– Почему, – спросила она, – почему ей нельзя рожать котят? Котята, это хорошо. Они милые и смешные.

– Потому что, – ответил я, и голос от волнения осип. – Некоторые просто не созданы для материнства.

И поймал колючий взгляд Ольги. Она торопливо увлекла ребёнка от меня в сторону, словно я мог представлять для неё опасность, а из переноски громко заорала сердитая Муся.

В садик я опоздала. По личным причинам он был частным, и дети могли быть там до девяти вечера, но как правило, к семи всех малышей разбирали. А сегодня я проработала допоздна. Тащить все одной было тяжело, но я не жалуюсь – у меня Дашка есть.

Дашка сидела одна. Видимо, ждала долго, уже сапожки надела, вид имела припечальный, у меня сердце сжалось.

– Даньку и Веру уже давно забрали, – сообщила она.

– Прости, малыш…хочешь, в выходные пойдём в кино?

Дашка кивнула и простила меня. А я подумала, что вполне могу позволить поход в кино – зарплату переведут уже через несколько дней. Ребёнок на зиму одет, дальше будет проще.

– До свидания! – крикнула Дашка воспитательнице, которая, наверное, уже давно мечтала идти домой.

На улице снова вьюжило, благо до дома бежать недалеко. Ветер и повязанный на голову шарф мешали слышать, а Дашка тараторила всю дорогу, я не разбирала половины слов. Поэтому важная информация до меня дошла только дома, когда Дашка сидела и с задумчивым видом гоняла по тарелке котлету, туда-сюда.

– Вера говорит, что я заразная, – сообщила дочка.

Я опешила.

– Почему она так решила?

– Потому что у меня брали анализы, а у остальных нет.

Сердце пропустило пару ударов, а потом забилось, как бешеное, так, что закололо за грудиной и на мгновение стало сложно дышать.

– Какой анализ?

– Вот тут, – сказала Дашка и оттянула щеку, показывая рот изнутри.

Успокойся, велела себе я. Никто не имеет права проводить какие либо мероприятия без моего согласия. Я – мать. Я даже на диаскин тест пишу разрешение каждый раз. Возьми себя в руки и позвони воспитателю.

Юлия Викторовна взяла трубку только на шестой звонок, когда я уже готова была на стены лезть, а Дашка, поняв, что я за ней не особо наблюдаю, закинула нелюбимую котлету в сковородку обратно.

– Какие анализы проводили моей дочери? – почти закричала я в трубку.

– Ольга…время одиннадцатый час ночи, у меня дети уже спят.

Я сразу почувствовала себя плохой мамой – мой то ребёнок не спит, и спать даже не собирается. Но быстро взяла себя в руки. Я хорошая мать. Я лучшая мать для своей девочки. Ради неё я пойду по головам. Но тон – сбавила.

– Объясните мне, – спокойнее сказала я. – Что произошло?

– Я не знаю, – устало отозвалась женщина. – Я же вторую смену, а это утром было. Знаю только, что у них было разрешение, иначе их бы не допустили.

Сбросила звонок, начала звонить второй воспитательнице, заведующей, никто не брал трубку. Полезла в поисковую систему. Сомневаюсь, что кого-то интересует, есть ли у моего ребёнка стоматит. Тогда что? ДНК? Господи…

Теперь болью стиснуло виски. Налила в стакан воды, выпила таблетку, потом только на время посмотрела – полночь скоро, Дашка носом клюет, нужно её укладывать, а потом уже думать. Впрочем, думать не о чем – я уже все решила.

Когда Даша уснула я полезла в свой тайник. Там – деньги. Чтобы не случилось, я всегда откладываю одну пятую зарплаты, чтобы в случае опасности можно было бежать. Снова бежать, подумала я, вздохнув. Но так будет правильно, я не могу ждать, не могу рисковать Дашей.

Погладила спящего ребёнка по волосам. На тумбочке – фотографии. Дашке всего пять, но она сменила уже три разных садика, в разных городах. Я почти успокоилась – меня никто не ищет. Решила остаться здесь. Нам тут нравилось. В школу бы пошла здесь, мы уже присмотрели хорошую. У неё друзья…

Но нет. Следующие два часа я собирала вещи, так, чтобы они уместились в один чемодан на колёсиках. Порадовалась, что отдала котят в приют – не смогла бы бросить.

