— Да. Немножко хуже тебя, но вполне прилично, — ответила друидка, перейдя на язык италиков.

— Вот и отлично. Так и будем говорить, потому что нас наверняка попытаются подслушать. Причём те, кто и так знает, кто мы такие, а значит, не страшно, если мы обнаружим знание латыни. Итак, что ты видела?

Риона вновь вся напряглась, но рука Зеленоглазого, обнимавшая её плечо, была так тверда, от её прикосновения исходила такая спокойная сила, что женщина поневоле успокоилась.

— Это страшно рассказывать, — проговорила она. — И... я не привыкла к этому. Не привыкла описывать своих видений.

— Ну и что же? Всё когда-то бывает впервые, верно? Говори, мы слушаем. Или ляжем спать и забудем об этом.

Несколько мгновений жрица пристально смотрела на пламя светильника, потом заговорила, медленно, будто стараясь правильно выстроить каждую фразу. Возможно, ей было трудно говорить на латыни, но скорее она всматривалась в те картины, что недавно явил ей неведомый дух.

— Это очень сложно... Сон ведь сложно рассказать, да? А это даже и не сон, это перевёрнутая явь. Как в зеркале. Ну вот, слушайте... Я увидала площадь. Увидала семь столбов со знаком Солнца. Это — столбы жертвоприношения. Обычно бывает два или три. Семь — никогда. Это означает, что вождь племени Паандрикор задумал совершить нечто очень для него важное. Я увидела, как он стоит в святилище — это знакомое мне святилище, то, что открыто. Паандрикор о чём-то спорит с верховным жрецом, главой Совета. Слов мне было не слышно, но они оба кричали друг на друга, и у обоих в глазах была ненависть. Потом снова я видела площадь, и семь человек, привязанных к столбам жертвоприношений.

Риона замолчала, переводя дыхание, и Дитрих тихо спросил:

— А из кого выбирают людей для принесения в жертву? В других местах понятно: племена воюют друг с другом. А здесь?

— Здесь выбор делают друиды. Ещё поэтому их так боятся. Но те люди, что были у столбов, — не бритты.

— Римляне? — Голос Дитриха не дрогнул, лишь глаза сверкнули в разбавленной слабым светом полутьме.

— Судя по всему, да. Они стояли обнажённые, по одежде не понять. Потом я увидела, как ты встаёшь, как выходишь вперёд и что-то говоришь вождю.

— Если эти люди — товарищи Дитриха по легиону, то он уж точно не станет смотреть, как их убивают! — мрачно изрёк Крайк — И его убьют вместе с ними.

Жрица печально посмотрела на брата и подняла глаза к Дитриху:

— Это не всё, что я видела. Дальше неслись колесницы, много колесниц. Это — состязание возниц, оно всегда бывает на празднике Солнца. Четыре коня одной упряжки захрапели, стали подниматься на дыбы... И человек на полном ходу упал, свесился с передка колесницы.

— Это был я? — Зеленоглазый поднял брови. — Я упал из колесницы?! Ну, значит, и правда старею!

— Тебе смешно? Я не видела лица того, кто упал, но чувствовала, что ты — там и что можешь вот-вот умереть. Ещё я видела, как человек в чёрном плаще, таком же, как мой, поит коней из берестяного ведра. Возможно, это было до того, как они взбесились. То есть не было, но будет. Я никогда не ошибаюсь, Дитрих. Я всегда вижу будущее, но только это куски событий, их отражение. И связать их порою сложно. Однако в этот раз всё было понятно.

Тевтон задумался, мягко поглаживая мокрое от пота плечо женщины. Пот проступил даже сквозь плотную тунику, а по лицу Рионы тек струями. Она молчала, неотрывно глядя на Дитриха, словно забыв о присутствии своего брата, который тоже молчал в ожидании. Стало совсем тихо, лишь слышно было, как в смежной хижине сонно бормочет во сне кто-то из детей да на улице, неподалёку, лает собака.

Наступила ночь.

Самый главный вопрос, — нарушил молчание Зеленоглазый. — Если здесь содержатся римские пленники, то где? Тебе как жрице это должно быть известно.

— Здесь расположено главное святилище друидов, — проговорила Риона тихо. — Под ним — темница. Но её очень хорошо охраняют. Туда не пройти.

— Даже тебе?

— Боюсь, что даже мне. Жрецы города Большого белого горностая подчиняются только Сенари. А значит, охрана тоже подчиняется только ему.

