Потихоньку, не привлекая к себе нежелательного внимания, Джим и Сэмпл слились с толпой зрителей. Они проникли сюда, и если верить охраннику, у них есть пять минут, чтобы вытащить Дока. Дело за малым: придумать, как его вытащить, и осуществить это на практике. Джим приметил в углу небольшой бар и решил, что в качестве выгодной позиции для наблюдения это место не хуже любого другого – да и выпить чего-нибудь тоже не помешает. Для прочистки мозгов. Уже направляясь к бару, он увидел, что за игорным столом сидит Никсон. Никсон тоже заметил Джима и нахмурился, вроде как не узнавая и силясь вспомнить, где он мог его видеть. Джим понял, что промолчать он не сможет, несмотря на предупреждение охранника. Он шагнул к столу, встал в круге света от лампы и прожёг Никсона взглядом:

– Он ещё хмурится, сукин сын.

Сэмпл схватила его за локоть:

– Джим!

Джим покачал головой. Он не будет молчать.

– Ладно, Гувера я упустил, но уж с этим мерзавцем разберусь.

Док поднял глаза и узнал Джима:

– Ну, привет, юный Моррисон.

– Привет-привет, Док.

Люцифер поглядел на Дока:

– Ты его знаешь?

Док кивнул:

– Разумеется, знаю. Это Джим Моррисон. Немного растерянный и, как всегда, чересчур упёртый, но в общем и целом вполне вменяемый.

Двое здоровенных парней, что стояли в тени за спиной Люцифера, шагнули вперёд. Они могли быть родными братьями охранника-сумоиста, ну если и не родными, то уж двоюродными – точно. Даже вкусы в одежде у них совпадали. Они остановились, дожидаясь, пока Люцифер не прикажет им вышвырнуть Джима и Сэмпл за дверь. Люцифер нахмурился и указал пальцем на Сэмпл:

– А эта подруга?

– Сэмпл Макферсон.

– Как в Эйми Сэмпл Макферсон?

Док снова кивнул:

– Именно так… во всяком случае, наполовину. Для юного Моррисона она станет любовью всей жизни.

Сэмпл начала возражать:

– Кто говорит, что я стану любовью всей его жизни?

Но её никто не слушал. Люцифер пристально изучал Джима:

– И что тебе нужно, Джим Моррисон?

– Я пришёл вытащить Дока из этой игры…

Люцифер покачал головой:

– Док не может выйти из игры. Ему надо поддерживать репутацию.

Джим указал на Никсона:

– …но теперь, когда я увидел его, я, наверное, внесу изменения в свои планы.

Люцифер удивлённо приподнял бровь:

– У тебя зуб на Никсона?

– У всего моего поколения зуб на Никсона.

Никсон кисло скривился:

– Мы тут в покер играем или слушаем этого хиппи немытого?

Люцифер задумчиво разгладил пальцем свои тонкие усики. Кали и кореец сидели, положив руки ладонями вниз на стол. Лица обоих оставались невозмутимыми и абсолютно непроницаемыми, хотя потом, вспоминая тот вечер, Джим мог бы поклясться, что Кали все это забавляло. Наконец Люцифер принял решение:

– Пусть он выскажется. У нас тут, в Аду, свобода слова.

Никсон сердито раздул ноздри:

– Прошу прощения, но я категорически возражаю. С каких это пор в Аду появилась свобода слова? Я об этом не слышал. Где это написано? И особенно – для длинноволосых смутьянов, которые вламываются в частный карточный клуб и мешают приличным людям играть.

Люцифер усмехнулся. Кажется, ему нравилось изводить бывшего президента.

– Свобода слова появилась в Аду, когда я сказал, что она здесь есть. Мне бы хотелось его послушать. Тем более что потом мои мальчики, может быть, выбьют из него всю дурь.

Никсон яростно проговорил:

– Экстремист. Вот верное слово. При жизни я был вынужден иметь дело с такими вот экстремистами. На протяжении всей карьеры.

– Ты имеешь в виду этот свой список врагов?

– Я делал всё необходимое, чтобы укрепить государственную безопасность и защитить кабинет президента.

– Там в этом списке был Граучо Маркс[67].

Док откинулся на спинку стула и уставился в потолок.

– Граучо уже вышел на высший уровень. Одно из самых стремительных продвижений наверх за всю историю. Почти как у Эйнштейна.

