– Если только у Петруши занять, – усмехнулась она, кивнув через плечо на громоздящийся на стрелке памятник Петру Первому.

– Вы не огрызайтесь, а выполняйте, что велено, – пресек прения Бурлюк.

– Да где ж я в самом деле?!.. – девушка беспомощно посмотрела на Коломнина.

– Несите что есть, – разрешил тот, остановив новый всплеск возмущения соседа. – Ничего, «Невское» хорошее пиво. К тому же в отечестве надо пить отечественное.

Бурлюк смолчал. Но строгим взглядом занес эту уступку официантке в большой минус.

– А есть что будете? – девушка приготовила блокнотик – Было бы что есть, – Бурлюк неприязненно отбросил меню. – Значит, так. Мне овощной салатик. Только чтоб без всякого масла, сыру положить немножко. Мацареллы. Да вы записывайте.

– Я запомню.

– Нет, запишите. Все говорят: «Запомню», – а потом жрать невозможно! Значит, перчику красного ломтиками, луку репчатого, крупным кружком. Да, маслин ни в коем случае, только оливки. Теперь насчет рыбы. Передайте повару, как нужно отварить…

Он еще долго, обстоятельно шелушил свой заказ, а официантка, поджав губы, хмуро записывала, умиляясь собственной кротости.

Заказ Коломнина оказался предельно краток: селедка с картошкой и шашлык.

– Набирают кого ни попадя. Лишь бы ляжками дрыгала. Никакого представления о сервисе, – посетовал Бурлюк, даже не дождавшись, пока официантка отойдет от стола.

А Коломнин и без того уже понял, что нынешний разговор выйдет очень непростым.

Буквально через минуту официантка с лицом, сведенным в приветливую улыбку, поставила две кружки пива и порхнула было дальше. Но тут же была остановлена возмущенным Бурлюком:

– Это что?

– Пиво.

Логичный ответ почему-то заново вывел Бурлюка из себя.

– Это – ледяное пиво! – уточнил он, будто в преступлении уличил. – У нас на дворе весна. Еще май не наступил. А вы подаете лед.

– Так что вы хотите? – девушка растерялась.

– Подогрейте. Есть у вас микроволновка?

– Как скажете, – официантка, убрав злые глаза, потянула на себя кружку. – До какой прикажете температуры?

– Да это любая обслуга в Мюнхене знает. До комнатной! Не выше. Подогреть надо чуть-чуть. Слышите?! Лишний градус и все испортите! – крикнул он в спину удаляющейся поспешно девушки.

Пока не принесли пиво, Бурлюк постукивал по столику, непрерывно что-то бурча: кажется, он был всерьез расстроен нерасторопностью обслуги. Коломнин отмалчивался: в Мюнхене бывать ему до сих пор не доводилось. Но официантов за границей повидал всяких. А потому мысленно был на стороне девочки, которой сегодня крепко не повезло с первыми посетителями.

Вскоре подогретое пиво вернулось на стол.

– Надеюсь, на этот раз угодила? Градусника, извините, под рукой не оказалось.

Бурлюк кончиком языка проткнул пену и медленно коснулася напитка.

– Ну, это чуть лучше, – барским движением кисти отпустил обслугу. – Ты чего думаешь, я привередничаю? Почечная кома была, – пожаловался неожиданно он. Очевидно, неприязнь Коломнина проявилась вовне. – Так что приходится все дозировать. Врачи говорят, иначе – тут же каюк.

Он шутливо оттопырил нижнюю губу. Но шутка не получилась. Больные, с желтушечными белками глаза против воли хозяина наполнились тоской.

– Так что, за наше зарождающееся сотрудничество? – он потянулся к кружке Коломнина. И хоть тост со стороны человека, с которым они собирались судиться и даже снимать его с должности, показался Коломнину несколько сомнительным, он в свою очередь приподнял кружку.

– Напрасно колеблетесь, – нерешительность его Бурлюк подметил. – Я потому и встречи искал, что хочу договориться об условиях дружбы.

– Так условие простое. Давайте рассчитаемся с долгами и начнем крепко дружить. «Нафта» вот-вот на промышленные объемы выйдет. И свой трейдер за рубежом нам не помешает.

– Вам – это кому? Насколько помню, вы – сотрудник банка «Авангард».

– А интересы банка сегодня тесно переплетены с интересами «Нафты». Между нами договор о сотрудничестве. Или вы не знали?

– Я много чего знаю. А вот времени имею мало. Сегодня, например, после нашей встречи должен еще в Минэнергетики успеть – повидаться с Гиляловым.

– Почему именно в Минэнергетики?

Под ироничным взглядом Бурлюка Коломнин как-то смешался.

– Я что, сморозил какую-то бестактность?

– Нет, просто вижу, что с информацией проблемы как раз у вас. Такие ключевые вещи знать надо, молодой человек. Позавчера Леонард Гилялович Гилялов назначен министром энергетики России!

С таким же пафосом Левитан объявлял о разгроме намецко-фашистских войск под Москвой.

– Достойный человек на достойное место, – Бурлюк значительно оглядел собеседника. – И раньше тесно сотрудничали. А теперь-то надо оговорить новые условия с Генеральной нефтяной компанией.

– Так если он стал министром, причем тут сотрудничество с ГНК? – невинно поинтересовался Коломнин. – Это скорее к Четверику.

Всем своим видом невыдержанный Бурлюк изобразил крайнее разочарование: собеседник оказался еще глупее, чем он предполагал.

– Теперь-то как раз самое сотрудничество и начнется. И, насколько в курсе, акции «Руссойла», которыми вы по поручению банка управляете, будут переданы в распоряжение Леонарда Гиляловича.

– Должно быть, так, – Коломнин поймал снисходительный взгляд Бурлюка. – Но не прежде, чем «Руссойл» разойдется с «Нафтой-М». В этом нынче состоит интерес банка. Так что рассчитаться, хоть вам этого и не хочется, придется.

Бурлюк, на кончике языка которого просто-таки плескалась ядовитая реплика, все-таки сдержался, – сглотнул.

– И как же вы, интересно знать, видите этот, с позволения сказать, расчет?

– Во-первых, выплачиваются дивиденды.

– И только-то?

– Это святое. Тут даже обсуждать нечего.

– Не слишком ли вы резвы, юноша?

Проходившие мимо беседки две тинейджерки при слове «юноша» заинтересованно обернулись, но обнаружили лишь двух старперов, один из которых, чуть менее дряхлый, развел руки: «мол, извините, но это я».

– Совсем у дедков крыша пошла, – громко объяснила одна другой, и обе удалились.