Правда, доктор Стейли говорит, что скоро будет лучше, но все доктора врут…

Я сама сначала думала, что это обычное переутомление, а сейчас понимаю, что мне осталось мало… очень мало дней…

— Элис, ты поправишься, вот увидишь…

— Не надо, мой мальчик… Давай говорить серьезно. Я уже думала об этом.

Конечно, ты не захочешь жить на нашей ферме… Да и доходы ее… Но ты можешь ее продать. Думаю, что ты получишь тысяч пятнадцать. Да и я скопила немного… После похорон тебе останется тысяч десять. Не перебивай меня, сказала она, заметив мою попытку возразить. — Мне уже тяжело даются такие длительные разговоры. Да, ты мой единственный наследник. Завещание я уже написала. Ты у меня умный мальчик. А с этими деньгами ты сможешь переехать в какой–нибудь город покрупнее… Да и семья потребует денег… Жаль, что ты не привез девушку с собой… — Вдруг ее лицо исказила гримаса боли. Ничего, голос ее сорвался на шепот. — Ничего… Сейчас Пройдет…

Я встал и осторожно уложил ее на Кровать, а потом нажал кнопку звонка.

Явилась сестра и увидев все, сказала:

— Мистер Керт, прошу вас выйти. Я сейчас сделаю больной укол, и она немного отдохнет…

— Сид… Ты не уедешь сегодня? — прошептала Элис побелевшими губами.

— Нет, нет, — заверил я ее.

— Поезжай на ферму, отдохни, а утром приезжай ко мне…

Поговорим еще…

— Хорошо, я утром приеду…

Я вышел из палаты с тяжелым ощущением увиденного и в коридоре столкнулся с доктором Стейли.

— Простите, доктор, — обратился я. — Долго еще будет это … я не мог подобрать нужных слов.

— Вы хотите знать, долго ли она еще проживет? — спокойно спросил он.

— Да, — выдавил я с трудом.

— Ну, месяца полтора, от силы два, — сказал он уже более участливым тоном, видя мое состояние.

Я вышел из госпиталя, сел в машину, запустил мотор и закурил. Я был еще под впечатлением увиденного.

Не спеша, осмысливая все происшедшее, я добрался до фермы. Пожилая полная женщина, работавшая у Элис много лет, сначала радостно встретила меня, но увидев мое состояние, проводила в дом и молча удалилась. Я оказался в доме, где мне все было знакомым с детства, прошел в свою комнату, где сохранилось все в том же виде, как тогда, когда я жил здесь или приезжал на несколько дней навестить тетушку Элис, заменившую мне и мать, и отца. Затем я вернулся в гостиную, подошел к бару. Там, как всегда, для меня была приготовлена бутылка «Белой лошади». Я сходил за льдом, взял бутылку виски, плеснул изрядную дозу в стакан, положил лед и, закурив, сел в кресло, потягивая виски.

Что делать? Я как–то не задумывался, что могу однажды потерять единственного близкого мне человека и остаться один. А теперь я не только это знаю, но даже знаю и срок, который назвал доктор Стейли. Действительно, а кому я нужен, если такой подонок, как Гарри Моулз, может разговаривать с шерифом, то есть со мной, как с каким–то мальчишкой? И что я могу с ним сделать? Ничего… А, может быть, он все–таки прав со своей гнилой теорией:

«не упусти свой шанс»? Может быть, и мне следует изменить свои взгляды, свои принципы, чтобы чего–то достичь в этой жизни? А Джулия?.. Конечно, она не ожидала такого разговора отца со мной, она на что–то надеялась… Она звонила мне, а я… Может быть и она права, что не хочет отказаться от привычных условий жизни ради шерифа–неудачника?..

— Нет, Гарри, — неожиданно проговорил я вслух, — последнее слово будет еще за мной… Я докажу, что еще на что–то способен…

В комнате плавали голубоватые облачка дыма, бутылка виски была наполовину пуста, но опьянения я не чувствовал. Мой мозг четко работал, подводя меня к принятию решения. На первый взгляд абсурдного, но, по–моему, вполне возможного.

После моего возвращения в Делрэй–Бич, жизнь вошла в обычное русло. Гарри Моулз позвонил на следующий же день, позвонил первым и пригласил меня на покер, так, будто между нами ничего не произошло. Я согласился и дважды в неделю, как обычно, бывал у него, проводя несколько часов за картами.

