Ленка окинула девушку взглядом, на мгновение замялась, а потом села к ней спиной. Еропкин опустился на стул напротив, Марк и Сергей устроились рядом с ним. Несколько минут все неловко молчали, затем Еропкин подозвал официанта и заказал водку и шампанское.

– Есть хорошие грузинские вина, – сообщил официант.

– Красного не пью, – заявил Еропкин, но, спохватившись, обратился к остальным:

– Не будем мешать, правда?

Сергей даже не успел возразить – Марк немедленно затребовал у официанта карту вин, долго с ним препирался, капризничал и наконец попросил принести четыре бутылки «Телиани». Вино появилось в ту самую секунду, когда к столу подошел Платон. Еще через несколько минут в дверях показались Виктор и Муса, следом прибыл Лева Штурмин с девушкой, которая оказалась его женой Генриеттой.

– А где Ниночка? – спросила Ленка.

– Она с Ларри, печатает списки книг, – махнул рукой куда-то в сторону Платон. – Ларри ее сюда привезет, а сам поедет в пансионат. Он совсем замучился, говорит, хочет выспаться.

Ларри появился через час, когда уже прозвучала команда подавать горячее, – привез замученную до синевы Нину, выпил рюмку водки, посовещался о чем-то с Платоном и исчез. На вопросительно поднятые брови Виктора – что, дескать, с книгами? – Платон показал большой палец, но распространяться не стал.

За столом было весело. Марк хорошо танцевал и стал по очереди приглашать девушек. Быстро выяснилось, что Лева ему не уступает, и между ними сразу же разгорелось соревнование. Все наблюдали. Виктор рассказывал, как он маялся с американским специалистом по вычислительной технике, которого сам же и пригласил в Институт читать лекции, имея далеко идущие планы личного участия в налаживании международного сотрудничества.

– Сразу же началась самодеятельность. Купил он в каком-то ларьке карту центра Москвы. Показывает ее мне, морда при этом хитрая такая, – я, говорит, очень мучаюсь от перемены часовых поясов, поэтому по ночам не сплю, а хожу гулять, вот на карте нашел симпатичный скверик, хотел там посидеть на лавочке, пришел, а скверика нет, вместо него какой-то здоровенный домина стоит. Что бы это значило? Я смотрю на карту – вижу, он тычет пальцем в площадь Дзержинского, а там действительно обозначен зеленый квадратик, как бы уголок отдыха. Причем, американец прекрасно знает, чтґо там находится, потому как Джеймса Бонда насмотрелся, ему просто интересно, что я скажу. Ну, я и отвечаю со строгим лицом – дескать, он случайно наткнулся на очень важную государственную тайну и пусть больше никому про это не говорит, а то сидеть ему остаток жизни на месте этого скверика. Вроде американец понял. Замкнулся в себе, на меня поглядывает с опаской. Ладно, дня через два ему улетать. Провожаю его, намекаю, что хорошо бы сотрудничество наладить, а он, гадюка, рассказывает: мол, у них в Штатах точно известно – если нашему человеку доверяют общаться с иностранцем, то звание у него не меньше лейтенанта. Если он при этом еще и язык знает – значит, капитан.

Ну, а если уж улыбается и водку пьет – точно полковник. А я, говорю, кто? Он посмотрел на меня и отвечает – черт тебя знает, наверное, майор. Я так понял, мало мы с ним выпили. Ну и объясняет он мне: сотрудничество, конечно, штука хорошая, только ежели он пригласит к себе в Беркли майора КГБ, по головке его не погладят. Поэтому гуд-бай, френд Виктор, будем друг другу письма писать.

Муса перегнулся через стол и прилепил к плечам Виктора две отклеившиеся этикетки от «Телиани»:

– Не горюй, товарищ майор, проведешь школу, получишь повышение. Сколько у вас заморских гостей ожидается?

– Если все приедут, то около семидесяти, – ответил Платон. – Примерно пятьдесят наших братьев из соцлагеря, остальные – оттуда.

– Тут товарища одного надо будет поселить, – неожиданно вмешался до этого молчавший Еропкин. Он довольно много выпил, лицо его раскраснелось, аккуратно причесанная борода растрепалась. – То есть, он сам, понима-аешь, поселится, только надо будет заплатить за номер и вообще со вниманием, так сказать. Если проблемы какие будут, ну мало ли что, он подключится.

