Моя нижняя губа задрожала, и я прикусила её.

Рука Эйса потянулась к моему лицу, но остановилась на полпути. Он скрючил пальцы и снова прижал кулак к боку.

— И когда твой отец вернётся в Роуэн, он даже не поймёт, что кто-то раскопал его задний двор. Каджика пообещал вернуть месту его первоначальный вид, и Лили следит за этим.

Моё сердце подпрыгнуло от благодарности.

— Нам лучше начать двигаться, или ты опечалишь многих взволнованных калигосуби. Возможность продемонстрировать своё мастерство в середине месяца волнует их почти так же сильно, как когда они получают свои два солнечных дня

— Это просто варварство.

— Не говори это слишком громко, Катири, или ты можешь навлечь на себя гнев моего отца.

— И если ты продолжишь называть меня Катири, ты навлечешь на себя мой гнев.

Улыбка озарила его лицо, прогоняя тени, которые бродили по нему с того дня, как я положила конец нашим отношениям.

— Твой гнев забавляет меня.

Несмотря на то, что в моих венах не было огня, я чувствовала тепло и лёгкость. Но затем шум рынка обрушился на меня, как вода, вырвавшаяся из плотины. Я вспомнила, что мы были не одни… что другие, такие как Грегор, наблюдали за нами, поэтому я придала своему лицу пустое, безразличное выражение.

— Ты никогда не воспринимал меня всерьёз. С другой стороны, ты никогда ни к чему не относишься серьёзно. Жизнь для тебя — всего лишь одна отличная шутка.

Всё лицо Эйса исказилось.

Не в силах вынести его разочарования, я опустила глаза и поплелась впереди него, прокладывая себе путь по тёмному, шумному рынку. Эгоистично, я хотела, чтобы он не бросал меня, не уходил, но он ушёл.

И это было так чертовски больно.

ГЛАВА 39. СЕРЬГИ

Грегор занял место Эйса рядом со мной. Хотя его ноги не касались земли, он парил рядом со мной.

Когда я подошла к первой каменной плите, на которой были выложены мерцающие драгоценные камни, я спросила:

— Какими деньгами вы здесь пользуетесь? Кроме солнечного света и мальвы.

Грегори уставился на меня сверху вниз.

— Медные монеты.

— А как я могу раздобыть себе медные монеты?

Грегор свистнул, и к нему подошёл лусионага.

Золотоглазый мужчина наклонил голову. Шелковистые пряди каштановых волос выбились из-под кожаного шнурка, которым он завязывал свои волосы до плеч. По какой-то причине он показался мне знакомым.

— Варифф.

Я определённо слышала его раньше.

— Невеста Круза желает мешок монет. Найди ей.

Когда лусионага улетел, Грегор сказал:

— Теперь, когда вы с Крузом помолвлены, у тебя есть доступ к его богатству, и, судя по тому, что мне рассказала Лио, его отец оставил ему всё, что у него было. Что является значительной суммой.

Румянец залил мои щеки и нос.

— Я бы предпочла не пользоваться его деньгами.

— У тебя есть свои медные монеты?

— Нет.

— Мальва?

Я покачала головой.

— И ты не умеешь летать, так что, если ты захочешь что-нибудь купить здесь, у тебя нет особого выбора.

— Мне действительно ничего не нужно, — прошептала я.

— Калигосупра редко в чём-то нуждается.

— Неужели действительно нет другого способа что-то купить?

Он склонил голову набок.

— Пока ты не забеременеешь ребёнком своего мужа, ты не можешь предлагать своё тело за определённую цену. Так что нет, у тебя нет возможности быстро заработать, как говорят в вашем мире.

Я отшатнулась, скривив рот от отвращения. Неужели он действительно предложил заняться проституцией?

— Не смотри так возмущённо. Я точно знаю, что люди тоже продают свои тела. Я купил свою долю.

Маленькие волоски у меня на затылке встали дыбом.

— Просто потому, что некоторые женщины согласны с этим, это не значит, что я согласна.

— Я даю тебе пару лет, прежде чем ты передумаешь.

— Никогда.

Грегор печально улыбнулся.

— Хочешь поспорить на это? Это ещё один способ заработать здесь деньги.