Летние вещи все оставить, из них все равно вырастет. Брать тёплые… К трём часам ночи у меня голова шла кругом. Уехать нужно сегодня же, только дать дочке выспаться. Заварила себе кофе покрепче, присела у окна. На улице – темно. И двор таким родным кажется, хотя жили здесь всего год. И так не хочется его бросать, и Светку, и приют, и даже порядком надоевшую работу… Но Даша – важнее всего. Важнее всего в мире.

– Мам, – раздался тихий голос.

Повернулась – стоит в дверях кухни. Босая, тёмные волосы взлохмачены, пижама в горошек. Моё чудо.

– Сон плохой?

– Нет, жарко и горло болит, пить хочется…

Участковый педиатр пришла только в полудню, когда температура уже пару раз скакнула до тридцати девяти. Диагностировала ангину, прописала кучу лекарств. Я улыбалась, а потом закрывалась в ванной, молча скулила и кусала губы. Я не могла бежать в никуда с больным ребёнком. Нам нужна хотя бы неделя, но кто её даст?

– Мама, не грусти, – погладила меня Даша по волосам. – Ну ты чего? Я же уже сто раз болела. Зато на работу ходить не будешь. Пошли включим мультик?

И я снова улыбнулась.

– Я пойду в аптеку, а потом включим. Буду быстро-быстро лететь ракетой. Дверь никому не открывать, ты помнишь? Выбери пока, что будем смотреть.

Дашка важно кивнула, а я полетела, как и обещала – ракетой. Аптека недалеко, за углом, приткнулась к небольшому торговому центру. Мои модные сапоги сдались и ноги разъехались в разные стороны, как раз на ступенях. Я упала, так больно ударилась копчиком и ногой, что едва сдержала слезы. Реветь точно не стоит, потом будет соблазн не останавливаться и плакать ещё дня три.

– Пожалуй,  вам стоит все же встать, – раздался знакомый голос.

Я все ещё сидела, набираясь сил встать, идти дальше, жить дальше. Вскинула взгляд – он. Мужчина со светлыми глазами, словно толща льда, словно небо. Холодные глаза и смотрят на меня равнодушно. Рот упрямый и злой, кажется, эти губы не умеют улыбаться. Руки не подал, хотя я пожалуй, и не приняла бы её.

Встала, тяжело опираясь о перила. Отряхнула пуховик, который ещё и второпях криво застегнула – позорище.

– Вас стало слишком много в моей жизни, – сказала я, словно прозревая. – Это не похоже на совпадение.

– А что думаете вы? – с ленивым любопытмтвом спросил он.

Я сдержала гнев, это было несложно после бессонной ночи – слишком устала.

– Я думаю, что вам меня не запугать. Убирайтесь прочь! И передайте ему, что он ничего так не добьётся.

Шагнула к аптеке, наступив на ушибленную ногу и поморщившись от боли.

– Кому ему?

Теперь в его голосе и правда настоящий интерес, но он не собьёт меня с толку.

– Моему мужу, – ответила я не оборачиваясь.

Спасибо за поддержку❤️

На утренней прогулке её не было. Я успел изучить не только распорядок садика, но и запомнить всех малышей группы. Этот – дерётся. А с этой девочкой моя дочь любит играть. Подружка. Сегодня все дети на месте, моей – нет. Я выждал несколько минут, но она так и не вышла.

– Вы сказали ждать, – позвонил я юристу. – Если она снова сбежала… я…

Голос срывался. Хотелось убивать. Я не мог упустить её снова. Позвонили на работу – на работе Ольги нет. Я еду к её дому, но обледенелой дороге автомобиль заносит, но я жму на газ. Новости немного опоздали – сначала я увидел Ольгу. Она явно спешила, но ребёнка с ней не было. Я сразу сделал вывод – оставила одну. Маленькую пятилетнюю девочку. Моя жена бы так не поступила.

Информацию про её мужа я пропустил мимо ушей – я знал, что Ольга хитра и расчетлива. Я не позволю ей себя запутать. Теперь возле её дома всегда будут дежурить – страх, что она сбежала, слишком свеж.

Я же через час сидел в районной детской поликлинике.

– Да все с девочкой хорошо, – отмахнулась доктор. – Ангина. У неё была уже весной. Не сильная, пролечится недельку и будет, как новенькая. У неё опытная и хорошая мама, не переживайте.