СЕРЕБРЯНЫЙ ТУМАН

Серия: Потерянный клан. Книга 3

Автор: Оливия Вильденштейн

Переводчик: Яша Дзен

Редактор: Rovena_nn, Gosha_77, svetik99, NaPanka

Вычитка: Rovena_nn, _Kirochka_

При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

ПРОЛОГ

Я провела по плетёной золотой полоске обручального кольца моей матери, кончиком пальца касаясь точеных плоскостей вставленных рубинов. Папа подарил его мне две недели назад, и с тех пор я его не снимала. Мерцающие, красные камни хранили воспоминания о моей матери. В некоторые дни эти воспоминания были болезненными, и я сжимала руки в кулаки; в некоторые дни они были радостными, и я с нетерпением ныряла в красные глубины.

Сегодняшнее воспоминание было радостным.

— На свой восьмой день рождения я хотела сахарное печенье вместо торта. Пока мама готовила тесто, я порылась в её коробке с формочками для печенья и выбрала призрака. Она спросила меня, почему не цветок? Я напомнила ей, что моё имя означает «дух». Так что призраки лучше подходили, чем цветы.

Я поднесла кольцо к слабому лучу света, падающему от моей настольной лампы. Рубины подмигнули мне.

— Ты бы видел лицо моей матери. Она побледнела и усадила меня, затем объяснила, что имя Катори не обозначает призрака, что это означает могущественную силу, высшее существо. Что, конечно, побудило меня сказать: ты назвала меня Богом?

Мама рассмеялась.

У неё был самый чудесный смех. Он заполнял всю её, от глаз до рта и груди. Я бы всё отдала, чтобы снова услышать этот звук.

Тёплые пальцы, перебирающие мои длинные чёрные локоны, замерли.

— Никогда ещё имя не подходило человеку лучше.

— Ты что, смеёшься надо мной?

Рука обхватила массу моих волос и мягко потянула, чтобы повернуть мою голову.

— Кэт, может быть, я и наделён невероятным чувством юмора, но иногда я откладываю его в сторону. Я не думаю, что твои родители могли бы назвать тебя лучше. Ты — сила, с которой нужно считаться, — кривая улыбка появилась на губах Эйса. — В высшей степени сексуально и вызывает сильное привыкание. Богиня в своём собственном праве.

Я закатила глаза.

— Держу пари, ты не можешь говорить такие вещи с невозмутимым лицом.

— Разве мне нельзя улыбаться моей великолепной девушке?

Я поискала в его глазах юмор, но была сбита с толку их изысканностью. Не так уж много мне не нравилось в Эйсе, но эти глаза… эти глаза полностью погубили меня. Голубее и ярче, чем переливающиеся прожилки в опаловой подвеске, которую я оставила на ферме Холли в ту ночь, когда узнала, что охотники убили её.

— И я могу сказать это с невозмутимым лицом, — его рука отпустила мои волосы, прошла вниз по моему телу и остановилась на бедре, где уже покоилась его другая рука. Оказав легчайшее давление, он повернул моё тело к себе. — Ты в высшей степени сексуальна и вызываешь сильное привыкание, Катори Прайс.

Дрожь пробежала по каждому из моих нервных окончаний. Да, его руки были на мне. И да, огонь, бегущий по его венам, согревал мою собственную кровь. Но с Эйсом было нечто большее. Само его присутствие превратило меня в живой электрический разряд.

Я не знала, как я вообще могла быть невосприимчива к нему. Я часто вспоминала нашу первую встречу в окружной тюрьме, куда он пришёл, чтобы внести залог за своего лучшего друга Круза Вегу. Встреча-рукопожатие — казалось, прошла вечность назад.

— О чём ты думаешь?

— О стирке, — невозмутимо ответила я.

— Действительно? — его глаза впились в мои. — Моё заявление заставило тебя подумать о стирке?

Я облизнула губы, которые внезапно потрескались, как будто я не пила воду несколько дней.

Он смотрел на мой рот, тёмные брови сошлись над его прямым носом. Заключённая в клетку пыль, которая окружала мою шею, как нарисованное изображение колючей проволоки, пульсировала под моей кожей.

