— Что вы, олухи, не видите, девочке места не хватит, а ну-ка, ты, адепт Сильвериильский, подсади адептку… как тебя… — это он уже обратился ко мне.

— Страйкер, — подсказала я.

— Адептку Страйкер., — закончил свой приказ магистр.

Уши Колокольчика вспыхнули от возмущения. Еще бы! Мало того что у него появился заклятый конкурент по учебе. Так остроухий еще вынужден его посадить себе на шею… Все это читалось крупными литерами на эльфийском челе. Но Лир смолчал и выполнил приказ магистра. Так я оказалась на плече у своего идейного противника.

Дописывая последнюю формулу, вдруг подумала, что наверняка не многие адептки академии могут похвастаться, что начинали лекцию на руках у одного красавца и выдающегося мага, и заканчивали — на шее (ну почти шее) — у другого. И все это — под восхищенным взглядом преподавателя.

Когда я отложила мел, все еще сидя на пыхтевшем подо мной Колокольчике, магистр выдохнул:

— Вот! Вот как надо выводить формулу! Так, чтобы ее безо всяких изменений можно было в производство запускать! — и уже обращаясь ко мне, Кормир уточнил: — Где вы до этого обучались, адептка Старйкер?

Ответ о южных землях его магистра порадовал. Он даже пробормотал под нос что-то в духе: «вот что значит старая школа, не то что на новом континенте».

Я это услышала, хмыкнула, на миг отвлекшись от важного дела — балансирования на вражеском плече и… начала заваливаться. Терять равновесия мне катастрофически не хотелось, и я попыталась его поймать, ухватившись за первое, что было рядом — правой рукой — за эльфийское ухо, — левой — за шевелюру Колокольчика. Тот взревел раненым зверем, качнулся и… мы упали. Оба.

Я поломала эльфу руку, себе — репутацию и академии — доску. Точнее, не ее всю, а полочку. Ту самую, на которую клали мелки.

— Страйкер, как же я тебя ненавижу… — прошипел где-то подо мной Колокольчик и дернулся.

Тут уже взвыла я. Потому что этот остроухий олух, дернувшись, умудрился мне, приземлившейся без единой царапины вывихнуть зажатую под его тушей лодыжку.

Да что же это!

Мое злое шипение совпало со звонком, возвестившем об окончании занятия. Итогом последнего, к слову, стало поставленное мне Кирмиром «великолепно». Но оценка не радовала меня так, как исчезновение боли: подошедший Феррин вправил мне лодыжку. Я бы и сама справилась, но все же удобнее, когда не нужно тянуться и изворачиваться. А затем, рогатый помог эльфу с чарами обезболивания и заморозки, после чего Лир отправился к целителю. Мне же помощь лекаря не требовалась. А вот костыль — еще как. Наложенный демоном восстанавливающее и фиксирующее заклинания, конечно, были кстати, но вот и костыль бы тоже не помешал.

— Ладно, давай. У меня уже есть опыт в этом деле, — с этими словами Феррин подхватил меня и понес из аудитории. А на крыльце академии поинтересовался: — Где живешь-то?

Я назвала адрес и рогатый присвистнул, а потом направился к машине. Та была далеко не новой, и через дырку в ее полу была видна брусчатка, а мотор тарахтел так, что мне казалось: вот-вот развалится, но с учетом того, что демон учился, подрабатывал, содержал семью… Я зауважала его за вот это видавшее виды авто.

Доехали мы до моего дома в сумерках, когда на улицах уже начали зажигаться фонари. Феррин достал меня с переднего сиденья и только подхватил на руки, как я услышала:

— Интересно вы, адептка Страйкер, домой возвращаетесь… — я узнала этот голос, полной ледяной (аж обжигала холодом) иронии.

А затем из густой тени каштана вышел и сам его обладатель.

Это был Рохт собственной недовольной персоной. Он окинул нас с демоном изучающим взглядом. Я не осталась в долгу и ответила ему тем же. Набрала воздуха в грудь, чтобы спросить, как там у дракона дела с его ранением и не мешает ли оно следить за честными адептками и вмешиваться в их личную жизнью. Но меня опередили. Феррин радостно воскликнул, словно и не заметив мрачного взора ящерюги:

— Офицер Рохт! Какая приятная встреча.

Весь вид дракона без слов говорил, что он с таким утверждением не согласен и вообще не стоит ему навязывать свое мнение, но демон был непрошибаем.

