Если Некрополис производил впечатление города обветшалого, замызганного и запушенного, то дворец Анубиса поражал царственным до нелепого великолепием. В цветовом оформлении Тронного Зала преобладали золото и бирюза, а размер помещения поражал своими эпическими пропорциями. Насколько Сэмпл поняла, Тронный Зал использовался Анубисом для приёма гостей и просителей из его же подданных, и понятно, что в присутствии царя и бога всякий, кто не царь и не бог, должен чувствовать себя подавленным и сокрушённым величием своего господина, но этот зал был размером с две баскетбольных площадки, его разделяли два ряда массивных колонн, а высота потолка достигала как минимум сорока футов. Стены были украшены фресками с изображением богов и демонов, причём сюжеты всех фресок однозначно подчёркивали главенствующее положение Анубиса в местном пантеоне: он, разумеется, был самый умный, самый красивый и самый сексуальный.
Непосредственно перед входом в Тронный Зал с Сэмпл провели небольшой инструктаж. Ей сказали, что в зал она пойдёт через золочёные двойные двери, прямо напротив трона. Как вновь прибывшей, ей надо будет спуститься по широкой лестнице, что начинается прямо от двери и ведёт вниз, непосредственно к трону – то есть до трона ещё остаётся ярдов пятьдесят, не меньше. Её строго-настрого предупредили, что начинать спускаться можно только тогда, когда Анубис так или иначе даст ей понять, что подзывает к себе. Может быть, все это и произвело бы на Сэмпл глубокое впечатление и даже внушило бы ей благоговейный страх, но она давно убедила себя в собственной исключительности, так что любые потуги на проявление чужой исключительности на неё не действовали.
Подготовка к встрече с Анубисом была ещё более тщательной и усердной, чем в студии Толстого Ари. Конечно, приятно, когда столько народу занимается твоим внешним видом – скачут вокруг тебя, только что не облизывают, – но не дважды же в день! Впрочем, «конечный продукт» получился и вправду роскошным. Глядя на себя в зеркало. Сэмпл подумала, что ради такого можно было и пострадать. Она примерно представляла, что уготовил ей этот маньяк с головой шакала, но какие бы мерзости он для неё ни припас, по крайней мере оные мерзости будут твориться в роскоши. Сэмпл рассудила, что, похоже, ей всё-таки повезло. Может быть, здесь, на своём участке загробного мира, Анубис и представляется богом, сокрушающим всех и вся своей мощью, как взбесившийся паровой каток, но Сэмпл уже поняла, что в глубине души это был робкий, закомплексованный и не уверенный в себе человек, который таким вот образом пытался поднять самооценку и отплатить за все унижения и обиды досмертной жизни. В общем, типичный мужик из породы затюканных неудачников. А уж как управлять мужиками, Сэмпл знала прекрасно. Дайте время, и этот Анубис сделает всё, что она ему скажет.
Первым делом с Сэмпл смыли всю студийную краску-замазку и стёрли с лица макияж. Очевидно, что было нормально для телешоу Толстого Ари, никак не годилось для дворцовых покоев самого бога-правителя. Сказать, что здешние визажисты были искуснее, чем гримёры на студии Толстого Ари, – это вообще ничего не сказать. Всё равно что сравнить бельгийских кружевниц с нью-йоркскими портнихами. Прислужницы во дворце Анубиса работали в благоговейном молчании, словно ткали гобелен из Байё [24] или трудились над миниатюрами в священных книгах. Если бы Сэмпл могла выбирать, она предпочла бы фривольную и язвительную болтовню студийной гримёрной, но её мнения никто не спрашивал, так что ей приходилось мириться с этой суровой тишиной. Впрочем, она не могла бы пожаловаться на результаты работы дворцовых прислужниц. Если на студии Толстого Ари её превратили в распутницу, доступную любому, кто платит деньги, то здесь, во дворце Анубиса, из неё творили настоящий шедевр – образчик изысканности и вкуса.
