Уже через четыре дня плавания была потеряна из виду шхуна «Восток». Потом еще три дня поисков и ожиданий и, не найдя утерянный корабль, эскадра в составе одного линейного корабля, одного фрегата и еще трех пакетботов отправилась решать поставленные задачи. Такое бывало и раньше, корабли терялись, но после обнаруживались уже в портах приписки. Главное, чтобы у капитанов таких кораблей были весомые доказательства того, что они не просто сбежали, но и выполнили задачи, может и не основные.
— Земля! — прокричал впередсмотрящий.
На линкоре «Охотск» мало кто воодушевился известием, что на горизонте вновь показалась суша. Эскадра шла вдоль Курильской гряды и островов, чаще мелких, хватало и ранее.
Команды уже три раза высаживались на разных островах, осматривали прибрежные зоны, не находили людей, хоть и примечали свидетельства их жизнедеятельности, и быстро возвращались. Контакта с аборигенами все еще не было. Единственное сейчас развлечение — это пометить на карте месторасположение острова, попробовать его обойти для того, чтобы понять размеры, присмотреть бухты и назвать русским именем.
Уже после десяти часов исследования острова стало понятно, что он значительно больше, нежели те, что попадались ранее. Назвать его в большой степени обжитым было нельзя, но и с кораблей, даже без усиления зрения английскими зрительными трубами, было видно: тут живут люди.
— Иван Фомич, взгляните! — обратился к командующему лингвист, ботаник, медикус и вообще везде в науке по чуть-чуть Бернард Кандаут.
Этот человек уже мог считаться русским шотландцем, что некогда сбежал с родины после поражения восстания якобитов. Его пылкое сердце и широкая душа быстро находили в русской среде побратимов. Так бы и спился Бернард, если бы не его маниакальное рвение к науке.
— Что там, господин Кандаут? — спросил Елагин и направил зрительную трубу в направлении, куда смотрел и натуралист.
Елагин сдержался, чтобы не проскочили бранные слова. Возле берега прибой подкидывал бревна и доски, которые сложно было спутать с чем либо, кроме как с кораблями.
— Тут был бой! — констатировал Елагин. — Но кто с кем? Туземцы сами между собой воюют? И у них явно есть на кораблях пушки, это очевидно. Или тут рифы, а все местные капитаны настолько глупы и стремятся к самоубийству, что в порядке очереди разбивают свои судна.
Командующий эскадрой пожалел, что у него на линкоре имеет место быть недокомплект пушек. Предполагалось, что серьезных боестолкновений в северной части Тихого океана не должно быть. Европейцы сюда не доплывают. Была вероятность, что активность России вынудит англичан или голландцев посмотреть, чем именно русские тут занимаются, но вряд ли это могут быть большие силы. А между тем, если судить по количеству плавающих и вынесенных на берег досок, тут было разгромлено не менее трех кораблей.
— Готовьте десант! Нужно разведать местность и понять, что произошло. Передайте на фрегат «Восток», чтобы прикрывал с моря высадку.
Прошло не менее двух часов, пока три яла, каждый с небольшой пушкой на носу, подошли к берегу. Солдаты быстро рассредоточились, а десяток казаков шмыгнул в прибрежные заросли.
Еще три часа ничего не происходило. Казаки не спешили возвращаться, а солдаты охраняли лодки, некоторые уже начали собирать дерево для розжига огня. Время обеда. Елагин сомневался в нужности палить костры, запах дыма разносится на еще большее расстояние, чем звуки человеческой речи, но прошедшее время убаюкивало бдительность.
— Ваш высокобродь! — к пьющему чай за столиком у рулевой мачты Елагину подбежал матрос. — Там с берега машут!
С некоторой ленцой Иван Фомич поднялся, подобрал свою зрительную трубу и подошел к правому борту. Леность быстро выветрилась, когда командующий увидел странных людей на берегу, стоящих рядом с казаками.
Это были странные люди, сплошь покрытые растительностью. Казалось, что у них нет и глаз, настолько аборигены имели густые бороды. Рядом с этими людьми были большие и такие же лохматые собаки, на вид весьма агрессивные.