– Он подстрекатель. Заявил, что меня надо убить.

– Это он каламбурил.

– Так тебе что не нравится, молодой человек? Моё отношение к Граучо Марксу?

Джим сердито подался вперёд:

– Да, мне не нравится твоё отношение к Граучо Марксу, и к «Чёрным пантерам», и к Джону Леннону, и к людям в Камбодже, и ещё мне не нравится, что ты послал на войну десятки тысяч молодых ребят, чтобы их там убили или искалечили, зато ты мог остаться героем для истории.

– Как я понимаю, ты имеешь в виду Юго-Восточную Азию?

– Ты даже не в силах произнести это слово – «Вьетнам»?

– Эта война давно кончилась.

– Я тут недавно виделся с одним парнем, его зовут Чак. Так он до сих пор все это переживает, снова и снова.

– Что же, я виноват, если кто-то завяз на месте и не в состоянии идти вперёд?

– Я не говорю про вину. Просто было бы справедливым, если бы ты разделил их страдания, хотя бы отчасти, а не сидел тут, весь такой из себя самодовольный, и не играл бы в карты с Люцифером.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Никсон холодно взглянул на Джима:

– Ты собираешься восстанавливать справедливость? И как, интересно? Кстати замечу, что я заслужил своё место здесь.

– Охотно верю.

– Так зачем попусту сотрясать воздух, а, Моррисон? Ты мне всё равно ничего не сделаешь.

Джим обвёл взглядом сидящих за столом. Похоже, все ждали, что он ответит.

– Может быть, и не сделаю. А может, и сделаю. – Он обратился к Доку: – Эта штуковина Элвиса Пресли, она у тебя с собой?

Док кивнул:

– Конечно, с собой.

– А можно мне посмотреть?

Док снова кивнул:

– Не вижу причин, почему нельзя.

Никсон покачал головой, всем своим видом давая понять, что считает Джима законченным психом.

– Элвис Пресли? Тоже тот ещё субчик. Психопат, наркоман и маньяк. – Он обратился к Кали и корейцу: – Знаете, вы с ним встречались. Он был вообще невменяемый. Псих, однозначно. Он попытался меня обнять, как и этот придурочный негритос Сэмми Дэвис[68].

Кали заговорила – в первый раз за всё время. Её голос был жёстким как сталь и мурлыкающим, как у кошки. В нём сплелись обольщение и смерть.

– И, однако, вы вместе сфотографировались.

Никсон раздражённо взмахнул рукой:

– Это всё Холдемен. Решил, что это поднимет мой рейтинг у молодёжи. Но я сразу скажу, чтобы не было недоразумений: я лично был против.

Люцифер закурил очередную сигару.

– Элвис был таким, каким был, но когда он родился, в небе сияли синие огни. А в Йорбе-Линде синих огней как-то не наблюдалось. Вот почему ты ещё здесь, а он давно двинулся дальше – вместе с Граучо и Эйнштейном.

Никсон уже собирался ответить Люциферу, но тут Док сунул руку в карман сюртука, что висел у него на спинке стула, этак небрежно достал Пистолет, Который Принадлежал Элвису, и протянул его Джиму. При виде этого пистолета все в комнате замерли. Кореец украдкой потянулся к тому месту, где его форменный китель характерно оттопыривался. У Кали мгновенно материализовалась дополнительная пара рук. Люцифер просто выдохнул голубой дым чуть ли не в лицо Джиму:

– И что ты будешь с ним делать?

Никсон уставился на пистолет. Его лоб покрылся испариной.

– Это нелепо, Моррисон. Ты не можешь меня убить. Я уже мёртвый.

– Как однажды сказал сам Док, убить, наверное, и не убью, но рога точно пообломаю. Это ж не просто какая-то пушка. Это Пистолет, Который Принадлежал Элвису. С золотыми пулями.

Похоже, что Люцифера все это забавляло. Он ткнул в сторону Джима своей сигарой:

– Знаешь, что будет, если ты выстрелишь здесь из этой штуковины?

Джим криво усмехнулся. Люцифер начинал ему нравиться, но он знал, что симпатия к Дьяволу – ещё не причина его недооценивать.

– Точно не знаю, но думаю, Ад встанет на уши.

– И расплата потом будет воистину адской.