Затем кто-то коснулся моей руки, отвлекая моё внимание от злобного лица Грегора. Маленькая женщина стояла рядом со мной, сгорбившись над сучковатой веткой, которую она использовала в качестве трости. Она вложила мне в руку пару резных красных серёжек.

Я моргнула, когда лусионага схватил её за плечи и оттащил в сторону. Он прорычал ей слова, которые заставили её спрятаться за длинной каменной плитой, затем бросил ей трость, выпавшую у неё из рук. Он ударил её по поднятой руке.

Всё ещё сжимая серьги, я уставилась на грубияна, который выкрикивал приказы другим продавцам. Вероятно, он говорил им, чтобы они не приближались ко мне.

— Сколько она хочет за это?

Глаза блестели от шока — или это была надежда? — старуха заговорила, но её слова фаэли не дошли до меня.

Грегори усмехнулся.

— Сколько она просила?

— Десять медных монет. Полная месячная зарплата, — он покачал головой, презрительная усмешка изогнула его верхнюю губу. — Они наверняка стоят не больше, чем один лист мальвы.

— Сколько стоит лист мальвы?

Он скользнул своим карим взглядом по мне.

— Если медная монета стоит сто долларов, то лист мальвы стоит один.

Лусионага с конским хвостом вернулся, размахивая бархатным мешочком, набитым монетами. Он передал его мне, и хотя я чувствовала, что использовать деньги Круза было неправильно, не помогать окружающим меня людям было совершенно преступно.

Я открыла мешочек и выбрала монету.

— Неужели все они одной стоимости?

Грегор кивнул.

Они не были круглыми, но блестящими и тяжелыми. На одной стороне была выгравирована буква W, подобная той, что украшала мою руку, а на другой — венок. Я вытащила ещё две монеты.

— Не надо, — голос Грегора был низким, почти угрожающим.

— Не надо, что?

— Переплачивать за кусок стекла. Это создаёт неправильное впечатление.

— И какое бы это произвело впечатление?

— Что ты простофиля и дура.

Я нагло улыбнулась и подошла к искалеченной женщине. Я положила перед ней три монеты. Над ближайшими к женщине торговцами воцарилась тишина. Их широко раскрытые глаза следили за моими руками, когда я продевала серьги в уши.

Я нашла их тяжелый вес невероятно приятным. Особенно, когда я заметила сморщенные носы фейри, сидящих в своих рунах.

— Возможно, я ошибался насчёт тебя, — сказал Грегор, находясь рядом со мной, когда я шла вглубь рынка. — Ты, вероятно, не будешь продавать своё тело; в конечном итоге ты отдашь его бесплатно.

Язвительные реплики промелькнули у меня в голове. Я сосчитала до трёх, чтобы успокоить свои расшалившиеся нервы. А потом я снова сосчитала до трёх. Посчитав в третий раз, я сказала:

— Хорошо, что я наполовину охотница, не так ли? Кто в здравом уме захочет лечь в постель со своим злейшим врагом?

Кроме Круза…

Хотя не то чтобы он хотел переспать со мной. Я надеялась.

— Мы давным-давно уничтожили наших злейших врагов.

Я нахмурилась. Это был не тот ответ, которого я ожидала.

— Ты просто дворняжка с очаровательной мордашкой.

Элегантно. Не то чтобы я ожидала от него большего.

— Если Неблагие не твои злейшие враги, тогда кто же они?

— Ты имеешь в виду, кем были?

Уголки губ Грегора поползли вверх. В нём было так много Веры. Как он мог не знать, что она его дочь? Неужели он действительно так и не узнал об этом?

— Дэниели, но мы уничтожили этот вид много лет назад. Круз уже благословил тебя своими чешуйками? Это сотворило бы чудеса с твоим холодным телом.

Желание дать ему пощечину заставило меня вжать пальцы ног в холодную влажную землю.

— Спасибо за нежелательный совет.

До конца посещения рынка я не разговаривала с Грегором и больше ничего не покупала. Я просто бродила по проходам, едва замечая, что бедный калидум пытался мне продать.

Кто-то тронул меня за плечо, и я подпрыгнула.

Я обернулась и встретила покрасневшее веснушчатое лицо.