Чант испытывал эти кости бессчётное количество раз, и они проявляли себя исключительно надёжными… до того единственного случая, когда это действительно было важно. В Притоне Игроков кости его подвели.

Какая ирония. Многие его клиенты приходили в ломбард, чтобы заложить ценности и расплатиться с долгами, но эти долги были ничем по сравнению с той суммой, которую Чант проиграл в заведении мастера Ранегера.

Конечно, даже если ему и удастся забыть о своих обязательствах, ему о них напомнят. Спасибо тем громилам, которые являются к нему каждые десять дней, чтобы вытрясти очередную часть долга, включая проценты.  Сеть осведомителей, которую создал Чант, была ничтожно мала по сравнению с той, которая принадлежала Ранегеру. Несмотря на все свои усилия, он не видел ни единой возможности выскользнуть из лап этого ублюдка.

Если бы не Джаул, Чант бы уже давно уехал из Эйрспура и начал всё заново где-нибудь ещё. Возможно, в Калимшане, где, судя по слухам, также обитает множество дженази. Или, скорей, в Кормире, Агларонде или Высоком Имаскаре…

Но из-за Джаула это было невозможно.

Он в который раз вспомнил о своём последнем разговоре с сыном. Это произошло здесь, в этом самом магазине, и Чант был очень зол.

- Сколько ещё ты будешь ошиваться с этими хулиганами? – орал он на Джаула. – Рано или поздно ты влипнешь в такие неприятности, из которых тебе не удастся выкрутиться!

- И какие же, например? Украду что-то? – Джаул стиснул челюсти. – Буду шпионить? Врать всем подряд? Как ты, отец, делаешь на протяжении всей своей жизни?

Чанта охватила холодная ярость. Он мог бы успокоить сына. Мог бы рассказать о том, что всё в жизни взаимосвязано. Что оттенки серого являются всего лишь оттенками, но нужно уметь видеть между ними разницу. О том, что, если подойдёшь слишком близко к краю спектра, серое превратится во тьму, из которой уже не будет возврата.

Но не стал.

- Убирайся прочь из моего магазина! – проорал он. – Какое право ты имеешь разговаривать со мной в таком тоне?

Джаул стремительно выбежал наружу и больше не вернулся.

В следующий раз Чант встретил своего сына в Притоне Игроков. Тот работал вышибалой, стоя в прихожей. Видеть Джаула, которому едва исполнилось семнадцать, одетым в цвета Ранегера и неотрывно глядящим на дверь, было невыносимо.

Предательство. Забывшись в клубах синих листьев и реках золотистого эля, Чант решил продемонстрировать Ранегеру такую игру, которой тот никогда ещё не видывал. Вытряхнув эбонитовые кости из мешочка, он подул на них и направился в заднюю комнату, где ставки шли по-крупному. Там он принялся с азартом доводить себя до банкротства.

В болезненном свете следующего полудня к нему явился курьер. В вежливом сообщении, написанном бездушным каллиграфическим почерком, была указана сумма, которую он задолжал Ранегеру.

Он перевернул письмо. На другой стороне оказался набросок лица, сделанный несколькими точными линиями. В портрете безошибочно угадывались черты его сына. Желудок Чанта скрутило от ужаса. Он сразу же понял, что означает этот рисунок, и только тогда осознал, что прошлым вечером разрушил свою жизнь.

Несмотря на их ссору или, возможно, благодаря ей, Джаул стал для Ранегера идеальным, пусть и не подозревающим об этом, заложником.

- Будь всё проклято!

Всхрапнув, спящий перевернулся на другой бок.

Прости, Демаскус, - подумал Чант и отошёл подальше от раскладной кровати.

Учитывая свалившуюся на него череду неудач, удивительно, что он не продал тот шарф. Несколько раз он почти решился это сделать, ведь высокий незнакомец так и не явился за ним в указанный срок. Без него…

Внезапно на Чанта, словно каменный оползень, обрушилась усталость. Перед его глазами возник манящий образ стоящей на чердаке кровати, мягкой и тёплой. Но нет. Не сейчас. Его мысли ворочались медленней, чем обычно, но перед тем, как позволить себе провалиться в объятья сна, требовалось ещё кое-что проверить.

