— Порву голыми руками! — прорычал разбойник, словно и действительно хозяин леса в него вселился.

— Да все будет хорошо, ты присядь, погутарим. Дело мое такое, что и ты в накладе не останешься, да бабы твои мирно и сытно жить станут. Поедешь в Миасс. Слышал, что там золото нашли? Нет? Ну так услышишь еще. Сядь, не мельтеши, — говорил вошедший.

Медведь, словно зверь, чувствовал эмоции человека, что стоял перед ним. Он понял, что человек слабый, но, по неправильному стечению обстоятельств, наделенный властью.

Незнакомец боялся огромного разбойника, вида не показывал, но колени у него подрагивали. Такое состояние жертвы Медведь знал, он любил, чтобы боялись. Но сейчас был иной случай — со спины незнакомца были три казака.

Принесли два стула, и непрошенный гость, если посчитать разбойника хозяином подвала, присел первым.

— Присаживайтесь, Медведь, разговор будет небыстрым, — незнакомец пригласил жестом садиться.

Медведь сел, стул под ним скрипнул, но не развалился. Гроза разбойников скрестил руки на груди, чуть облокотился на спинку стула, ровно столько, чтобы не сломать его.

— Можете звать меня Иваном Ивановичем, — стараясь не потерять дружелюбный тон, представился вымышленным именем Матвей Павлович Кислов — один из перспективных сотрудников службы безопасности наследника, который все еще работал в Военной коллегии.

— Еще один Ванька! Мало мне дружка мого? — пробубнил Медведь, после сплюнул на сырую землю.

Опытный тать выводил из себя этого самого Ивана Ивановича, проверял степени дозволенного. Но главное, Медведь силился понять, насколько он нужен пришедшему Ивану.

— Вы про Ивана Осипова, верно ли? — на лбу сотрудника Военной канцелярии проступила испарина.

Матвей Павлович Кислов считался сотрудником военного ведомства. Это стало возможными лишь по безалаберности, что царила в Военной коллегии. Она стала проявляться сразу же, как там вновь стал безраздельно править Апраксин. Часть людей, что были собраны в команду Шешковским, уже были вынуждены покинуть насиженное место в коллегии. Но были и те, кто не был на слуху, и они остались, получают жалование и перекладывают бумажки с одного конца стола на другой.

— Да тут ясно все, токмо Каин и ведал, где я и когда бежать вздумаю, — Медведь посмотрел на «Ивана Ивановича». — Говори, что предлагаешь!

Деловито подобравшись, выпрямив спину, Матвей Павлович начал излагать суть предложения. Медведь слушал скептически, часто ерничая на некоторые выводы гостя.

— Так я опосля и не нужен буду! Ножичком по горлу — и песню за упокой никто не споет! — Медведь крутил головой и пытался выдавить из себя смех.

Не был бы разбойник легендой воровского мира при жизни, если бы оставался глупцом. Медведь обладал и звериным чутьем, и жизненной мудростью. И сейчас он чувствовал, что предложение пахнет кровью.

— Сбежишь, в Миасс или в Америку, — говорил Матвей и уже и сам не верил своим словам.

Безусловно, после того, как Медведь выполнит порученное, оставлять его в живых было бы крайне неразумно. Это понимали оба собеседника. Однако вариант с бегством прозвучал.

— Не сбегу я от Вас. Я что, дитя неразумное? Понимание имею, что после всего тобой сказанного, не жить мне на белом свете, — Медведь жестко посмотрел прямо в глаза Матвея, у того потекла струйка пота по спине. — Я сделаю, что потребно, но бабы мои — жена и дочь — должны в золоте купаться. Увижу сие, так и все сделаю, и людишек еще найду.

— По деньгам не боись, вот чего хватает, так их, — Кислов искренне обрадовался.

Почитай первое свое задание Матвей выполнил. Было страшновато, ибо на этого Медведя без ужаса в глазах смотреть нельзя: звероподобный детина с пронзающим взглядом. Но Кислов справился.

Другие агенты так же проводили работу по вербовке схваченных московских воров. Не у всех вышло, один даже получил серьезные травмы, так как пошел говорить без сопровождения. Но восемь бандитских главарей были завербованы.

