– Вообще-то ты вроде как Князь всеобщей любви и мира, если ты вдруг забыл.

Иисус небрежно махнул рукой:

– Да ладно. Я давно уже собирался проучить этого мудака Анубиса. Так сказать, выгнать из храма идолище поганое.

Сэмпл поспешила уточнить, чтобы потом не вышло ошибки:

– Вообще-то у него не храм, а большой дворец.

– Без разницы. Не гирлянды цветов пришёл я принести, но меч.

Мистер Томас фыркнул:

– Даже Библию правильно процитировать и то не может.

Иисус злобно зыркнул на него:

– Вся эта евангельская байда – хрен там чего запомнишь.

Козёл посмотрел на Иисуса с холодным неодобрением. Пол снова качнулся, и Иисус опять повернулся к пульту:

– Кажется, я забыл, как сделать так, чтобы пол не качался, когда он делает шаг.

– Войди в DOS и нажми esc-сtrl-аlt-F12.

Иисус нажал предложенную комбинацию, и качка сразу же прекратилась – то есть не то чтобы совсем, но это было уже не так, как будто они на яхте попали в шторм. Иисус улыбнулся мистеру Томасу.

– Ты запомнил.

– Ты бы тоже запомнил, если бы целыми днями не пялился в ящик.

– Что бы я без тебя делал?

– Вот и я думаю – что?

Иисус понадобилось ещё минут пять, чтобы сбросить с себя сонное оцепенение, вызванное непомерным пристрастием к голубому экрану. Он жал на какие-то клавиши, и, видимо, жал неправильно – судя по тому, как отзывался на это купол. Стараниями Иисуса Годзиро то и дело пошатывался и спотыкался, словно пьяная в хлам гора. Но вскоре – во многом благодаря саркастическим замечаниям мистера Томаса – Иисус более-менее пришёл в себя и выровнял шаг Годзиро. Он нажал на какую-то кнопку – экран телевизора растянулся и превратился в панорамное окно-монитор, развёрнутое на сто восемьдесят градусов, так что теперь они видели то же, что и Годзиро, – плюс к тому у них был хороший боковой обзор. Сперва картинка дрожала и дёргалась, по монитору шёл «снег», местами пробивались какие-то посторонние вспышки. Но потом Иисус всё же нашёл нужную комбинацию клавиш, и в окне развернулась широкая панорама пустыни, наплывающая на них со скоростью шага Годзиры – около ста миль в час.

Да, Сэмпл своё дело сделала: забрала у Иисуса пульт и оборвала электронную пуповину, соединявшую его с экраном телевизора. В каком-то смысле это было оперативное вмешательство. Но теперь, когда Годзиро благополучно двинулся на Некрополис, ей оставалось лишь ждать, довольствуясь ролью пассивного зрителя. Впрочем, ей было совсем не скучно. Всё-таки странная подобралась у них компания. Мистер Томас, козёл, стоял прямо перед экраном и работал вперёдсмотрящим. Иисус сидел на диване, держа на коленях огромный пульт, и тоже смотрел на экран, как капитан корабли на своём капитанском мостике. Сэмпл – в своём ярко-красном костюме анимешной супергероини, который вообще мало что прикрывал, и в сапогах на высоченной платформе – стояла за диваном, превратившимся в командирское кресло Иисуса. Мессия всё-таки соизволил одеться: натянул стоптанные кроссовки Nike, набросил красный халат и зачем-то напялил защитные очки а-ля Эрвин Роммель, которые тут же сдвинул наверх. Сэмпл подумала, что их троица уж никак не подходит на роль операторов гигантской рептилии, нацеленной на большую драку.

– Тебе нужно его направлять?

Иисус покачал головой:

– Нет, он нюхом чует обогащённый уран. Пойдёт прямо туда. Радиация у него в крови, в буквальном смысле слова.

Иисус откинулся на спинку дивана, всем своим видом изображая крупного специалиста и авторитетного командира – деланная, нарочитая поза, позаимствованная, надо думать, у Уильяма Шатнера. Теперь, когда Иисус изображал из себя командира гигантской машины разрушения, в которую превратился Годзиро, он был совсем не похож на того сексуально озабоченного придурка, каким был при первом знакомстве.

– И долго ещё до Некрополиса?

Иисус пожал плечами, будто его это мало заботило:

– Минут пятнадцать-двадцать. Не больше.

