Под конец банкета Вадик поднялся и, хлопнув именинника по плечу, сказал:

– На время моего отсутствия будешь исполнять обязанности начальника станции!

– Есть, исполнять обязанности начальника станции! – брякнул слегка ошалевший Иван.

После этого Вадик предложил отправиться в поселок и навестить местный клуб, Иван без колебаний принял предложение, а Игорь решительно отказался ибо танцы под гармонь и местные красотки вдохновения не вызывали даже после двух бутылок Ямайского рома на четверых. А местные пацаны всегда были готовы устроить потасовку по любому поводу. Игоря потасовки не страшили, поскольку парень он был крепкий и тренированный, но вот приз победителю в виде полупьяной бабищи с дурным запашком его совершенно не устраивал. А другие в этом клубе не появлялись. Не то чтобы их совсем не было, просто мужья или кавалеры не пускали их в этот вертеп.

На другой день на Вадика было больно смотреть. Фингал под глазом это ерунда, а вот похмелье никуда не спрячешь и не затонируешь, видно они с Иваном еще добавили. Игорь представил, что теперь ему придется провести день в гудящем и насквозь пропахшем керосином нутре МИ-4, и Вадика стало жалко до слез. Иван выглядел получше, к тому же за выходной можно прийти в норму.

Игорь выразил соболезнование своему начальнику и подарил ему, припасенную на всякий случай бутылку нарзана, возможно единственную на тыщу километров в округе. Вадим подарок оценил и даже пытался облобызать, а затем одним махом забулькал все содержимое, испытав на пару минут истинное блаженство. После чего, он отправился на вертолетную площадку, прихватив небольшой, дорожный чемоданчик, а Игорь пошел к себе в общежитие. На дворе декабрь и до конца службы еще, как до луны пешком. Завалившись на кровать, он стал предаваться мечтам о жизни простого советского миллионера, совершенно не ограниченного в средствах. Сегодня ему привиделась белоснежная собственная яхта, и дальние морские просторы, вышколенный экипаж безропотно следовал маршруту, выбранному графом Чуквинским. А впереди в туманной дымке маячили прекрасные замки, где его давно ждала принцесса красоты невиданной и характера ангельского. Тут, однако, мечты его были прерваны, поскольку в комнату вошел дежурный офицер и передал нашему мечтателю категоричный приказ немедленно явиться в штаб.

Для понимания дальнейшего действия надо отметить, что все вертолеты, которые сновали между небольшими войсковыми частями и поселками с местным населением имели свое собственное управление, которое напрямую никакой войсковой части не подчинялось, но ему вменялось в обязанность совершать полеты по требованию: как военных, так и гражданских организаций. Проще говоря, необходимо было налетать определенное количество часов, а организации: как военные, так и гражданские имели определенную квоту на полетные часы и старались ее использовать полностью.

Игоря сразу провели в кабинет к «зампотеху», – заместителю командира по техническому вооружению, – где кроме хозяина кабинета, капитана Старикова, находились: командир экипажа вертолета, – разъяренный небольшой мужичок в промасленном комбинезоне без знаков различия, и Вадим с видом жуткого похмелья на зеленоватом лице. Вадим сидел на стуле по стойке смирно, кто служил, тот знает, что бывает такая стойка, и слушал, что говорил вертолетчик в его адрес. Я, как автор, могу заметить, что воспроизвести речь авиатора полностью не представляется возможным, в виду ее полной нецензурности, но чтоб суть была ясна, заменю нехорошие слова точками.

– Чтоб я … потом блевотину за … отчищал салон… Машина вся … провоняет… после этого… Каждый раз одна и та же … происходит.

– В твоей … керосинке, слово «салон» неуместно, эта … воняет так, что любого … вывернет наизнанку, только такой … как ты может там находиться… – отвечал Вадим.

– Довольно! – прервал его капитан. – Отправляйся под домашний арест, жаль на ГУБу посадить не могу.

Вадим вышел и зампотех обратился к Игорю.

– Поедешь, вернее, полетишь в Петропавловск вместо Петрова, полчаса тебе на сборы, затем зайдешь сюда, получишь предписание и денежное довольствие. Выполнять!