Внезапно перед ним словно из ниоткуда появилась Сказка. Её зелёные глаза сияли в свете пробивающегося сквозь закрытые ставни солнца.

- Вот маленькая дьяволица, испугала меня, - прошептал ростовщик. Дёрнув ухом, кошка направилась к стоящему у противоположной стены комнаты пустому ящику с низкими стенками. Сказка любила восседать в нём с таким видом, словно это был некий кошачий трон. Какая забавная! Он улыбнулся.

Обойдя витрину с разложенными на ней серебряными тарелками и салфетками, Чант остановился перед ржавым корабельным якорем. Убрав его в сторону, он отодвинул ногой деревянный ящик с оловянными кружками. Позади него находился шкаф с узкими застеклёнными дверцами, в котором хранились разные свитки и книги. Он принялся просматривать их заголовки. За двадцать лет работы у него скопилось множество томов, большая часть которых попала сюда из библиотек обнищавших дженази, однако основу его коллекции составляли вовсе не они. Некогда группа оборванных странников притащила ему сундук, битком набитый покрытыми плесенью книгами. Они сказали, что отыскали его в Чессентстких руинах, находящихся на одном из парящих островов к югу от Эйрспура.

Чант заплатил немалые деньги за их находку, надеясь, что сможет перепродать эти тома с немалой выгодой.

Но эти плесневелые книги всё ещё пылились здесь. Оказалось, что в ломбарды захаживает не так много коллекционеров, как он рассчитывал, а у него так и не дошли руки устроить уличную распродажу.

Может, это и к лучшему. Слова Чевеша натолкнули его на мысль об изображении, которое он видел на страницах одной из книг.

Достав из шкафа толстый том под названием «Культы Тирании», от которого исходил запах грибов, он положил его на прилавок.

Да уж, оглавление бы не помешало. Или хотя бы список того, о чём тут написано. Чант принялся перелистывать страницы в поисках символа, который ему запомнился много лет назад, когда он впервые ознакомился с содержанием этой книги.

А вот и он – изображение глаза поверх изломанного спиралевидного узора. Описание гласило: «Культ Старейшего Стихийного Ока являлся сердцем религиозной секты, которая появилась в Чессенте в 1340 ЛД, наводя ужас на местных жителей. Культ пользовался услугами наёмников-бандитов и имел дело с демонами и злыми силами. Они успели причинить множество разрушений, прежде чем не привлекли к себе излишнее внимание и не были уничтожены силами объединённого альянса. Этому культу никогда не удавалось закрепиться на Фаэруне, что некоторые приписывают прямому вмешательству Мистры.»

Всё.

Нахмурившись, Чант пролистал книгу до конца. Ничего, что бы имело отношение к Старейшему Стихийному Оку. Он вернулся обратно на страницу с изображением символа глаза. Тот почему-то казался знакомым…

- Пустой кошель Вокин! – выругался он. Он вспомнил, где видел его.

Демаскус заворочался во сне. Его рука вцепилась в горло, словно пытаясь ослабить слишком тугой воротник рубахи.

- Нет! – содрогнувшись, выкрикнул он и резко сел, часто моргая расширившимися глазами.

- В чём дело? – спросил Чант.

- Э? – Демаскус смущённо уставился на него.

- Тебе снился сон. Судя по всему, какой-то кошмар.

Демаскус потёр шею.

- А. Да, - пробормотал он.

На его лице возникло задумчивое выражение. Вряд ли тот сон, который он видел, оказался приятным. Чант решил, что продолжать расспросы будет не лучшей идеей. Он решил сменить предмет беседы.

- Я отыскал кое-что, что может тебя заинтересовать. Взгляни сюда, - ростовщик указал на картинку в книге. – Узнаёшь?

Надев ботинки, Демаскус подошёл к прилавку и уставился на символ. Его глаза сузились.

- Если мысленно убрать глаз… такой же узор украшал шею того малого в Материнском Доме! – воскликнул он.

Чант встряхнул головой.

- Похоже, Чевеш не лгал.

Демаскус начал одеваться.

- Пора призвать кабал Огненного Шторма к ответу, - произнёс он.

- Погоди! Нам нужен план. Не можешь же ты просто вломиться туда и обвинить всех во лжи!