Глава 4

Москва

6 июня 1751 года

Я находился у себя в кабинете в Кремле и не знал, чем заняться. Пробовал почитать французских просвещенцев, заплевал книгу от гипертрофированного желания критиковать всех и вся. Начал чистить револьвер, меня это действо чаще всего успокаивало, но не тот случай — бросил. Еда не шла, пить воду не хотелось, а чего покрепче никак нельзя было. Нужна светлая голова в такой судьбоносный день

Операция, которую готовили больше десяти месяцев, входила в ту фазу, после которой, как говорила моя бабушка в будущем, либо пан, либо пропал! Хотелось быть паном, а не пропадать.

Первая растерянность после того, как меня отправили в Царское Село, спала через недели две с начала ссылки. Этого времени хватило на то, чтобы многое переосмыслить, набраться внутренней злости, не растеряв внешнего смирения. Уже через месяц в черне план мести был проработан. Но… как там про овраги и бумаги? Так и у нас: на бумаге было красиво, но реализация уже с первых шагов столкнулась со множеством препятствий.

На первом этапе планировалось создать некое тайное общество, естественно, полностью контролируемое. Нет, никаких масонов в данном случае, уж тем более розенкрейцеров с иллюминатами. Что-то вроде «Союза спасения» при Александре I, но постараться сделать это собранием таких людей, которые не смогут при желании поднять гвардию или иные воинские подразделения. И это ограничение так же стало проблемой, когда нужно было тихо и ненавязчиво отсеивать имеющих влияние на солдатские умы кандидатов в тайные общества.

Власть императрицы действительно сейчас сильна. Вряд ли на волне ликования от побед, офицеры повели бы своих солдат условно на «Сенатскую площадь».

Да и не столь сильно общество еще заболело стремлением к переменам, примеров пока нет.Французские революционеры либо не родились, либо только условно «пошли в школу». Стремления к переменам нет, а собственные крепостные крестьяне есть, как и понимание необходимости их обучать порой и кнутом. И это может быть один и тот же дворянин, который только что приказал до полусмерти выпороть нерадивого крестьянина, а под крики и стоны бедолаги читать французских просветителей. Такие лучшие представители российского общества громче всех кричат о гениальности Вольтера или Жан-Жака Руссо. Мода, что тут поделаешь⁈

Тайные общества были созданы, и туда вошли частью такие отбросы, что нормальный человек и руки не подаст. Подобные персонажи ходили на встречи лишь потому, что на собраниях всегда бесплатно подавали вино и водку, да и закуски были.

Но грести всех под одну гребенку не стоило. Истории были разные. К примеру, поручик Дашевский проиграл в карты подставному шулеру, много проиграл. Естественно, ему помогли, но указали, что каждые деньги требуют отработки. Таких «проигравшихся» офицеров, чином, в основном, до поручика, было, если правильно запомнил цифры из доклада Шешковского, четырнадцать.

Иной источник для набора заговорщиков состоял из обиженных на власть. Обиженокпри любом правлении хватает. Они могут быть злы на своего непосредственного начальника или командира, но винить будут именно что власть, допустившуюначальство деспота и самодура. Жесткое чувство неоцененности «талантов», притомхватало людей, что считали себя и «гениями», так же давало прибыток в виде готовых изменять существующий порядок вещей. Эти психологические отклонения приправляются нужными словами, алкоголем, деньгами в кармане, ну, и наличием общества таких же непринятых и непризнанных. Когда человек, искренне считавший себя одаренным, вдруг не принимаем в обществе и предан астрокизму еще и среди тех, кого он считал коллегами,в нем может родиться зверь.

Вспомнить пример главного «Зверя» двадцатого столетия — Адольфа Гитлера. Вот не прогнали бы его с рисуночками из венского университета, стал бы художником или архитектором, так и не случился бы фюрер. Утрированно, конечно, в той Германии да и в мире было достаточно тенденций, чтобы взрастить такого вот «Гитлера». Между тем, недооцененные присутствуют всегда, частью на этом и строилась наша игра.