Затем он взвалил безжизненное тело Тенениэл на плечи и потащил через густой лес вниз по склону. Вскоре он заметил отверстие между корнями деревьев. Это оказалась пещера. Люк вошел внутрь. На камнях валялась охапка полусопревшей соломы. Люк соорудил из нее некое подобие постели и, положив на нее Тенениэл, внимательно осмотрел ее раны. Голубая молния оставила глубокие ожоги. Раны горели, Тенениэл кашляла, на губах выступила кровь. Девушка заплакала, понимая, что сейчас умрет.

Люк потянул за обуглившийся пояс ее туники, и тот лопнул. Джедай запустил пальцы в самую широкую рану. Его прикосновения успокаивали, как бальзам, и Тенениэл провалилась в глубокий неспокойный сон.

Во сне она снова была девочкой, ее мать только что умерла. Сестры из племени Поющих Гор положили тело на каменный стол, чтобы обрядить умершую и раскрасить ей лицо в живые цвета. Но Тенениэл знала, что мать умерла, и было невыносимо видеть, как сестры создают иллюзию жизни. Она взбежала по ряду серых ступеней мимо вытканного ковра с изображением сестер в желтом и белом, с боевыми копьями в руках. За ковром был Зал Воительниц или военный зал — помещение, куда не имеющим магических способностей мужланам и простым ученицам, вроде Тенениэл, входить запрещалось, независимо от положения их матери — хоть бы она была военной предводительницей — и независимо от одаренности.

Тенениэл зашла за ковер и остановилась, в ужасе глядя на непомерную ширину зала. Потолок, казалось, уходил в бесконечность, а дальняя стена терялась в тени. Военный зал был вырыт в горе, и даже эхо от дыхания Тенениэл затихало, рассеянное расстоянием. В стене слева было прорублено окно — достаточно большое, чтобы возле него могли бы встать в ряд, пожалуй, двадцать женщин, — и имело форму овала, напоминая огромный открытый рот, а прислоненные к низкому подоконнику копья напоминали неровные зубы ранкора.

Несколько долгих мгновений Тенениэл ощущала зияющую пустоту помещения и зияющую пустоту внутри себя.

«Проглочена, я проглочена».

Тенениэл закрыла глаза, стараясь забыть одеревеневшее, посиневшее тело, негнущиеся, скрюченные, как клешни, пальцы. И все же зияющий ужас не уходил. Откуда-то послышался крик испуганной девочки. Тенениэл побежала и всюду, куда попадала, раздвигала занавесы, за которыми скрывались залы. В залах, развалясь ва мягких кожаных подушках, пировали ведьмы. Они вели умные беседы, смеялись, колдовали. И все время Тенениэл слышала плач маленькой девочки, но казалось, никто его не замечает.

Когда Тенениэл очнулась, стояла ночь. На камне у соломенного изголовья тускло мерцал фонарик Джедая. Тенениэл не ощущала никакой боли, а только глубокое чувство легкости, какого никогда не испытывала. Одежды на ней не было, зато Джедай завернул Тенениэл в плотное одеяло.

Девушка ощупала грудь, лицо — все было цело. Она осмотрелась. Стены пещеры украшали древние изображения женщин в различных позах — одни положили руки на головы других. Одна женщина парила над толпой, другая проходила сквозь огонь. Пол в глубине устилали человеческие кости. Поверх них лежал скелет огромных размеров с ужасными зубами и длинными плечевыми костями — скелет ранкора.

Джедай куда-то ушел, оставив свой мешок. Тенениэл встала, попила воды из тыквенной фляги. Ноги озябли, она напихала в сапоги соломы и снова залезла под одеяло, почувствовав слабость. Голова кружилась, и не просто от усталости. Джедай залечил раны, не произнося заклинаний. Среди сестер никто из имеющих целебный дар не умел такого. Исцеляющие чары считались самыми трудными для овладения, и их пели в такой цветистой манере, что Тенениэл часто подумывала, что сестры больше напускают на себя важности, чем действительно требует магия. И все же никто не сомневался, что исцеляющие заклинания нужно петь. Если Джай умел творить чары без лишних слов, он обладал истинным могуществом.

Часто, разбивая лагерь под звездным небом, Тенениэл мечтала о мужчинах из других миров.

