Джим вскарабкался на вершину относительно сухого склона и с благодарностью опустился на ствол упавшего дерева. Он никак не мог отдышаться. Зверёк встал перед ним и оглядел с головы до ног:

– Что с тобой?

– Кажется, я не только умер, но ещё и серьёзно сдал в плане физической формы.

– До дома уже совсем близко.

– Слава богу.

Зверёк смотрел куда-то поверх плеча Джима, тот обернулся, чтобы проследить за его взглядом, и увидел дом. Дом стоял на вершине небольшого холма в окружении первобытных дубов и каких-то растений, похожих на гигантский сельдерей. До него оставалось где-то с полмили, но это были полмили топкой низины с чёрной стоячей водой, заросшей болотной травой и ирисами. Теперь Джим уже разглядел, что огонёк, на который ориентировались они со зверьком, состоял из пяти огней: из пяти освещённых окон – три внизу, два наверху. Во дворе у дома ходили какие-то люди, и хотя Джим не знал, какой его ждёт приём, всё-таки то, что кто-то был дома, слегка обнадёживало.

Анубис закончил беседу с хранителем снов, и теперь этот зловещий советник, чьё лицо всегда скрыто под капюшоном, о чём-то шушукался с доктором Мендгелем в дальнем конце царского павильона. В смысле – в дальнем от Сэмпл. В принципе, Сэмпл бы нисколько не беспокоило, что два её злейших врага шепчутся между собой, если б они то и дело не поглядывали в её сторону. Этих взглядов вполне хватило, чтобы Сэмпл не на шутку встревожилась. Утешало одно – выход был рядом. Туда-то она и направилась. И даже не стала оглядываться, чтобы посмотреть, наблюдают ли за ней Менгеле с хранителем снов. Она шла, вызывающе покачивая бёдрами. Являя всем своим видом презрительное высокомерие. Они что-то там замышляют? Ну и пусть себе замышляют, уроды. Пока что она фаворитка Анубиса и уж постарается сделать так, чтобы эта сладкая парочка огребла по полной программе.

Сэмпл не знала, куда ведёт этот выход. Оказалось – прямиком к передвижным кухням. Она окунулась в густой аромат жарящегося мяса. Цельные туши вертелись на механических вертелах над раскалёнными углями: быки, свиньи, бараны, телята, ещё какие-то звери, которых Сэмпл не узнала, плюс к тому – всякая птица, куры, гуси и утки. Тут же были накрыты столы для гостей попроще, и первый, кого Сэмпл разглядела в толпе пирующих, был Толстый Ари в одном из своих необъятных парчовых кафтанов. Он с большим аппетитом поглощал целую свиную ногу, будучи явно доволен жизнью.

Как и в случае с Менгеле и хранителем снов, Сэмпл решила, что лучше всего обойти работорговца по широкой дуге, и уже начала было разворачиваться, но потом подумала: какого чёрта?! Чего ей бояться Толстого Ари? Наоборот. Надо гордо прошествовать мимо – пусть посмотрит, кем она стала, вырвавшись из его лап. В конце концов, надо же чем-то себя развлечь, а то в этом отсталом городе ей ещё не выпадала возможность как следует повеселиться: зачем же отказывать себе в маленьком удовольствии? Расправив плечи и выпрямившись в полный рост, стараясь держаться как можно более вызывающе – как и пристало общепризнанной фаворитке бога-царя, – она направилась прямиком к Толстому Ари.

Он узнал её сразу. К удивлению Сэмпл, Толстый Ари не выказал никаких даже намёков на обиду или возмущение. Он оторвался от своей свиной ноги, кивнул Сэмпл и улыбнулся с еле намеченным сожалением:

– Похоже, тебе повезло?

Сэмпл одарила его лучезарной улыбкой, в которой сквозило лёгкое презрение, как опять же пристало общепризнанной фаворитке бога-царя.

– Похоже на то.

Ари откусил очередной кусок от свиной ноги и продолжал говорить с полным ртом, плюясь слюной и кусочками мяса:

– А я продал бы тебя какому-нибудь уроду в трущобах.

– Я как-то догадывалась.

– Но ты на меня зла не держишь?

– Да нет в общем-то. Кстати, Анубис тебе за меня заплатил?

Толстый Ари проглотил пережёванный кусок.