– А в каком он звании? – вызывающе спросил Сергей. Он весь вечер внимательно следил за Ленкой и Еропкиным, пытаясь увидеть что-нибудь такое, что могло бы хоть как-то прояснить ситуацию, но ничего не увидел. Ленка сидела между Платоном и Мусой, ела, пила, хохотала, танцевала то с Левой, то с Марком и не обращала на Еропкина ни малейшего внимания. Только раз он что-то спросил у нее через стол, но было шумно, и Сергей не услышал ни вопроса, ни ее ответа.

– Ну, понима-аешь, у тебя и вопросы, – сказал Еропкин, по-видимому, пожалевший уже, что заговорил. – Хочешь, когда он приедет, я тебя познакомлю, у него и спросишь. Только не забудь о себе рассказать: кто такой, откуда. А то он не любит, когда про него спрашивают, а про себя ничего не говорят.

– Знаешь что, – начал было Сергей, который всегда заводился быстро и сейчас ощутил, как его подхватывает волна бешенства, – мне ведь… – тут он почувствовал, что кто-то наступает ему на ногу. Терьян взглянул через стол.

– Сереженька, – сказала Ленка, улыбаясь, – ты вообще не танцуешь или тебя наше общество не вдохновляет? Дама приглашает кавалера.

Когда они медленно задвигались в танце, Ленка положила голову на плечо Терьяна и тихо сказала:

– Сереженька, если я тебя о чем-нибудь попрошу, обещай, что сделаешь. Обещаешь?

Сергей хотел ответить что-нибудь привычно легкое, ни к чему не обязывающее, но у него почему-то перехватило горло, и он сипло пробормотал:

– Говори. Для тебя сделаю.

Ленка подняла голову и посмотрела ему в глаза:

– Сереженька, это очень нехороший человек. И очень вредный. И друзья у него такие же. Хочешь – разговаривай с ним, не хочешь – не разговаривай, только не вздумай ссориться. Пожалуйста.

Какое-то время они танцевали молча. Наконец Терьян смог придумать вопрос:

– А откуда ты знаешь, какой он и какие у него друзья?

– Ты мне пообещал, что сделаешь.

– Пообещал, значит так и будет. Откуда же?

– А вот я, Сереженька, – улыбнулась Ленка, – тебе еще ничего не обещала. Считай, что у меня просто сильно развитая женская интуиция.

Когда танец закончился и они пошли к столу, Сергей не удержался:

– А ты, как выясняется, быстро одеваешься.

Ленка остановилась и повернулась к Сергею. На какую-то секунду Терьяну показалось, что она хочет его ударить. Но Ленка вдруг улыбнулась:

– Понимал бы ты что. В женщине не это главное. Я, Сереженька, если надо, раздеваюсь намного быстрее.

…С утра на горкомовской «Волге» прикатил Лева, забрал Платона, Мусу и Ларри и увез в город. Через час приехал на микроавтобусе Еропкин. Вид у него был на удивление свежий. Поздоровался, выпил бутылку пива и увез Виктора. «На базу», – пояснил он. Сергей нашел директора, выпросил у него еще одну пишущую машинку и усадил девочек в люксе оргкомитета кроить программу. После этого прошелся с Марком по перечню лекторов, взял половину списка и, удалившись в номер, сел на телефон. Марк остался с девочками.

К обеду сведения о лекторах были вчерне собраны. Цейтлин придрался к отпечатанным листам программы, заставил переделывать. Наорал на Нину. Потом потребовал, чтобы она напечатала, кто из лекторов когда и как прибывает – поездом или самолетом. Выяснилось, что по доброй половине списка этой информации нет.

– Вы что, совсем, что ли?! – взбесился Марк. – Нам ведь нужно передать в горком списки, чтобы там подготовили транспорт. Разве непонятно, что уже завтра на нас кто-нибудь может свалиться? Почему нет сведений?

– Марк, – сказала Нина дрожащим голосом, – зачем ты кричишь? Мы же не имеем дела с лекторами, я вообще никого из них не знаю. Нас со Ленкой взяли печатать – мы печатаем. Ты нашел ошибки – я переделала. Но как я могу напечатать то, чего у меня нет?

– А у кого все это должно быть? – продолжал заводиться Марк. – Ах, видите ли, мы занимаемся принципиальными вопросами. А позвонить секретаршам и спросить – это что, мы с Сергеем должны делать? Что, трудно взять и обзвонить секретарш?