Сердце пропустило удар.

Я коснулась пальцами пульсирующей плоти. Несмотря на то, что конфискованная пыль Стеллы была заперта у меня под кожей, я всегда беспокоилась, что она попадёт мне в горло и задушит меня, как и должно было случиться, когда она выпустила её на меня в больнице.

Эйс опустил лицо к моей шее и поцеловал мою ключицу. Когда его губы коснулись костяшек моих пальцев, моя рука дёрнулась.

— Хочешь, я отвлеку тебя от твоих очень человеческих невзгод?

Я вздрогнула. Прежде чем я успела заговорить, он поцеловал тонкую кожу, скрывающую пыль.

Тогда я забыла о Стелле. Я забыла о своей матери. О значении моего имени. О призрачном печенье, которое я испекла. Об отце, спящем через холл от меня. Я забыла, что я наполовину фейри и наполовину охотница, и что встречаться с Эйсом было не только ужасной идеей, но и опасной.

Его рот скользнул по моей челюсти.

— Всё ещё думаешь о стирке?

— Нет, — слово вырвалось из меня — хриплое, громкое, опрометчивое.

Он поцеловал меня в губы, и пьянящее тепло, окутавшее мою кожу, заструилось по венам.

Долгое мгновение спустя, когда наши губы оторвались друг от друга, мой пульс словно вырвался из моего тела и разлетелся по моей спальне.

— Я хочу, чтобы ты научил меня сопротивляться каптису, — выпалила я.

Руки Эйса, которые скользнули под мою серую футболку где-то во время нашего сеанса поцелуев, замерли у основания моего позвоночника.

— Зачем?

С тех пор как умерла мама, стресс определил всё в моей жизни. Я была в ужасе от того, что отец узнает, что магия существует в нашем мире, и будет наказан за то, что узнал. Я боялась, что моя лучшая подруга Касс будет убита в перекрёстном огне войны охотников и фейри, кипящей в нашем городе. Я боялась, что Стелла вернётся в Роуэн и высечет свою пыль из моей шеи. Я беспокоилась, что Гвенельда и Каджика вспашут мой задний двор, чтобы разбудить остальных членов их семьи охотников — моей семьи. Не то чтобы я считала себя охотником в эти дни.

И я не считала себя фейри, если уж на то пошло.

Я предпочитала другой термин: человек. Я даже вытатуировала слово поверх метки, которую Круз выжег на моей плоти, ту, которая превратилась в букву W, обозначающую Вуд — фамилию Эйса и светилось каждый раз, когда мой пульс ускорялся.

— Почему ты хочешь, чтобы я научил тебя сопротивляться каптису?

Я провела по слабым белым линиям буквы W, затем сжала пальцы в кулак и подняла взгляд на Эйса.

— На случай, если фейри, кроме тебя, решит использовать это на мне.

Его челюсть дёрнулась.

— Я хочу стать сильнее, Эйс. Помоги мне стать сильнее. Бороться с тем, что я вижу, достаточно сложно. Но бороться с чем-то невидимым кажется невозможным. И всё же я помню, как ты говорил мне, что я немного сопротивлялась этому в Детройте. В первый раз, когда ты применил его ко мне. Ты тешил моё самолюбие, или я действительно справилась?

— Ты действительно справилась, но я не знаю, как тебе это удалось. Я просто почувствовал, что ты блокируешь меня.

— Используй это на мне и скажи мне, когда почувствуешь сопротивление, и я пойму, что я делаю.

Черты его лица были сплошными жёсткими линиями.

Я коснулась его лба, чтобы разгладить его.

— Я не пытаюсь сопротивляться тебе.

С тяжёлым вздохом черты его лица смягчились.

— Я даже не подумал, что кто-то ещё может использовать это на тебе.

— Я бы тоже не хотела представлять, что кто-то соблазняет тебя — с помощью магии или без неё.

— Этого бы не случилось.

— И всё же я ловлю себя на том, что представляю это чаще, чем мне хотелось бы. С тех пор, как ты сказал мне, что фейри не моногамны…

— Я бы никогда не изменил тебе, Кэт.