– Хрена лысого. Этот псих никогда ни за что не платит – просто берет на халяву, и всё. Говорит, это его божественное право.

Некоторые из проходивших мимо услышали это последнее еретическое замечание Толстого Ари и принялись в страхе оглядываться, но, похоже, самому работорговцу всё было по барабану. Должно быть, он занимал достаточно прочное положение в некропольской иерархии и позволял себе вольности, непростительные для других, полагая, что ему нечего бояться. Тут снова включились нестройные трубы, и тот же грохочущий голос продолжил отсчёт:

– Время до пуска: тридцать минут. Отсчёт пошёл.

Сэмпл решила, что ей пора возвращаться на своё место в царской смотровой ложе. Незачем лишний раз злить Зиппору. Лучше прийти пораньше, чем опоздать. Хотя, если честно, ей хотелось остаться и поболтать с Толстым Ари. Она вдруг поняла, что, несмотря на его неумение вести себя за столом, этот толстяк начинает ей нравиться. Может быть, он и мерзавец – самодовольный и властолюбивый, – который думает только о собственной прибыли, но он честный мерзавец. Он хотя бы не делает вид, что он весь из себя белый и пушистый. В нём нет ничего от манерной претенциозности, которой, похоже, заражены почти все в Некрополисе. Откусив очередной кусок от свиной ноги, Толстый Ари взглянул на Сэмпл:

– На самом деле я тут подумал, что ты у меня в долгу.

Сэмпл упёрла руку в бедро и вопросительно приподняла бровь:

– Вот как? И как ты пришёл к этому заключению?

– Если б не я, ты бы так и гнила в городской тюрьме.

– Можно и так посмотреть. Но у меня своё мнение на этот счёт.

– То есть, если я попрошу замолвить за меня словечко перед нашим песьеголовым другом, ты просто пошлёшь меня куда подальше?

– Смотря, что за словечко и какой у меня будет настрой в тот момент.

Толстый Ари посмотрел на Сэмпл, как будто она очень сильно его разочаровала.

– А ты не забыла, откуда ты появилась?

Сэмпл уже собиралась сказать Ари, что он бы и не поверил, если бы она ему рассказала, откуда появилась, но вдруг заметила, что на поджаристой, даже слегка обгоревшей корочке свиной ноги, которую Толстый Ари уплетал с таким аппетитом, была еле заметная, но всё-таки явная татуировка: красное сердце и три иероглифа.

– Что ты ешь?! – чуть ли не заорала она.

Толстый Ари посмотрел на неё как на законченную идиотку:

– Жареный мальчик подросткового возраста. Великолепно. Собственно, ради этого можно смириться с его грандиозными вечеринками, нашего песьеголового друга, я имею в виду. В меню всегда есть человечина.

Сэмпл вдруг вспомнилось непонятное замаринованное мясо, которое так ей понравилось. Почему она не послушала Эйми – тогда, на Голгофе?! «А ещё я слышала, что он поощряет каннибализм».

– Наверное, здесь я тебя и оставлю.

Джим удивлённо взглянул на зверька:

– Ты чего?! Я думал, мы теперь друзья. Будем вместе ходить.

Последние полмили до зловещего дома на болотах были самыми тяжкими из всего перехода по этому парку юрского периода. Джим останавливался передохнуть аж четыре раза, и на четвёртый раз безымянный зверёк сделал своё неожиданное заявление. Первое, что пришло в голову Джиму, – он как-то обидел зверюшку.

– А какие проблемы? Может, я что-то сделал не так?

Зверёк покачал головой. Его взгляд сделался грустным.

– Проблем никаких. Ты всё сделал так. Но я кое-что чую, и мне этот запах не нравится.

Джим встревожено огляделся:

– Запах? Какой ещё запах?

– ВК.

– ВК?

– Вьетконговцы.

Джим не верил своим ушам:

– Ты чуешь запах вьетконговцев в болоте юрского периода?

– Да тут их полно. Похоже, им здесь нравится.

– Да иди ты.

– Нет, правда. Я думаю, они либо разбили лагерь где-нибудь неподалёку, либо их наняли охранять дом.

Джим даже не сразу нашёлся что сказать.

– А с чего бы вьетконговцев вдруг прибило жить в болотах юрского периода?

Зверёк взмахнул лапой – эквивалент пожимания плечами для существа, у которого нет ярко выраженных плеч.