которых исходило неровное эфирное сияние. От них отделилась светящаяся завеса, которая, изогнувшись, поплыла вперёд и окутала Чевеша. Разряд молнии выбил жезл у него из рук.

Стена огня моментально исчезла. На её месте осталось лишь облако серого дыма.

Неужели с магом покончено? Нет. Растрёпанные волосы Чевеша пребывали в ещё большем беспорядке, чем прежде, но в остальном он выглядел невредимым. Очевидно, этот маг был способен черпать силы из своего безумия.

Увидев, что взгляд Демаскуса устремлён на него, Чевеш демонстративно согнул палец. Жезл снова прыгнул ему в руку.

Со стороны входа послышался шипящий шёпот ростовщика:

- Пригнись!

Над головой Демаскуса просвистели три арбалетных болта. Два из них вонзились Чевешу в плечо, а третий разбил одну из стеклянных трубок, которые находились за спиной волшебника. В лабораторию хлынула пылающая жидкость.

Демаскус поспешно выскочил за дверь. Позади него раздался вопль ярости, и изнутри вылетел поток раскалённого воздуха.

Чант уже бежал вниз по лестнице, перепрыгивая разом через три ступеньки. В одной руке он сжимал свой удивительный арбалет. Его зелёная парчовая рубашка слегка обуглилась, но в остальном он выглядел невредимым. Демаскуса охватило облегчение; если бы ростовщик пострадал, помогая ему…

Над их головами вспыхнул свет, яркий, словно полуденное солнце. Не тратя времени на то, чтобы поднять взгляд наверх, Демаскус устремился вслед за ростовщиком. Его внезапно заострившаяся тень прыгала перед ним по ступеням. Тело его работало, как хорошо смазанный механизм, эффективно и безупречно. Даже несмотря на то, что ему по-прежнему грозила опасность превратиться в кучу углей, он не мог не наслаждаться ощущением силы, переполнявшей его мышцы.

Внизу их уже поджидал азер. Его молот был настолько раскалён, что от него исходило белое сияние.

- Не сражайся с ним! – прокричал Чант и спрыгнул с лестницы. От пола его отделяло добрых десять футов, но ростовщик умело, хоть и не очень изящно, приземлился на ноги. Не тратя времени зря, он тут же устремился к той кладовой, через которую они сюда проникли. Хоть Демаскус и находился на другой стороне лестницы, он также спрыгнул вниз.

- Чант Морвен, этой ночью ты обрёл врага! – прогремел сверху голос Чевеша.

Демаскус был удивлён, с какой лёгкостью ему дался подобный прыжок. Его тело знало, что делать; во время полёта он рефлекторно сгруппировался и согнул колени, успев отпрыгнуть в сторону за миг до того, как на то место, где он только что находился, обрушился раскалённый молот.

Пробежав через кухню, он выскочил из башни и бросился за ростовщиком. Небеса озаряли первые отблески приближающегося рассвета.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Чант запер за собой дверь. Прежде чем уйти, он смазал петли маслом, поэтому она закрылась абсолютно беззвучно. Из задней части магазина по-прежнему доносился негромкий размеренный храп – Демаскус ещё спал.

Ему и самому крайне требовался отдых. Но у него не получилось бы достигнуть своего положения, если бы он предпочитал лёгкие пути. Или доверял тому, что казалось очевидным. Именно поэтому он провёл это утро, пытаясь собрать всю возможную информацию о Демаскусе. Чанту бы очень хотелось принять на веру то, что ему рассказал бледнокожий мужчина. Но вера и доказательства – разные вещи.

Почему я вообще решил связаться с этим незнакомцем? Теперь чокнутый волшебник имеет на меня огромный зуб, - подумал он.

При обычных обстоятельствах Чант бы не стал тратить своё время на какого-то потерявшего память бедолагу. Слишком многие приходили к нему в магазин с подобными слезливыми рассказами, одетые по моде десятилетней давности и с парой вещиц на продажу. Обычно у них недоставало одного-двух зубов, а изо рта пахло элем.

Чант не являлся сентиментальным человеком. А как иначе? Плохим бы он был ростовщиком, если бы принимал близко к сердцу каждую душещипательную историю, которую ему приходилось выслушивать в стенах своего магазина.

Он осознал, что именно по этой причине незнакомец заинтриговал его. Рассказ Демаскуса был куда интереснее, чем история какого-нибудь пьянчуги, который очнулся ото сна без вещей и ничего не помня. И то, что шарф, этот кусок ткани, который Чант хранил на протяжении четырёх лет, украли у него на глазах, служило тому косвенным доказательством. Демаскус является частью чего-то большего, пусть и сам понятия не имеет, чего именно.

Следовательно, помогая ему, он может помочь и самому себе. А, если и нет, то хотя бы отвлечётся от своих проблем – то, что ему давно уже требовалось. Если, конечно, Чевеш сегодня не отыщет его магазин и не спалит его дотла…

В любом случае, то, что он снабдил нескольких своих осведомителей описанием внешности высокого мужчины с татуировками цвета остывшей золы, служило не только мерой предосторожности. Информация непрерывно циркулировала между обитателями городского дна, и, возможно, им удастся отыскать какую-то зацепку, которая поможет Демаскусу вспомнить о том, кем он был раньше.

Конечно, существует вероятность, что он и правда является всего лишь простым докером, которому повезло выжить после первого и последнего призыва демонов неким невезучим магом. Что ж, это тоже интересно. В таком случае, Демаскус – крайне удачливый малый.

Но нет. То, как он держался во время схватки с волшебником, даже лишённый памяти… С ним явно не всё так просто.

Перевернув висящую на окне табличку той стороной, на которой было написано «Закрыто», Чант направился к прилавку. Раздетый до нижнего белья, Демаскус спал на животе, используя руку в качестве подушки. По его предплечьям змеились татуировки, доходящие до среднего и указательного пальцев. Но они являлись лишь частью общего узора – на спине его виднелся сложный рисунок из заострённых линий, которые складывались в силуэт меча. Изображение отличалось невероятной детализацией и мастерством исполнения.

Чант пару раз задумывался над тем, чтобы сделать татуировку, но в итоге так и не решился на это. Те из них, которые содержали в себе магию, были слишком дорогими, и в его жизни не случалось настолько ярких и радостных событий, память о которых ему бы захотелось увековечить на своём теле.

Порой забвение является благом… хотя Демаскус, похоже, так не считал.

Каково это – не иметь воспоминаний о себе и своей прошлой жизни? Может ли это принести облегчение? Некоторым – без сомнений; забыть обо всём и начать с чистого листа… Чант скривился.

Он бы многое отдал за то, чтобы не помнить о своих ошибках. В особенности о череде поразительно неудачных ставок, сделанных два года назад в принадлежащем мастеру Ранегеру заведении под названием Игровой Притон. Он часто шёл на риск, и это всегда себя оправдывало, но, когда доходит до игр, необдуманные решения – удел новичков. Ему следовало бы знать, что в играх эладринов безбожно мухлюют. На самом деле, он знал это, просто понадеялся, что пара отданных ему под залог костей окажутся лучше, чем умение Ранегера обманывать своих клиентов. Бывший владелец этих эбонитовых кубиков уверял Чанта, что они всегда приносят удачу. И где были его мозги? Неужели тот, кто владеет таким сокровищем, станет закладывать его в ломбарде?