– Мисс Миллер, успокойтесь, – сухим тоном осадил мужчина, – да, мне известно, что это целиком и полностью ваш проект. Но вы же сами отказались от участия, когда отдали приглашение мисс Трезур и уехали накануне бала. Что мне было делать? Как бы я объяснил лорду Дрэгсу, что победительница продала билет и не явилась на оглашение результатов?

– Из Вэлибурга пришло письмо от мистера Нейтона, душеприказчика отца, о смерти которого никто не сообщил. Я уехала – да, но вернулась вовремя. Я здесь! Так, почему Кассандра Трезур присвоила чужие заслуги?

– Потому что поздно было что-то менять! Прекратите истерику, – схватил за плечи и встряхнул, – вы сами виноваты!

– Нет, это дурной сон, – уронила голову и закрыла лицо ладонями, – вы не можете так поступить. Я… я пойду и немедленно расскажу лорду Дрэгсу правду.

– Правду о чем? – раздался угрожающе-тихий голос, от которого спина вмиг покрылась мурашками. – Мистер Вайс, кто эта девушка и почему она в слезах?

Я медленно убрала руки и посмотрела на неожиданного свидетеля разговора. Дрэгс-старший, наверное, покинул бальный зал через другой выход и спустился в холл по лестнице. Мужчина стоял рядом со статуей, которой я любовалась недавно, и его взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Не стоит беспокоиться, лорд Дрэгс, – занервничал ректор, – это Роза Миллер – конкурсантка, и расстроилась она из-за Кассандры Трезур.

– Понимаю, – мужчина поджал губы, – но тут ничего не поделаешь. Вам, мисс Миллер, придется смириться с выбором сына. Он ни секунды не сомневался, увидев голубую розу и дракона… – лорд осекся, наткнувшись на полный обиды взгляд.

– Это мой проект, – прошептала еле слышно, – Кассандра присвоила его.

– Погодите-ка, – мужчина подошел, вложил в руки белоснежный платок, на что я благодарно кивнула и принялась вытирать горькие слезы, – вы сказали, Роза? И платье, – чуть отступил, чтобы оценить наряд, – голубого цвета. Голубая роза и дракон, – повторил задумчиво, затем качнул головой, усмехнувшись, – совпадение? Странно. Пройдемте ко мне в кабинет! Хочу услышать историю от начала и до конца, – приказал ректору и направился к лестнице.

Мистер Вайс засеменил следом, а я осталась на месте, пораженная словами лорда Радонаара. На самом деле идея башни родилась еще в те годы, когда я ютилась на чердаке родного дома, где единственным источником света было круглое окошко под крышей.

Это был день моего рождения, когда я вместо подарков и поздравлений с утра убиралась в доме, готовила и, сбившись с ног, курсировала от кухни к столу, пока Жадетт с дочерями принимали гостей. Мне достался кусочек праздничного пирога, который припрятала в переднике. Пока я бегала туда-сюда, гости, которых пригласила мачеха, съели весь ужин. Подарки Жадетт сложила отдельно, заявив, что завтра вернет продавцам и тем самым отобьет деньги, потраченные на продукты.

Я впервые после смерти мамы осталась без подарков, и было так обидно и горько, что хотелось плакать. Но я держалась, Жадетт терпеть не могла слез. Когда же вернулась к себе, то обнаружила на шатком столике горшочек с розой необычайного голубого цвета. Отец вырастил ее специально для меня, а, чтобы хрупкая красавица не замерзла, накрыл сверху стеклянным колпаком. Не знаю, как это ему удалось, но он совершил настоящее чудо. Я засыпала и просыпалась, любуясь подарком. Днем ставила горшочек на подставку у окошка, чтобы порадовать цветочек солнечными лучами. А вечерами смотрела на темнеющий кусочек неба и цветок, на который ложились причудливые тени. Я чувствовала себя несчастной, задыхающейся от тесноты и постоянных упреков. Мечтала о свободе, о большом доме, и чтобы из окон в комнате открывался вид на небо и Драконьи горы. В какой-то момент на глаза попалась книга преданий о драконах, и тогда к мечте добавился крылатый зверь, летающий высоко в небесах и не ведающий никаких запретов.

– Мисс Миллер, вам отдельное приглашение нужно? – вырвал из задумчивости недовольный голос лорда Дрэгса. – Поторопитесь, у меня мало времени.