Позвонила и Джулия, и с ней мы часто проводили время, но никто не вспоминал о происшедшем. Единственное, что было нового в моем образе жизни, это то, что я чуть ли не ежедневно звонил в госпиталь Св. Антония и справлялся о здоровье Элис, да за месяц дважды ездил ее навестить. Казалось, что известие о моей женитьбе придало ей новые силы, и она стала выглядеть даже несколько лучше, но доктор Стейли не обольщался на этот счет.

На субботу, тот роковой для меня вечер, был назначен званый вечер у мэра, мистера Артура Роджерса, и в числе приглашенных был и я, а сегодняшний вечер мы проводили с Джулией в бунгало на берегу моря. Сегодня была среда, и пока ничего не предвещало мне неприятностей.

Джулия лениво курила лежа, но было видно, что что–то беспокоит ее. Ее настроение было не таким, как обычно.

Я смешал два коктейля и протянул один стакан Джулии.

— Что случилось, Джулия? — спросил я.

Она взяла стакан, повернула ко мне лицо, изучая меня внимательно, а потом отвела глаза и тихо ответила:

— Ничего, Сид… Ничего…

Однако и голос ее звучал как–то необычно.

Я прикурил сигарету, сделал большой глоток из стакана, присел на край кровати и тихо погладил ее шелковистые волосы.

— Джулия, я же вижу, что что–то случилось… Или мы больше не друзья?

— В субботу приезжают миссис Стелла Хоук и сопровождающие ее лица, — с каким–то презрением ответила она.

— И это тебя так волнует?! — удивился я. — Неужели приезд сестры тебе не в радость? Неужели такая мелочь может нарушить твой покой?

Она одним глотком опорожнила свой стакан, отшвырнула его на ковер и резко села на кровати, не стыдясь своей наготы. Глаза ее блестели.

— Конечно, какое это может иметь для меня значение! — Она почти выкрикивала слова. — А что ты вообще обо мне знаешь? Молоденькая, взбалмошная, немного циничная, умеренно развратная красивая девчонка… Что еще? Ах, да, ты знаешь, что я, даже любя тебя, не захотела расстаться с наследством отца… Она даже не заметила, как вырвались эти слова «любя тебя», но для меня это было приятное открытие.

Я мягко обнял ее за плечи.

— Успокойся, милая… Ты же знаешь, что и ты мне не безразлична, иначе я бы не прошел через унижения твоего отца. Расскажи, может быть я смогу чем–нибудь помочь.

Она как–то несколько обмякла, бросила недокуренную сигарету в пепельницу, натянула на себя простыню и сказала:

— А может быть ты и прав… Что ж, расскажу… Только, Сид, прикури мне сигарету.

Я прикурил сигарету и вставил в ее пухлые губки.

— Да, Сид, — начала она, — у меня много пороков, но я хоть немного знаю то, чего хочу. 1. Я занимаюсь журналистикой и не без успеха сотрудничаю с некоторыми издательствами…

— Ты? — удивленно вырвалось у меня.

— А ты думал, что я разбираюсь только в мужчинах, да нарядах, усмехнулась она. — Вы все видите только внешнюю оболочку… Да и зачем вам видеть большее? — Она затянулась сигаретой. — А ведь я еще что–то и чувствую, и думаю… Да, я не хочу выходить за тебя замуж против воли отца… — Она сделала паузу. — Да, мне жаль и наследства, но жаль и его… И потом, я не хочу, чтобы все деньги достались этой банде, когда отец в припадке бешенства лишит меня всего…

— Это так ты называешь свою сестру Стеллу? — удивился я.

— Да, ее и окружающих ее людишек, и поверь, что это слишком мягко сказано… Стелла мягкая, скромная, умная, но это хищник, настоящий хищник.

Мне до нее слишком далеко. Она получает все, что хочет. Это она выбрала себе Арчи и женила его на себе. Это она крутит всеми его делами. Ей хочется быть женой знаменитости, и она этого добилась. Думаешь, что Арчи Хоук может чего–то добиться? Нет… Это Стелла «не упустит свой шанс»… — Она докурила сигарету, подумала и продолжала:

— А когда она приезжает, то не упускает случая поучить меня жизни, причем при отце, чтобы показать, какая она хорошая, а этот набитый дурак вторит ей, хотя на самом деле я по сравнению с ними, как монахиня по сравнению с панельной девкой. Да и Дик Лоренс тоже хорош…