– Есть! – ответил Игорь, понимая, что вопросы задавать бесполезно, поскольку начальство не в духе.

Сама командировка его не страшила, поскольку, проработав два месяца на станции, он знал, какие узлы ему предстоит получить, и какое обучение пройти. Правда, тамошнее начальство не обрадуется, узнав, что он двухгодичник, а не кадровик, но это дело его не касается.

Игорь уложился в пятнадцать минут, побросав в чемодан теплые вещи, захватив на всякий случай золотую монету из своих тайных запасов. Загадав на удачу, он подбросил ее, но вместо орла на него смотрел профиль императора, на котором, как ему показалось, змеилась ехидная улыбка. Иван на его сборы не смотрел, поскольку спал сном грешника, вздыхая и ворочаясь. Игорь хотел разбудить его, но передумал. Едва ли Иван сейчас в состоянии осмыслить произошедшее, поэтому облачившись в ватную телогрейку и повседневную форму, отправился в штаб, где все формальности уложились в пятнадцать минут. После чего он оказался в вертолете, где совершенно равнодушно выслушал еще несколько матьков в адрес своей части и господа бога, который допустил ее существование.

В салоне, если это подобие консервной банки, может так называться, сидели еще два поселковых мужика, которые летели по своим гражданским делам в поселок Усть-Канья, как сообщил один из них. Наверное, этот поселок был по пути, или почти по пути. Разговаривать во время полета было невозможно из-за грохота двигателя, но холодно не было, очевидно, благодаря тому же двигателю. За окном ничего интересного: заснеженная тайга, холмистая местность.

Игорь попытался задремать и вернуться к прежним мечтам о белоснежной яхте и прекрасных замках в белесом тумане морских просторов. Но почему-то мечты сменили свое направление, вспомнились романы Джека Лондона: Аляска, Клондайк, суровые и мужественные мужчины, отправившиеся добывать золото. Вертолетов не было, а передвигались на собачьих упряжках…

«А вот если вертолет брякнется, сможем ли мы выжить?» – подумал он вдруг. Впрочем, при современных средствах связи, риск минимальный. В голову полезли всякие мысли: « А вдруг волки или еще какое зверье? Надо было хоть табельное оружие захватить… Впрочем, у летчиков наверняка есть».

В этот момент в рокоте двигателя появился посторонний звук, как будто скрежатнуло что-то. Из пилотской кабины вышел второй пилот, не тот, которого Игорь видел в штабе. Он задумчиво прошел по салону в хвост, открыл какой-то железный сундук и некоторое время копался там, что-то бормоча себе под нос, затем вернулся на свое место. Полет продолжался, но Игорь, глядя в иллюминатор, заметил, что высота стала ниже, а скорость выше. Два его попутчика сидели безучастно, дремать никто не пытался, впрочем, в таком грохоте и керосиновой вони, это было невозможно. Вскоре наш герой почувствовал, что его начало мутить, он встал и прошел в хвост, постоял и вернулся обратно, тошнота не проходила. Теперь он хотел знать только одно, сколько еще продлится эта пытка. Из пилотской кабины вышел тот же пилот.

– Сколько еще? – спросил Игорь.

– Час, – крикнул ему в ухо пилот и показал один палец.

Игорь тяжко вздохнул и сел на место, а мужик подошел к противоположному борту, покрутил какую-то ручку и в салон ворвался холодный свежий воздух. Сразу стало легче дышать, и дурнота ушла, зато стало заметно холоднее. Игорь распустил уши у своей шапки, что уставом не дозволялось, и попытался задремать. Два его попутчика, подняв воротники своих полушубков, последовали его примеру. Теперь шум двигателя не мешал, но начал одолевать холод. В декабре в этих краях настоящих морозов еще не было, их ожидали в январе, когда спиртовые термометры показывали минус сорок и ниже, но даже минус двадцать пять, для непривычного человека, давали себя знать. Впрочем, воздух был сухой, а в безветренную погоду было даже приятно пробежаться на лыжах по укатанной лыжне.