"А это и есть самая основа древней ведантической веры, великого адвайтизма, самого глубокого и чистого из творений тысячелетнего индийского духа…"
"Меня упрекали в том, что я слишком много проповедую адвайтизм (абсолютный монизм) и слишком мало — Дуализм. Да. Я знаю, какое величие, какой океан любви, какие благословения и какие экстатические радости изливаются дуалистическими религиями… Я это знаю. Но для нас сейчас не время плакать, даже от радости, мы довольно плакали! Для нас не время умиляться! Мы так долго умилялись, что стали кипами хлопка… То, что нужно нашей стране, это железные мускулы, стальные нервы, гигантская воля, которой ничто не может противостоять, которая для достижения своей цели спустится, если надо, на дно морское и станет лицом к лицу со смертью. Вот что нам нужно! И это может быть создано, установлено, подкреплено, только если вы поймете и осуществите идеал адвайты, всеобщего Единства. Вера, вера, вера в себя!.. Если вы будете верить во все триста миллионов ваших мифологических богов и во всех других богов, которых привезут к вам иностранцы, но не будете верить в себя, нет для вас спасения! Верьте в себя и оседлайте эту веру! Почему нами, трехсотмиллионным народом, тысячи лет управляет какая-то горсточка иностранцев? Потому что у них была вера в себя, а мы в себя не верили. Я читаю в газетах, что какой-нибудь несчастный индус убит или оскорблен англичанином; и вся страна вопит. Я читаю и плачу. Но затем я себя спрашиваю: "кто ответствен за это?" и я отвечаю: "Не англичане, а мы. Мы ответственны за свое падение. Наши предки-аристократы попирали ногами массы народа нашей страны так долго, что они стали беспомощными; так долго, что в своих мучениях эти несчастные, несчастные люди забыли, что они — человеческие существа. Они пали на самый низкий уровень, они дошли до того, что стали думать, что они рождены рабами…"[171]
"Вы, считающие себя патриотами, вы, считающие себя реформаторами, чувствуете ли вы в биениях вашего сердца, что миллионы потомков богов и мудрецов стали близки к скотам, что миллионы сейчас умирают с голоду, что миллионы умирают с голоду в течение веков? Чувствуете ли вы, что невежество простирается над страной, как темная туча? Переворачивает ли вас это? Теряете ли вы от этого сон? Чувствуете ли вы себя от этого на грани безумия? Забыли ли вы от этого ваше имя, ваше звание, вашу жену, ваше достояние, ваших детей, само ваше тело, охваченные этой единственной мыслью о нищете и гибели?.. Вот первый шаг, чтобы стать патриотом. В течение веков нашему народу внушают унижающие его мысли. Массам говорят на всем земном шаре, что они — ничто. Их так устрашали в течение веков, что они стали почти что подобны стадам животных. Никогда им не позволяли слушать, когда говорили об Атмане… Пусть же они услышат, как говорят об Атмане. Пусть они знают, что самые низкие среди них носят в себе Атмана, который никогда не умирает и который никогда не родился. Того, кого шпага не пронзает и огонь не сжигает… бессмертного, безначального, бесконечного, пречистого, всемогущего, вездесущего Атмана"[172].
"Да, пусть каждый человек, каждая женщина, каждый ребенок, без различия рождения, касты, силы или слабости, постигнет и узнает, что за слабыми и сильными, за могущественными и смиренными, за всеми и за каждым стоит эта бесконечная Душа, которая обеспечивает каждому бесконечные возможности и бесконечные способности величия и доброты! Встаньте! Пробудитесь! И не останавливайтесь, пока не достигнете цели! Пробудитесь! Пробудитесь от этого гипноза слабости! Никто на самом деле не слаб: Душа бесконечна, всемогуща, всеведуща. Встаньте! Нам нужна религия, которая бы создавала людей. Нам нужно воспитание, которое бы создавало людей. Нам нужны учения, которые бы создавали людей. Вот пробный камень истины: все, что расслабляет вас физически, умственно, духовно — все это отбросьте. Это яд. Жизнь не в этом. Истина не в этом. Истина — это сила. Истина — это чистота. Истина — это свет. Она — источник энергии… Отбросьте ваш расслабляющий мистицизм и будьте сильными! Величайшие истины в мире просты, просты, как ваше собственное бытие…"[173]
"…И вот почему мой план — создать в Индии учреждения, которые учили бы наших юношей проповедовать вечные истины в Индии и вне ее. Людей, людей! Все остальное найдется после. Но людей молодых, сильных, энергичных, полных веры, искренних до мозга костей, вот что мне нужно. Дайте мне сотню, и я переверну мир! Воля сильнее, чем мир. Все должно уступить воле. Ибо она — Бог. Чистая и мощная воля может все"[174].
"И если мне скажут, что брамин, по своему рождению, более способен к учению, чем пария, то не надо тратить денег на воспитание брамина, а тратьте их на парию! Давайте слабому, чтобы весь дар полностью был необходим! Если брамин родился способным, он научится без помощи. Вот в чем справедливость и разум, как я их понимаю"[175].
"… В течение будущих пятидесяти лет все другие ложные боги должны исчезнуть из нашего ума! Единый Бог, который должен пробудиться, это наш собственный народ. Всюду его руки. Всюду его ноги, его члены, его тело. Он покрывает все. Все другие боги спят. Зачем вам искать бесполезных богов, если вы не поклоняетесь богу, которого вы видите вокруг себя, Вирату?.. Первейший из всех культов есть культ Вирата — людей, вас окружающих… Вот все наши боги: люди, живые люди! И первые боги, которым надлежит поклоняться, это наши соотечественники!..[176]
* * *
Представьте себе громовые раскаты этих слов! Так и хочется, подобно народным массам Индии, подобно самому Вивекананде, воскликнуть:
"Шива!.. Шива!.."
Гроза проходит; она изливает на равнину поток воды и огня. Мощный призыв к Силе духа, к Богу, сияющему в человеке, и его безграничным силам! Я вижу восставшего Мага, с поднятой рукой, подобно Иисусу перед Лазарем, над гробом, на картине Рембрандта: и струящаяся энергия его повелительного жеста, который поднимает мертвеца и вырывает его у смерти…
Поднялся ли мертвец? Индия, которую эти слова заставили задрожать, ответила ли ожиданиям взывавшего к ней? Проявился ли в действии ее бурный энтузиазм? В первый момент почти все это пламя, по-видимому, ушло в дым. Через два года Вивекананда говорил с горечью, что Индия не дала той жатвы юношей, которые были ему необходимы для его армии. Никому не дано изменить в один день привычки народа, погруженного в Мечту, подчиненного предрассудкам, пассивно идущего в сторону наименьшего сопротивления. Но суровый бич господина заставил его впервые вздрогнуть в полудремоте; и впервые героическая труба протрубила ему во сне о выступлении Индии, осознавшей своего Бога. Он этого уже не забудет. С этого дня начинается пробуждение спящего колосса. Если последующее поколение увидело — через три года после смерти Вивекананды — восстание Бенгалии, прелюдию к великому движению Тилака и Ганди, — если Индия сегодняшнего дня окончательно присоединилась к коллективному действию организованных масс, — она обязана этим начальному толчку, могучему
Лазарь, встань!
мадрасской проповеди.
* * *
Эта проповедь силы имела двойной смысл: смысл национальный, смысл мировой. И хотя для великого монаха адвайты на первом месте стоял мировой смысл, Индия откликнулась всеми фибрами на другой — национальный. Ибо он отвечал пароксизмам лихорадки, охватывавшей мир в этот исторический момент, роковому толчку того Национализма, гигантские результаты которого мы видим сейчас. Он был, неведомо для Вивекананды, полон опасностей. Можно было опасаться, что его высокая духовность претерпит уклонение в сторону животной гордости, расовой или национальной, и всех ее диких зверей. Нам это хорошо знакомо, — нам, видевшим с тех пор, что столько идеальных стремлений — и самых чистых — поставлено на службу самым грязным национальным страстям. Но как, с другой стороны, внедрить в эти неорганизованные массы Индии смысл Единства человечества, если не дать им почувствовать это единство в рамках своего собственного народа? Одно есть путь к другому. И все же лично я предпочитаю другой путь, более кремнистый, но более прямой. Ибо я знаю слишком хорошо, что огромное большинство проходящих через этот этап наций на нем и остается. Они растратили в пути силы веры и любви… Не такова была идея Вивекананды, который, будучи в этом подобен Ганди, мыслил пробуждение Индии лишь для служения человечеству, которому она должна быть освобождающей совестью, светом вечности. Вдобавок Вивекананда, более недоверчивый, чем Ганди, отверг отчаянную попытку последнего проникнуть религиозным духом политическое действие: ибо во всех случаях (мы это видели из его писем из Америки) он клал между политикой и собою обнаженный меч… "Noli me tangere!"[177] "Я не желаю иметь ничего общего с политическими глупостями…" Однако личность, подобная Вивекананде, всегда должна считаться не только со своим разумом, но и со своим темпераментом. И этот гордый индус, которому столько раз приходилось сталкиваться с вымогательствами и нелепыми оскорблениями со стороны англосаксонских завоевателей, реагировал на них с горячностью, которая заставляла его против воли проникаться опасными страстями национализма, им осуждаемого. Эта внутренняя борьба продолжалась до кризиса первых дней октября 1898 года, когда удалившись один в окрестности святилища Кали в Кашмире (он был тогда во власти наплыва чувств, вызванных страданиями и бедствиями Индии)[178], он возвратился преображенным и сказал Ниведите:
