– Да, значит такова твоя судьба Игорек, – сказал Вадим. А я ведь еще сомневался, звонить – не звонить…

– Кому быть повешенным, тот не утонет, – икнув, изрек Сашка.

– Да-а, интересная у вас тут служба, – промычал Володя.

– Ты еще всего не знаешь, – усмехнулся Андрей, поглядывая на часы.

– Да, иди уже, кормящий отец… – сказал Сашка.

– Ну, пока мужики, я побежал, мне еще в магазин… – вставая из-за стола, сказал Андрей.

Мужики продолжали обсуждение приключений Игоря в близлежащей тайге, внося коррективы в повествование, чтоб все звучало более обосновано и в рамках служебного рвения.

С выходного Игорь приступил к выполнению своих служебных обязанностей. Работа на станции продолжалась своим чередом. Установили новый, привезенный блок. Появились новые функции, откорректировали инструкции, схемы. Продолжалась обычная рутинная работа. Игорь написал своим родителям, что нашел себе невесту, которая живет в городе Пермь и учится на втором курсе института, все подробно описал и родителей и жилищные условия и в конце намекнул, что вероятно, после службы останется в Перми. Затем написал длинное письмо Алле, где подробно описал свое путешествие до Марокан. Затем, хорошенько подумав, убрал эпизод с крушением вертолета, естественно, все пришлось переписывать. Затем два дня сочинял объяснительную записку, по поводу своего путешествия от Якутска до Марокан, благо, что замполит не торопил. Затем написал письмо Виктору, на Камчатку, где он кратко обрисовал свое путешествие и поинтересовался: как складываются дела у морпехов. Продолжать службу Игорь не планировал, но ведь пути господни неисповедимы, и если судьба опять сделает зигзаг, то лучше служить на море с такими ребятами, как Сергей и Виктор.

Сосед Володя, оказался парнем веселым и компанейским, однако, наблюдая за Игорем в течение недели, он прилепил ему кличку: «писатель». Это, конечно, не удивительно, поскольку Игорь действительно все свободное время просиживал за писаниной. Удивительно, что она прижилась. Впрочем, кличка не обидная, Игорь махнул рукой. Главное домой ее не привезти.

А еще через две недели он из писателя превратился в читателя, поскольку его буквально завалили письмами. Два письма пришло от Аллы, два от родителей и два от морпехов с Камчатки: Виктор и Сергей, каждый написал по письму.

– Ну вот, теперь в библиотеку можно не ходить, – сказал он, подмигнув Володе.

Начал он с писем от родителей. В первом письме мать пеняла ему за то что он не побывал дома, совсем забыл про престарелых родителей. Слово престарелых как-то резануло его, но преодолев раздражение, продолжил чтение. Снова были упреки, что дома его ждет прекрасная девушка, и нечего искать на стороне кого попало. Далее были перечислены многочисленные болезни отца, и упомянуто, что не долго уж им обоим осталось. Читая дальше, у Игоря возникло чувство какой-то безысходности, словно его бросили с камнем на шее в болото, где он должен утонуть для благости своей родительницы. Второе письмо из дома читать не хотелось совсем. Однако, повздыхав, и решив испить до конца чашу родительского гнева, вскрыл второй конверт. Второе письмо было послано вдогонку. Тон письма был уже совсем другой. Его выбор почти одобрялся, оказывается девушка из большого города и из хорошей семьи, к тому же студентка, – это вовсе даже не плохо. Надо только дать ей доучиться, ну хотя бы еще два года, да ведь и сам он еще молодой. В таком важном деле спешить не следует, а в целом его выбор они с отцом одобряют, хорошо бы еще фотографию будущей невестки увидеть.

Прочитав второе письмо, где все хитрости матери были шиты белыми нитками, он поначалу решил сфотографировать и послать фото местной красотки с узкими раскосыми глазами, но потом устыдился своего мальчишества, и решил в ответном письме вообще не затрагивать эту тему.

Затем он прочитал письма Аллы. Оба письма были похожи и выражали целую бурю чувств, а мысль была только одна: до чего ей скучно и неинтересно в родных пенатах, и как хочется быть там, рядом с ним, в суровых и дальних краях. Читая ее письма, Игорь еще раз порадовался, что не написал ей о крушении вертолета, на котором должен был лететь. О чем писать ответное письмо он просто не знал. О службе писать нельзя, да и неинтересно это ей, природу он уже описал в прошлом письме, а о своих чувствах больше двух строк не напишешь. Проблема, однако.

Письма морпехов он оставил напоследок. Составлены они были безупречно, никакая цензура ни к чему не прицепится. Что тайна переписки никакая не тайна, им было известно лучше, чем кому бы то ни было. Виктор сообщил, что родители Лехи давно уже смирились с его гибелью. А их рассказ и переданную от Лехи вещь восприняли правильно. В Североуральске с родителями Гюзель удалось найти общий язык, правда, не сразу, но все же они благословили свою дочь на брак с лейтенантом морпехом. Посетовали на дальние края, куда она уезжала, но расстались хорошо и через год звали в гости вместе с пополнением, в чем почему-то не сомневались. А Сергей написал, что Ольга, жена их командира, получив назад свою вещь, даже улыбнулась. Он уверял, что сделает все, чтоб ни она, ни ее дочь, ни в чем не нуждались. По тону письма Игорь понял, что Ольга Сергею далеко не безразлична, и мысленно пожелал им обоим всех благ.

По вечерам иногда собирались втроем, иногда выпивали, чаще просто сидели рассуждали о жизни, слушали песни Высоцкого. Сашка иногда бренчал на гитаре, он был большой любитель бардовской песни, впрочем, бардовскую песню любили все. Володя привез с собой кассетный магнитофон, откуда бесконечным потоком лились песни современных кумиров.

– Слушай, писатель, – обратился он как-то к Игорю, – а ты стихи писать не пробовал?

– Пробовал, конечно, – ответил тот, – стихи писать все пробуют. Но не у всех получается. Однажды, один мой очень хороший знакомый сказал: «Если в твоих стихах встречаются рифмы: любовь – кровь; слезы – грезы и т.п., то ты их никому, кроме своей девушки не показывай».

– Жаль, – ответил Володя. – Ты вот всего год прослужил, а уже столько приключений было. И в Петропавловск слетал, и в местной тайге побывал… Любовь свою встретил на теплоходе. Можно хорошую песню сочинить…

– А сам-то ты откуда? О нас уже все знаешь, о себе ничего не рассказываешь, – спросил Сашка.

– Да чего рассказывать. Ничего интересного, я из Зеленодольска, небольшой городок под Казанью. Закончил КАИ, – казанский авиационный, – теперь вот здесь. Девушки у меня были, да как то все не складывалось. Думал здесь кого-нибудь встречу, но после посещения местного клуба… Как-то раз, мой дядька, сказал мне: «Жену выбирай не моложе двадцати двух, поскольку мозги у женщин просыпаются только в этом возрасте. А в восемнадцать лет у них рулит только тело: кто по коленке погладил, тот самый лучший и можно замуж безоглядно».

– Знаток, наверное, твой дядька, – ответил Игорь. – А вот у меня был знакомый капитан, в Якутске с ним вместе были. Так вот он про женщин много чего знал. Он вообще много чего знал. Умнейший мужик был. Ему достаточно было взглянуть на человека, и тот весь был как на ладони. Шерлоку Холмсу было бы чему поучиться. Я поначалу даже опасался его проницательности. Кому понравится, если твой сосед по номеру без всяких вопросов знает, кто ты, откуда и куда направляешься, что ты думаешь в данный момент, и что сделаешь в следующий. И жена у него была, молодая красивая женщина…

– Что ты все был, была… – перебил Володя.

– А ты не перебивай, а дослушай, – продолжил Игорь. – Погибли они в том вертолете. И погибли именно потому, что любили друг друга. Он уехал из отпуска раньше ее, так получилось, бывают размолвки между любящими людьми, и ждал ее в Якутске. «Если любит, прилетит», – сказал он мне накануне. И она любила его и прилетела, вот так и оказались они вместе, и сгорели в той катастрофе. А ведь если хотя бы один из них не любил другого, оба были бы живы. Только видно не нужна им была такая жизнь.