— Он живёт в святилище?

— Рядом. Но и его дом охраняют.

Зеленоглазый тихо рассмеялся:

— Охраняют, как я понимаю, от Паандрикора? Вождь горностаев не прочь прибрать к рукам всю власть, потеснив друидов, так? Вижу, что так. Знакомая картинка! Во всех больших и сильных племенах бывает такое. И только власть Империи удерживает их от кровавых распрей. Когда же такие распри всё же возникают, везёт тому, кто первый успевает позвать на помощь ненавистных римлян. Ну-ну! А теперь ещё один, очень важный вопрос: кто задумал прорыть подземный ход под Валом Адриана и нападать на римские крепости? Как я понимаю, Совет друидов.

— Да, — не раздумывая выдала Риона.

— А работали специально обученные люди из племени Горностая? Хотя вряд ли — это ж какой путь им пришлось бы проделывать туда и обратно! А нужно было не меньше сотни рабочих.

Жрица кивнула:

— Конечно, горностаи не подходили для этой цели.

— Да и нападали не они. Те были светлокожие, а горностаи смуглые. Пикты, что ли?

— Нет. Люди из племени Рыси. Их специально обучили. Среди тех, кто пришёл сюда с Девятым легионом тридцать три года назад, были неплохие воины. Сейчас они уже немолоды и давно живут среди местных, но Чёрные плащи их отыскали и предложили помочь в подготовке обученных боевых отрядов.

Зеленоглазый нахмурился, его рука крепче сжала плечо женщины.

— Могу ещё понять, почему они тогда дезертировали. Испугались неминуемой смерти, сообразили, что легион всё равно обречён, ну, и так далее... Хотя я бы этого не сделал. Многие из моих друзей — тоже. Ладно, дело прошлое. Но согласиться готовить воинов, чтобы те нападали на римские крепости... Ведь очевидно было, для чего нужны такие отряды!

Риона усмехнулась, и вместо неё ответил Крайк:

— Вроде бы ты понимаешь, на что способны друиды, а задаёшь такие странные вопросы, Дитрих. У них же семьи, у этих бывших легионеров. Дети, внуки.

Зеленоглазый выразительно посмотрел на товарища и сделал движение, будто собирался плюнуть, но лишь дунул на светильник, так, что язычок пламени запрыгал в разные стороны, заставив тени на стенах отчаянно кружиться и плясать.

— Извини, упустил из виду. Хорошо, с этим понятно. А инженер откуда взялся? Кто сделал расчёты подземного тоннеля? А, Риона? Только не говори мне, будто ваши духи обучили друидов фортификации. Духам такой орешек не разгрызть!

Риона, кажется, успокоившись, с улыбкой посмотрела в глаза тевтону:

— Не будь наивен, Зеленоглазый! У-у-у, какие они у тебя в самом деле зелёные... Друиды имеют своих фискалов[38], по крайней мере, во всех провинциях Британии, Галлии, везде, где местные племена поддаются их влиянию. И они нередко вербуют тех, кто может им понадобиться. Хороших строителей у Совета трое: один настоящий римлянин, родом италик, двое — греки, их наняли много лет назад, и они живут не бедствуя.

— Понятно! — брезгливо скривился Дитрих. — В общем-то, тоже знакомо... Ладно, пока вопросов достаточно. А теперь подумаем, как станем действовать.

— Так ты мне поверил? — быстро спросила Риона, и её голос выдал удивление. — Ты, который не верит в могущество духов, не боится колдовства друидов, ты поверил в мои пророческие видения?

Зеленоглазый покачал головой. Потом вновь, уже не успокаивая, но как бы выражая дружеские чувства, слегка прижал женщину к себе, погладил её плечо, в котором наконец исчезла дрожь.

— Я не боюсь колдовства друидов, потому что уповаю на силу, неизмеримо более могучую и высокую, веруя, что она мне поможет. А в духов и их тёмную власть я очень даже верю, потому что знаю, как их зовут. Их зовут бесы, и они очень сильны, если мы им это позволяем. Это они вызывают твои видения, Риона. Но бесы вовсе не всегда лгут людям: иногда им выгодно пугать нас правдой, а не ложью. Если до сих пор эти видения сбывались, то могут сбыться и сейчас. Но есть кое-что, окончательно убедившее меня в истинности предсказания.