— Я в этом не уверен, — отозвался законник.

— Ну как же! Вы тут, а значит, я могу вручить вам Хэлл. Донесете ее до дома? — и протянул меня дракону, словно я была залежалым отрезом ткани, который торговка навяливает покупателю. Причем не важно, для чего пойдет полотно: на домашнее платье или саван. Лишь бы купили.

— А сама она дойти не может? — не понимая, в чем подвох и не принимая меня на руки уточнил Рохт.

— Разве что доковылять. Хелл ногу подвернула… Ну так как, возьмете?

— Эй, я вообще-то здесь, — напомнила я о себе. — И вообще, Ферр, мне осталось-то только перейти улицу. Я доберусь. А ты езжай к жене. И так со мной задержа… Демону не то что дважды повторять не пришлось, одного раза договорить не получилось, как я оказалась на земле, договаривая окончание: — лся.

Стоя на одной ноге, взмахнула руками, стараясь удержать равновесие, и услышала, как за спиной заурчал мотор, а демон, крикнув из открытого окна:

— Увидимся завтра, бедовая, — и рогатый дал по газам.

Мы остались втроем: я, дракон и ощущение идиотизма ситуации, которое подкреплялось нашей стойкой уверенностью, что именно так оно и должно быть.

Я посмотрела на дверь калитки. Потом на брусчатую мостовую, которую мне предстояло проскакать на одной ноге. Потом снова на калитку. На ступеньки и… сделала первый прыжок.

Как назло, под подошву попал особо выпуклый булыжник. Я закачалась, уже приготовившись упасть на глазах у дракона, хотя лучше бы в — это хотя бы не так больно. Но тут я почувствовала, как сильные руки схватили меня за талию.

А затем дракон нехотя произнес:

— Давай, помогу.

— У тебя же ранение, — напомнила я.

— Поэтому не рассчитывай, что я, как твой приятель, понесу тебя на руках. Но побыть тебе опорой сил у меня вполне хватит. — С этими словами ящерюга перекинул мою руку через свое плечо, помог не только обрести равновесие, но и доковылять до ступенек.

Как мы поднимались по ним — отдельная страница позора в моей биографии, которую я предпочла бы вырвать и забыть, но увы…

Когда мы уже стояли у двери, а я смогла перевести дух, то спросила:

— А ты зачем пришел?

— Хотел серьезно поговорить.

— И я тоже… — раздался голос отца из распахнувшейся двери. Папа стоял на пороге в домашнем халате и взирал на дракона тем особым взглядом, после которого его враг переходил в разряд трупа.

— Вы отец Хелл? — ничуть не смутившись, уточнил дракон.

— Я-то да. А кто вы? И какое право имеете лапать мою дочь?

Я только хотела заявить, что никто меня не обнимал, это все для устойчивости, как наглый законник заявил:

— По праву того, кто имеет по отношению к Хелл серьезные намерения, — невозмутимо отозвался Рохт, словно был бессмертным или успел застраховать свою жизнь на баснословную сумму.

— Насколько? — пропыхтел начавший приходить в ярость папа.

— Самые, — ответил дракон.

— Самые… — нехорошо протянул отец. — Что ж, тогда заходи… обсудим… — это прозвучало так, словно папа планировал после разговора пойти в подвал, развести там тазик цемента, погрузить в тот ноги гостя и, как смесь застынет, — утопить ящерюгу в реке.

Рохт бесстрашно перешагнул через порог. Я — перепрыгнула. И только тут отец заметил, что я изображаю памятник цапле.

— Что у тебя с ногой? — обеспокоенно поинтересовался папа.

— Подвернула. Меня не выдержала шея одного эльфа… — призналась я.

Таким интригующим началом заинтересовался не только отец, но и дракон, но поведать им всю историю я не успела, мама, спускавшаяся по лестнице со второго этажа, услышав мою фразу, решила присоединиться к беседе:

— Милая, тебе нужна помощь?

— Скорее костыль, — ответила я.

— Кажется, в подвале я видела кресло-каталку, — припомнила мама и, на миг задумавшись, щелкнула пальцами. Посреди гостиной спустя пару секунд материализовалась куча хлама явно подвального происхождения. И венчало эту гору инвалидное кресло. Судя по его возрасту, оно было создано еще до эпохи великих магических открытий и собственно нового континента.