Интересно, подумала Сэмпл, как он воспримет второе её предложение. Сейчас он был явно настроен на приключения. Так что, наверное, не надо откладывать. Пока у него не прошёл драйв.

– У меня есть сестра.

Иисус кивнул, сосредоточенно глядя в экран. Ему явно нравилось играть в командира флагмана звёздного космофлота.

– Ага.

– Думаю, ей нужно с тобой познакомиться.

– Я бы сказал, что всему человечеству нужно со мной познакомиться.

Сэмпл пропустила мимо ушей этот всплеск мессианского эго и принялась описывать Эйми, её Небеса и её затруднительное положение – в выражениях цветистых и ярких, пусть даже и не совсем правдиво, используя любую возможность польстить Иисусу, погладить по пузу его самолюбие. Должно быть, он всё-таки впечатлился её рассказом, потому что оторвался-таки от экрана и пристально посмотрел на неё.

– То есть ей нужен мужчина, который управлял бы её Небесами?

– Ты мог бы стать для неё настоящим спасителем.

Козёл театрально закатил глаза. Похоже, Сэмпл переигрывала. Но Иисусу, с другой стороны, эта мысль очень понравилась. Похоже, когда речь заходила о его мессианских качествах, он был падок на лесть. Он погладил свою бородку и мечтательно улыбнулся:

– А с кем из вас я буду заниматься сексом? С тобой или с твоей сестрой?

Сэмпл подумала, что Иисус в роли капитана Кирка[52] нравится ей не больше, чем в роли коматозного дрочилы, но в плане достать сестру – это как раз то, что нужно. Такой мессия вполне способен превратить Эймины Небеса в настоящий Ад. Сэмпл изобразила еле сдерживаемый восторг, тем более что у неё было стойкое подозрение, что с женщинами этот Иисус – импотент.

– Мы с ней ещё будем за тебя драться.

Видимо, эта фраза поразила воображение Иисуса, потому что он вдруг резко выпрямился на диване и обвёл купол пронзительным, острым взглядом:

– Это будет, наверное, самое интересное.

Сэмпл продолжала натянуто улыбаться, но теперь она окончательно убедилась: это именно то, что нужно, чтобы поставить на уши все Эймины Небеса. Но тут Иисус задумчиво проговорил:

– Хотя я не знаю… как я отсюда уйду. Я ему нужен, Большому Зелёному.

Улыбка Сэмпл потускнела.

– Ты ему нужен? Зачем, интересно, ты ему нужен? Ты же вообще ничего не делаешь, только сидишь и таращишься в телевизор.

Иисус злобно взглянул на Сэмпл. Ей даже стало слегка не по себе – раньше в нём такой злобы не наблюдалось.

– Ну, бля, это всё-таки лучше, чем таскаться по улицам Иерусалима с крестом на плечах, правильно? Тебе бы понравилось, если б на тебя напялили терновый венец, избили плетьми, а потом распяли на кресте?! Ты бы хотела всю жизнь раздавать хлебы и рыбу немытым придуркам, творить чудеса на пирах, когда у них вдруг кончается выпивка, и разъезжать по пустыне на вонючем упрямом осле? Мне что, все бросить – и снова этим дерьмом заниматься?! Ты это так себе представляешь? Ты что, тоже из этих паршивых традиционалистов?!

Сэмпл не знала, что на это ответить, так что Иисус продолжал бы, наверное, истерить и дальше, если бы его внимание не привлекло какое-то тёмное облако на смотровом экране. Пока ещё далеко, на самом горизонте.

– Ладно, мы это позже обсудим. Вот уже Некрополис.

Джима как будто растянуло в бесконечную цепь молекул в вихре вибрацией, что проявлялись в виде невообразимой, пронзительной, невыносимой боли. Боль захватила всё его существо. Рецепторы у него в мозгу выли истошным воем и мучительно стремились к чему-то, чего не могли получить. Сверкающий вихрь закручивался спиралью, вспыхивая всеми цветами за пределами спектра. Джиму казалось, что он умирает опять и эта смерть была много страшнее той, первой, – это был не простой переход между жизнью и смертью, или, в данном конкретном случае, между смертью и смертью. Всё было гораздо ужаснее и сложнее. И это с ним делал Доктор Укол. Причём делал намеренно. Джим мог только кричать в своей бесконечной беспомощности и бесконечной муке: