– Подожди! Промокнешь ведь, – крикнул он, махая своим раскрытым зонтом, когда до нее оставалось шагов десять.

Она обернулась и улыбнулась, увидев его рядом.

– И снова здравствуйте. А ты кого здесь ждешь?

– Тебя, – он подошел ближе и накрыл своим зонтом их обоих. – Говорят, ненастная погода укрепляет иммунитет… Давай прогуляемся немного? Если, конечно, не спешишь домой.

Оксана улыбнулась еще шире, выражая одобрение и довольство, а в ее глазах появились игривые яркие огоньки.

– Только если ненадолго… До следующей остановки.

К часу ночи улицы их провинциального города уже пустовали. Прохожие были настолько редкими, что казались почти незаметными, сливаясь с очертаниями ночного города. Раздражающий дождь прекратился, оставив промозглую сырость, лужи и разводы на стенах и окнах зданий. И все же пара, медленно шагающая по улицам, не спешила складывать зонт. Сейчас он скорее служил неким средством уединения и защиты от окружающего мира.

– Да, в кафе действительно не все могут оставаться ночью после окончания рабочей смены. Их меньшинство, всего несколько человек, включая, конечно, нас с тобой. А по поводу отношения к себе можешь не беспокоиться. Я работаю здесь уже третий год, но относятся ко мне все равно подозрительно.

– Похоже, испытательный срок длится здесь долго? – шуткой спросил Андрей, вспомнив разговор с Угрюмым перед уходом.

– Типа того, – засмеялась Оксана. – Но и текучки тут нет, почти все – «ветераны труда», работают очень давно. По крайней мере, с их слов… И вот они-то все как раз и задерживаются после закрытия заведения, в зависимости от своих смен. Все остальные сотрудники должны закончить работу, как только на часах наступит полночь, и как можно скорее покинуть кафе. Хотя, я знаю, бывают такие случаи, что после двенадцати вообще никто не остается. Но это, скорее, совсем уж исключения из правил.

Она прервалась, обходя большую лужу. В грязной мутной воде отражался свет яркой лампы уличного фонаря, стоящего рядом.

– Чем они там занимаются в это время, я не знаю. Но, неизбежно задерживаясь на рабочем месте, по разным причинам, я всегда наблюдаю… Как это лучше сказать… Какое-то чересчур старательное отношение к работе в это время, что ли. Несмотря на усталость в конце дня, несмотря на то, что они отработали каждый по двенадцать часов. Как только наступает время окончания смены, у отдельных сотрудников как будто включается «второе дыхание», и они переходят в новый режим работы. Вести себя начинают уж слишком активно.

– Бывалые сотрудники знают, как смошенничать, и заработать «мимо кассы». А когда все это проделывать, в конце концов, как не во время отсутствия лишних людей? Логично, что они не желают делиться с остальными, и не хотят, чтобы это заметил директор, который пытается искоренить воровство, – цинично рассуждал вслух Андрей. – Не в этом ли все дело?

– Не знаю… Может быть. В рабочее время, кстати, представители именно этого «избранного» большинства чаще всего и спускаются в подвал, других стараются оградить от походов туда. Насчет воровства… Знаешь, я ведь тоже поначалу так и думала, как ты, особенно сразу же после устройства сюда на работу.

– А сейчас ты как думаешь?

– Сейчас… Сейчас я уже сама не знаю. Но этот вариант для меня точно не отображает всей разгадки. Особенно после того, как я начала сталкиваться с некоторыми странными вещами в этом кафе.

Она замолчала, глядя перед собой. Андрей многозначительно посмотрел на нее, с интересом молчаливо ожидая продолжения.

– Я говорила, что иногда приходится задерживаться. Время от времени это случается, то шумная компания попадется, которая оставит много мусора, то какие-то посетители не будут спешить уходить, и приходится их долго выпроваживать. Да и в наши обязанности входит пусть и поверхностная, но уборка рабочего места, как ты уже сам знаешь. И, конечно, мне всегда приходится быть рядом с подвалом. А иногда, пусть и редко, спускаться в него. Конечно, не приветствуется, чтобы именно я ходила туда, да еще и в одиночку. Но, опять же, ситуации на работе разные бывают, сотрудников может не хватает, или просто много клиентов…

Чем дальше она рассказывала, тем больше можно было почувствовать, как от подступающего волнения у нее сбивается дыхание. «Не волнуйся ты так, ничего ведь не случилось», – так и хотелось сказать ей. Но Оксана уже и сама это почувствовала, отчего начала делать паузы между предложениями.