Когда визажистки закончили, их сменили костюмерши – или как это называется во дворцах? В общем, ответственные за наряды и украшения. Костюм, в который они обрядили Сэмпл, был достаточно скромным: та же стандартная юбка с запахом, хотя ткань была качеством явно повыше, чем всё, что Сэмпл видела прежде, и «летящая» накидка с огромными подкладными плечами и узором из причудливо переплетённых соколиных крыльев, расшитых красным, зелёным и золотистым шёлком с металлическим отливом. Надо сказать, что и качество ткани, и безупречный крой произвели впечатление на Сэмпл. При каждом движении вышивка на накидке поблёскивала и будто струилась, словно горячая кожа волшебной змеи из текучего расплавленного металла.
Непосредственно перед тем как идти к Анубису, Сэмпл разъяснили, что надо делать, когда ты в первый раз предстаёшь перед сиятельным господином. Причём инструктаж проводила сама Зиппора, старшая наложница Анубиса, – женщина в самом соку, вылитая Катрин Денёв в пору зрелости, – управлявшая сералем божественного владыки железной рукой Маргарет Тэтчер загробного мира. Её короткая лекция представляла собой очень формальную и где-то даже теологическую речь – как, собственно, и должно быть, когда приходится иметь дело с богом. Однако в конце, когда Зиппора ещё раз подчеркнула, что никогда, ни при каких обстоятельствах Сэмпл не должна возражать или перечить господину, Сэмпл сделала мысленную отметку: как только она прояснит все вопросы относительно своего положения и вероятности выйти из этого приключения живой и здоровой – если слово «живой» тут уместно, – уж она найдёт способ, указать этому придурочному божку, чего он стоит на самом деле.
У золочёных дверей, что вели в Тронный Зал, стояли огромные стражи-нубийцы, буквально лоснившиеся от масла. Прислужницы довели Сэмпл до самых дверей, но в зал она вошла одна. Стражники были совершенно одинаковые, словно их собирали на одной поточной линии по одному шаблону. Выше семи футов ростом, с гладко выбритыми головами, одетые в короткие военные юбки типа килтов, совершенно не оставлявшие простора воображению. В смысле интригующих догадок, а что там под юбкой. Вооружённые позолоченными кривыми турецкими саблями стражи смотрели прямо перед собой; когда Сэмпл подошла к дверям, они как будто её и не заметили – по крайней мере никак не дали понять, что они её видят. Зиппора ничего не говорила про стражей, однако Сэмпл решила, что кокетничать с ними не стоит, хотя искушение было велико. Она прошла мимо этих красавцев, даже не задержав на них взгляд, вышла на узенькую платформу, где начиналась лестница, и удостоилась чести в первый раз лицезреть Анубиса, великого и ужасного, во всей красе.
Впрочем, Анубисов было двое. Вернее, две версии: Анубис во плоти и гигантская скульптура, изображающая, понятно, того же Анубиса. Сам Анубис сидел на Великом Божественном Троне, а Великий Божественный Трон стоял на возвышении между ступнями гигантского, до потолка, изваяния Анубиса – то бишь себя, любимого, – высеченного из чёрного отполированного обсидиана и украшенного инкрустацией из золота и драгоценных камней. Снизу статую подсвечивали мигающие движущиеся прожекторы. Анубис был изображён сидящими на троне в царственной позе, с традиционными символам власти в руках – серпом и цепом. Подлинный же Анубис являл полную противоположность своему величавому изображению. Он сидел, небрежно развалившись на троне, закинув одну ногу на подлокотник, – в общем, изображал скучающего декадента. Как и статуя, живой Анубис был весь изукрашен золотом: короткая золотая юбка с запахом на бёдрах, широченный воротник из чеканного золота.
Сказать, что Анубис был хорошо сложён, это вообще ничего не сказать. Его тело являло собой совершённый образчик идеальной мужской фигуры, что обычно достигается лишь путём изнуряющих тренировок со штангой и прочими тяжестями; однако Сэмпл сомневалась, что Анубис добился таких результатов путём банального тягания железок, ибо не царское это дело. Даже с такого расстояния рельеф его божественных мышц выделялся под бронзовой кожей. Поскольку Анубис сидел, было трудно понять, какой у него рост, но по примерным прикидкам – уж никак не меньше семи футов. Но что действительно поразило Сэмпл, хоть и привыкшую, что здесь, в мире загробном, все фантазии, даже самые странные и ненормальные, воплощаются просто на раз, – это как органично его шакалья голова соединялась с человеческим телом. Разве что шея конусообразной формы смотрелась несколько необычно, но совершенно не портила общего впечатления.
