– Ну нельзя же всё время выигрывать, – философски заметил зверёк.

– Похоже на то.

– Да ладно, забей.

– Насколько я понимаю, в старый дом на болоте мы уже не идём?

Зверёк нахмурился:

– Почему не идём?

Джим выразительно поглядел на зверька. Иногда он бывает таким бестолковым.

– Потому что мы даже не знаем, существует он или нет в этих временных рамках.

Теперь уж зверёк посмотрел на Джима, как на клинического дебила.

– Он существует.

– Правда? А ты откуда знаешь?

– Да вон огни светятся.

Джим вгляделся в темноту:

– Где?

– Вон там. – Зверёк указал лапой.

И Джим увидел. Крошечная точка света – далеко-далеко.

– Это он?

– Это он. Там всегда горит свет по ночам.

– Ты уверен?

– Уверен.

Джим вздохнул. Наверное, всякий начнёт тормозить, если ему приходится жить в юрском периоде, да ещё и без имени.

– Так чего ж ты мне раньше-то не сказал? Пока я не начал орать.

– А ты не спрашивал.

Когда они наконец добрались до места, Сэмпл увидела, что на сооружение самого испытательного полигона, зрительских трибун и площадки для пикника ушло не меньше фантазии и сил, чем на устройство парада. То, что фантазия ограниченна, – другое дело. Но размах поражал. Может, Некрополис и загибался, ветшал и рушился, но когда речь заходила о воплощении маниакальных идей Анубиса и его грандиозных планов, усилий никто не жалел. Судя по первому впечатлению, в оформлении празднества Божественной Атомной Бомбы Анубис попытался соединить эстетику средневековых рыцарских турниров и хипповских рок-фестивалей конца 1960-х. Для богатых, влиятельных и власть предержащих соорудили крытые трибуны, дабы они наслаждались великим событием в роскоши – причём степень роскоши напрямую зависела от положения человека и состояния его финансов, – укрытые от палящего солнца пустыни и слепящего серого неба.

В каждой секции трибун располагались свои палатки и павильоны с едой и напитками. Были там и музыканты – для услаждения слуха пирующих. От многочисленных барбекю поднимался сизый дымок. В воздухе носились запахи готовящейся еды. Повара, обливаясь потом, следили за цельными тушами, что жарились на вертелах, или колдовали над деликатесами более скромных размеров. На открытых эстрадах давали представление жонглёры и иллюзионисты, глотатели огня и эскаписты. Девушки танцевали, а юноши демонстрировали накачанные мышцы. Повсюду стояли киоски с сувенирами: от тарелок в честь знаменательного события до тёмных очков. На всех сувенирах стоял официальный логотип празднества Божественной Атомной Бомбы – чёрный с золотом ядерный гриб. Были там и развлечения, совершенно, на взгляд Сэмпл, непотребные: передвижные зверинцы и клетки, где люди-преступники были выставлены напоказ в совершенно невообразимых позах, которые им приходилось принимать из-за хитроумно устроенных подвижных колодок. В толпе шныряли работорговцы средней руки со своими портативными паровыми компьютерами – продавали свой залежалый товар: чернорабочих, неквалифицированных слуг для дома и низкопробных невольниц для секса.

Но все эти удобства, приятности и развлечения предназначались только для избранных: для придворных Анубиса и специально приглашённых гостей из богатой элиты. Простым гражданам Некрополиса приходилось устраиваться самим: как-то спасаться от солнца и развлекаться в ожидании Священного Взрыва на огромном и пыльном пространстве – на значительном расстоянии от трибун и павильонов, устроенных для городской аристократии. Впрочем, здесь тоже по-своему пировали, несмотря на палящий зной и надоедливых насекомых. В основном тем, что принесли с собой. Но и лоточники со своими паровыми компьютерами, свистевшими и извергавшими пар на зависть любому кипящему чайнику, достаточно бойко торговали с тележек фаст-фудом, пивом и прохладительными напитками.

Среди развлечений для городских пролетариев преобладали азартные игры и секс. Когда процессия проходила мимо участка, отведённого для бедных. Сэмпл заметила не одну парочку, самозабвенно совокупляющуюся прямо на земле, не стыдясь посторонних глаз. Мужчины играли в кости и карты. Были тут и бои животных с непременными ставками. Петухи, питбули и какие-то маленькие двуногие ящерицы рвали друг друга на части под вопли разгорячённой толпы.

Сэмпл и ещё одна наложница, смуглая, черноволосая женщина по имени Парси, наблюдали за боем двух ящериц прямо под проплывающей в воздухе летучей колесницей, и у Сэмпл возник вопрос:

– Если все расчёты на куплю-продажу происходят у вас по штрих-коду, то как же они делают ставки?

Парси посмотрела на неё как на законченную идиотку. Классический случай тупой иностранки.

– У них же маркёры.

На другой части углублённой палубы царской ладьи кто-то из прислужниц заметил внизу секс втроём – двух мужчин с одной женщиной. Зрелище вызвало взрыв приглушённого ребяческого хихиканья и откровенных скабрёзностей. Сэмпл быстро взглянула в направлении мини-оргии и опять повернулась к Парси:

– А маркёры, это что?

– Кусочки папируса. На них пишут ставки. Когда бои закончатся, они идут с этим папирусом к кому-нибудь из лоточников, и тот проводит расчёты на своём компьютере. Да вот как раз. – Парси показала пальцем.

Бой внизу только-только закончился. Одна из ящериц, вся в крови, лежала забитая насмерть на импровизированной арене. Владелец ящерицы-победительницы осторожно засовывал искалеченную зверюшку в плетёную корзину. Небольшая толпа зрителей уже направлялась к ближайшей торговой тележке. Торговец, завидев это, быстренько разогнал тех, кто стоял в очереди за конфетами и лимонадом – комиссия за брокерские услуги приносит значительно больше дохода.

Сэмпл покачала головой:

– Да уж, люди всегда найдут, на чём заключить пари.

Парси улыбнулась:

– Ты бы видела их, когда наш возлюбленный господин впадает в настроение Калигулы и решает устроить Большие Игры. Вот тогда плебеи вообще сходят с ума. Ставки делают просто безумные. К концу дня среди зрителей жертв не меньше, чем на арене.

Что-то в тоне Парси заставило Сэмпл повнимательнее присмотреться к этой темноволосой женщине. Она и раньше заметила, что у них с Парси есть что-то общее; она не участвовала в гаремных «разборках», старалась держаться подальше от всех интриг, не гнала волну, делала, что от неё требовалось, но в остальном старалась быть сама по себе.

– Ты, как я понимаю, не слишком почитаешь нашего возлюбленного господина?

Парси насторожённо взглянула на Сэмпл:

– Может, да, может, нет, но я предпочту не высказываться вслух и на публике. Мне, знаешь ли, очень не хочется поиметь приключений на задницу.

Даже такой ответ сразу выделял Парси из общей массы женщин Анубиса. Очень немногие из гарема бога-царя, хотя подавляющее большинство их – искушённые и опытные распутницы, решились бы так небрежно произнести фразу типа «поиметь приключений на задницу».

– А можно задать тебе один интимный вопрос?

Парси пожала плечами:

– Не знаю. От вопроса зависит.

– Тебя ведь не создали специально для этого места, да?

Парси посмотрела на Сэмпл так, словно та очень сильно её обидела.

– Нет, конечно. Я что, похожа на этих?

– Ни капельки не похожа, – быстро проговорила Сэмпл. – Я потому и спросила, что ты совершенно на них не похожа. Просто мне интересно, если ты настоящая, если никто тебя не создавал, так зачем ты здесь остаёшься? Неужели тебе нравится?

Парси ещё не избавилась от подозрений.

– То же самое я могла бы спросить у тебя.

Сэмпл быстро огляделась, чтобы убедиться, что никто – и в особенности Зиппора – не проявляет внимания к их разговору. Вроде бы никто. На самом деле почти все женщины из гарема, перегнувшись через перила, высматривали и толпе совокупляющиеся парочки.

– Я оказалась здесь по ошибке. Мне едва не влепили клеймо и собирались продать на шоу Толстого Ари. Поверь мне, я смоюсь отсюда при первой возможности.