– Так вот, ближе к ночи в подвале начинают твориться странные вещи… Возникает чувство, будто внизу кто-то находится, хотя в действительности там никого нет. Из подвала начинают доноситься непонятные звуки, чьи-то голоса, слышен шум от перемещения каких-либо вещей. Ты не услышишь и не почувствуешь всего этого днем, и дело тут даже не в повседневном шуме, который может перебить все звуки из помещений внизу. Ту же музыку, доносящуюся из колонок, далеко не всегда спешат выключить, и порой она играет и после окончания рабочей смены. Но ночью… Ночью там как будто что-то начинает оживать.

Она специально сделала акцент на этом слове, намеренно подчеркивая его. Все это время Андрей слушал ее серьезно, еще не решив, как ко всему этому относиться – шутя, или с показательной поддержкой и пониманием, как слушают душевнобольного родственника. В любом случае, с реакцией на ее рассказы нужно быть аккуратнее. Почувствуй сейчас обиду на какой-либо его ответ, она может не рассказать чего-то действительно интересного.

– Поэтому ты сказала, чтобы я в подвале ничего не трогал?

– Не только. Потому что я еще хотела, чтобы ты…

Она вдруг замолчала.

– Чтобы я не уволился?

«Молодец, быстро произвел впечатление на девушку, – удовлетворенный собой, подумал вдруг Андрей. – Еще не успел устроиться, а уже влюбил в себя сотрудницу только одним своим видом, хотя практически и не общался с ней. Пикап-тренинги отдыхают…»

Но не тут-то было. Следующая фраза, будто сильный подзатыльник, мгновенно сбила всю его надменность и так же стремительно вогнала в ступор.

– Нет. Чтобы ты остался жив, – сказала она очень медленно и тихо.

– Что-о?

Андрей даже остановился, чуть не выронив зонт из своих рук. Оксана вместе с ним тоже остановилась. Неторопливо переведя взгляд на своего спутника, она теперь смотрела серьезно, казалось, даже не мигая.

– Тебе сказали, что случилось с предыдущим человеком, который работал на твоем месте? – вопросом на вопрос ответила ему официантка.

– Про это даже сам Скворцов мне сказал, когда проводил собеседование. Парень скончался от алкогольного отравления. А что здесь такого? Неужели ты думаешь, что некоторым легко удержаться, когда вокруг тебя столько алкоголя?

Шутка вышла неудачная, она даже не улыбнулась. Да и у него вышло лишь подобие улыбки, больше похожее на кривую ухмылку.

– Может быть, – сказала Оксана задумчиво, опять смотря куда-то вдаль. И затем уже быстро продолжила, как будто спеша рассказать, все что она знает. – Просто это не первый такой случай. До него чуть больше года назад скончалась так же официантка. Лена, кажется, ее звали. Что-то у нее там стало с сердцем… До нее тоже кого-то нашли мертвым, кажется, бармена, я уже не помню подробностей, это было давно, несколько лет назад. Да и вообще в городе время от времени пропадают без вести люди, имена которых часто связаны именно с нашим кафе. Оно было для этих пропавших последним местом, где их видели. И это только подтвержденные случаи… Тебе кажется это обычным совпадением?

Да, он тоже слышал об этом. Или где-то читал. Такие новости в местных СМИ выставлялись как незначительные, словно они не содержали в себе ничего важного. И было странно, что после всех таких случаев журналистами и блогерами не поднимался скандал, который должен был бы предсказуемо перерасти в массовое недовольство жителей, желающих навсегда прекратить работу заведения. Все заканчивалось лишь на уровне интернет-дискуссий в социальных сетях и на форумах в интернете, то есть обычной, ни на что не влияющей болтовней. Хотя, с другой стороны, из чего тут делать сенсацию, и обвинять этот общепит? Человек пришел, выпил, ушел в неизвестном направлении, – в каком кафе или ресторане, продающем алкоголь и работающем допоздна, такого не может произойти? Или сотрудники каких компаний не могут умереть от несчастных случаев? Люди смертны, и никогда не знаешь, где эта смерть найдет тебя.