Всхлипывая из-за тяжелых воспоминаний и обид, вошла в мрачный кабинет хозяина дворца. Мистер Вайс и лорд Дрэгс заняли места за письменным столом и уставились пытливыми взглядами. Я одиноко стояла посреди помещения и дрожала от волнения. Чувствовала себя преступницей, будто меня выставили на позорную площадь и сейчас начнут судить.

– Мисс Миллер, вы прилюдно обвинили мисс Трезур в краже и чуть не испортили праздник! – от грозного голоса лорда подогнулись колени. – Хочу услышать внятные доводы в доказательства ваших обвинений.

Тишина зазвенела в ушах и мысли спутались. Сильное волнение сказывалось ступором, когда немело все тело, включая язык. Слезы горячими ручейками снова полились по щекам. Я смотрела на ректора в поисках поддержки. Кому, как не ему, знать правду о создателе проекта? Но он не спешил выступить в мою защиту. Конечно! Мистер Трезур не только его лучший друг, но и главный попечитель Академии. И почему я продала приглашение именно Кассандре?

– Ну же! Я жду! – поторопил с ответом лорд Дрэгс.

– Это мой проект. Я работала над ним весь год, мистер Вайс видел… – промямлила, силясь взять себя в руки.

– Это голословно. Нужны доказательства. Говард? – перевел взгляд на ректора, и мне сразу стало легче дышать.

Вытерла слезы тыльной стороной ладони, сделала шаг вперед и запнулась, услышав ответ.

– Роза одна из лучших учениц факультета, но я не видел у нее набросков этого проекта, – слова ректора прозвучали приговором.

Я онемела от такой наглой лжи. Да он же собственными глазами изучал чертеж! Сказал, работа достойна высшей награды. Если проект не победит на конкурсе, его можно выставить на аукцион. Лицемер! Не удивлюсь, если он нажился на сироте, приписав авторство Кассандре. Ну, конечно! За меня же некому заступиться. Папа умер, а мачехе я не нужна.

– На днях девушка узнала о смерти отца, и я сочувствую утрате мисс Миллер. Понимаю, горе потери порой так безгранично, что затмевает разум. Лорд Дрэгс, прошу вас войти в положение бедняжки и не наказывать за срыв. А права Кассандры Трезур на проект задокументированы, – мужчина достал из внутреннего кармана фрака бумаги и положил на стол перед лордом.

Это стало последней каплей, когда о последствиях не задумываешься, потому что в этот момент кажется, хуже быть не может. Я сорвалась с места, схватила бумаги и порвала на мелкие клочки.

– Подделка! Наглая ложь!

Радонаар Дрэгс на мгновение опешил, а потом его глаза расширились, блеснули недобрым пламенем. Он медленно поднялся над столом исполинской горой, а я со страху бухнулась на колени, чтобы собрать с пола разорванные кусочки.

– Что это было, отец? – в кабинет ворвался Сайнаар и, кажется, спас меня от мучительного позора. Не заметив, споткнулся о пышную юбку платья. Скривился и смерил недовольным взглядом, будто обнаружил грязь на сапогах. – А это еще кто здесь?

– Видите ли, лорд Дрэгс, Роза Миллер не в себе, – угодливо залебезил Вайс. – Ошибочно утверждает, что создала проект, который победил в конкурсе. Но на самом деле она…

– Роза Миллер? – младший лорд сверкнул синими глазищами и подал руку, помогая мне подняться.

Я с благодарностью приняла помощь и вымученно улыбнулась Сайнаару. Может, еще не все потеряно?

– Помню, помню, – насмешливо оценил мой растрепанный вид, – именно ваш проект запомнился как худший. Абсолютная бездарность! Как вас, вообще, приняли в Академию искусств?

Я считала, хуже быть не может? Как же ошибалась. Почему-то было невыносимо стыдно выглядеть неумехой перед молодым человеком. Хотелось закричать, доказывая, что это не так. Он ведь оценил красоту проекта, прочувствовал эмоции, которые я испытывала при созидании. Почему же не желает услышать сейчас? Влепить бы оплеуху, чтобы очнулся от лжи, которой старательно опутали лордов Трезуры в сговоре с ректором. Но разве это поможет? Отец иногда говорил, бесполезно докричаться до глухого, а я не понимала, зачем это делать. Как же горько, что прозрение случилось так поздно.