Гвардейцы из тюрьмы, закованные в броню, были не в счет, они ничего не смыслили в чарах и лебезили перед отступницами — Ночными Сестрами. Тенениэл верила, что где-нибудь там, на чужой планете найдется достойный ее мужчина.

Она потрогала грудь, где Джай прикладывал пальцы.

«Когда-нибудь, — подумала она, — кто-нибудь ощутит пустоту внутри меня».

Снаружи послышались шаги. Вошел Люк, ведя за собой Изольдера и Арту. Люк сел около девушки и провел ладонью по ее щеке.

— Тебе лучше? — спросил он.

Тенениэл схватила его руку, прижала к груди и кивнула. Увы, теперь он для нее потерян. Этот мужчина спас ей жизнь, и нельзя заявлять права на обладание им.

— Ночные Сестры собрались на месте сражения, но потом куда-то пропали, — сказал Люк. — Наверное, отправились за подкреплением.

— Они знают, где мы, — возразила Тенениэл. — Знают, что ты убил Очерон, одну из их сильнейших воительниц. Наверное, боятся, что мы их одолеем.

— А как же гвардейцы? — спросил Изольдер. — Их там может быть сотня.

Будучи всего лишь обыкновенным человеком, он ничего не смыслил в колдовстве.

— Они не в счет, — сказала Тенениэл и, спохватившись, что пришельцы могут не понимать ситуацию, как она, пояснила: — Гвардейцев легко убить.

— Не нравится мне это, — пожаловался Изольдер. — Мне не нравится сидеть сложа руки в пещере.

— Здесь Ночные Сестры не станут с нами сражаться, — ответила Тенениэл.Это место освящено кровью древних. — Она указала на человеческие останки.

— Ты действительно думаешь, что они сюда не сунутся? — усомнился Изольдер.

— У мертвых тоже есть Сила, — сказала Тенениэл, глядя на груду черепов. — Ночные Сестры не захотят навлекать на себя гнев наших предков.

Люк кивнул. Ну, хотя бы Джай понял.

— Это ваши предки? — спросил он. — Как они сюда попали?

Обхватив руками колени, Тенениэл посмотрела ему в глаза.

— Давным-давно, — сказала она, — древние пришли со звезд. Это были воины, мастера механизмов, строившие ныне забытое оружие — механических воинов, похожих на людей. И они продавали их другим. Ваш народ изгнал их со звезд за совершенные преступления. Им не дали никакого оружия — ни пушек, ни бластеров. И они становились добычей ранкоров.

Тенениэл прикрыла глаза. Она столько раз слышала эту историю, что живо представила далекое прошлое, увидела заключенных, сосланных на Датомир.

— Это были свирепые люди, совершившие тяжкие преступления против цивилизации и потому заслужившие жизнь вне ее. Они считали себя выше законов. Их справедливо изгнали в мир, незнакомый с техникой, и в течение нескольких поколений мои предки жили, как звери. Они были уже близки к вымиранию, когда звездный народ сослал на Датомир Аллию…

Глаза Люка затуманились, как у старухи Релл, когда она вызывала видения.

— Аллия была из нечестных Джедаев, — уверенно проговорил он, подавшись вперед. — Старая Республика не захотела ее казнить. Джедаи изгнали ее в надежде, что через некоторое время она отвернется от Темной Стороны Силы.

Тенениэл продолжала:

— Аллия воспользовалась своими чарами, чтобы приручить диких ранкоров и охотиться для пропитания. Все свои знания она передала дочерям, научила их охотиться за мужчинами. Пока ранкоры доедали непосвященных, дочери Аллии процветали от поколения к поколению, в свою очередь обучая чарам своих дочерей. Мы разделились на племена и долгое время мирно соперничали в борьбе за мужчин, крадя их друг у дружки. Мы сами управляли своей жизнью, наказывая тех, кто пользовался ночными чарами. Мы верили, что наконец настал мир. Но изгнанные Ночные Сестры однажды собрались вместе. Сначала их было немного, но…

— Некоторые из вас пытались сражаться с ними их же методами, — догадался Люк, — и сами стали Ночными Сестрами.

Тенениэл взглянула на Люка.

— Значит, и в других мирах случалось такое? Некоторые сестры говорят, что это всего лишь болезнь, превращающая нас в Ночных Сестер. Другие утверждают, что причина в неправильных чарах, — я не знаю, какие чары они имеют в виду. Наши заклинания испытаны поколениями.