— А это кто? — задал сам себе вопрос Елагин и пристально всмотрелся в зрительную трубу.
В человеке, который был так же бородат, но сильно меньше остальных аборигенов, Иван Фомич узнал одного из матросов пакетбота «Япония» Федьку Сапина. Этот балагур и забияка был довольно известной личностью в Охотске, славился своей силой и ухватками подлого боя. Также он был вестовым от команды пакетбота, уже считавшегося потерянным.
— Федьку доставьте мне! — скомандовал капитан и пошел переодеваться.
Если утром было довольно прохладно и Елагин надел на себя плотный шерстяной сюртук, то днем солнце стало изрядно палить, и командующий, больше привыкший к морозной погоде, ощущал дискомфорт. А в ближайшее время возможности переодеться может и не быть, уж больно интересными могут быть сведения, которые ему поведает Федька Сапин.
Через полтора часа Сапин уже рассказывал о собственных приключениях, не забывая, впрочем, говорить и о судьбе всей команды.
Пакетбот «Япония» благополучно, встретив по пути только один кратковременный шторм, прибыл к берегам острова Кунашир. Два дня корабль с чуть меньше че
ходимость высадки была продиктована еще и тем, что на корабле зацвела вода. Кто был виновен в этом, уже не было смысла разбираться, пока корабль не прибудет обратно в Охотск, но ситуация казалась почти катастрофической.
Команда из десяти казаков, которые первыми и ступили за землю острова Кунашир, сразу же натолкнулась на местных жителей. Контакт прошел вполне себе неплохо, если не считать языковой проблемы. Но те люди, которые хотят договориться, сделают это и при помощи жестов.
Команда пакетбота «Япония» не спешила в полном составе пройтись по каменистым берегам Кунашира, были опасения у Ильичева, что местные жители могли и заманивать пришлых в ловушку. Однако время шло, торговля ладилась просто великолепно, когда за железный нож можно было дня три кормить всю команду, чувство опасности притуплялось.
Через месяц Ильичев сам высадился на берег и сразу же попал в засаду… Нет, никто на него не нападал, но местные аборигены ждали, пока начальник странных пришлых людей, у которых борода, если и растет, то чесана и стрижена, придет, наконец, в гости. Вот и окружили Степана Григорьевича да повели в поселение. Казаки, как и плутонг солдат, следовали за командиром, но не проявляли особой тревоги, они уже были у айнов, именно так и звался этот народ, так что русские были привычные к проявлениям эмоций у туземцев.
Поселение айнов казалось неким экскурсом в глубокое прошлое. Сложенные из вертикально поставленных палок или тонких бревен жилища, один большой дом, где жил старейшина общины, да небольшие загоны для скота. Елагин сразу же приметил, что железо у аборигенов есть, но оно все равно в большой цене, если судить по торговым операциям. Так что? Делают железо, но мало? Или… Елагин предположил, что именно это «или». Есть те, кто торгует железом с этими людьми, кроме русских мореплавателей.
А потом, когда командующий был в гостях и всячески обласкан айну (те даже женщину Ильичеву предлагали, но капитан отказался, ибо устрашился обмазанных в черную сажу губ девушки) началась повальная паника. Айну, которых жило в поселении не более семидесяти человек, стали разбегаться в разные стороны.
Причина паники стала ясна минут через пятнадцать, когда к окраине поселения вышел отряд воинственного вида из человек пятидесяти.
Ильичев хотел было отступить и скрыться. Влезать в местные расклады капитан посчитал неправильным. Однако в первой же атаке пришлых безбородых воинов был убит один из русских солдат, что побудило к сопротивлению. Тогда русские и айны, которые увидели возможности пришлых людей, одержали победу.
Уже к вечеру община изъявила желание присягнуть русской императрице, увидев в пришлых защитниках силу, способную переломить ход войны. Да, айны воевали, они восстали против засилья японского клана Мацуи, которые вели себя с жителями острова Эдзо как завоеватели.
