– С транспортом плохо, – пытался возражать директор. – Район не дает. Может, самовывозом?

– У тебя персональная машина есть? А своя личная? – интересовались джигиты. – Зачем тебе машина, если такой простой вопрос решить не можешь?

Всего за два месяца магазин Ахмета – впервые с момента основания – выполнил квартальный план. За три месяца – полугодовой. На всех районных собраниях партхозактива Ахмета Магометовича стали ставить в пример. Остальные директора овощных магазинов кряхтели, перемигивались, но сделать ничего не могли, потому что все районное начальство в Ахмете души не чаяло и частенько после трудового дня заезжало к гостеприимному директору на огонек. Принимал их Ахмет с русским хлебосольством и кавказским размахом.

– Ты, Ахмет Магометович, подумай, – говаривал бывало второй секретарь райкома, смахивая с губ прилипшие икринки, – на твоей должности без партбилета никак.

Но Ахмет ловко увиливал:

– Времени нет, уважаемый. Много работы. От нас партия ждет трудовых успехов. А у меня проблема с кадрами. Продавщицы, экономисты, туда-сюда… Нужно молодежь привлекать. А в овощной магазин кто пойдет? Вот если бы вы помогли – прислали хороших девушек, комсомолок… Мне секретарша нужна.

В скором времени магазин Ахмета, помимо богатейшего ассортимента, прославился на весь район редкими красавицами, которые торговать не умели, покупателям хамили, но задачу свою понимали и исполняли четко. На первых порах в час закрытия к магазину слетались местные ребята, привлеченные красотой и статью ахметовских комсомолок, но после того, как джигиты провели с ними пару просветительских собеседований, районные ловеласы стали обходить магазин стороной. А через год Ахмет познакомился с Бенционом Лазаревичем и от чистого сердца подарил ему трех наиболее активных комсомолок.

В делах «Информ-Инвеста» Ахмет имел свою долю, но в тонкости не вникал. За это его ребята обеспечивали Бенциону спокойную жизнь. Часто помогали улаживать проблемы, возникавшие при деловых переговорах. Если Бенцион Лазаревич приходил на переговоры в сопровождении какого-нибудь из ахметовских джигитов, то партнер проявлял удивительную податливость. В этом случае к доле Ахмета прибавлялось дополнительное вознаграждение.

К сотрудничеству Бенциона Лазаревича с Платоном и Ларри Ахмет отнесся с большим интересом. Он даже попытался объяснить новоявленным институтским коммерсантам, что филиалы «Информ-Инвеста» – это все равно что сам «Информ-Инвест», поэтому он, Ахмет, имеет на них такие же права. Однако Ларри, широко улыбаясь, растолковал ему, что филиалы – это не совсем «Информ-Инвест», скорее филиалы – это он, Ларри Теишвили, поэтому про «Информ-Инвест» лучше говорить с Бенционом Лазаревичем, а что касается филиалов, то – пожалуйста, Ларри не прочь обсудить и эту тему тоже, но хотел бы, чтобы при беседе поприсутствовал кое-кто из его друзей, имена которых тут же были названы Ахмету. С другой стороны он, Ларри, испытывая к Ахмету Магометовичу искреннее уважение и неподдельные дружеские чувства, хотел бы, в надежде на скорое сотрудничество, о котором можно будет в дальнейшем поговорить особо, сделать ему скромный подарок. Но он хочет подчеркнуть, что этот подарок никак не связан с филиалами «Информ-Инвеста», а представляет собой просто дань уважения Ахмету Магометовичу.

Выслушав эту речь, опознав кое-какие из названных Ларри имена и оценив по достоинству подарок, Ахмет больше эту тему в разговорах не поднимал. Но к Ларри стал относиться с большим уважением. И с еще бо́льшим – к Платону, в котором разглядел основную движущую силу. И когда появился «Инфокар», Ахмет стал частенько появляться там по вечерам, знакомя отцов-основателей с разнообразными людьми своего круга.

Терьян появился в «Инфокаре» в мае девяносто второго года. Решение это он принял на удивление легко. Незаметно надвинувшийся крах отечественной науки Сергей ощутил, когда, принеся в институт несколько листков бумаги с доказательством много месяцев мучившей его теоремы и испытывая естественное желание немедленно поделиться с коллегами, он не смог сделать такую простую вещь, как собрать людей на семинар. Терьян развесил по всем этажам объявления, пришел в назначенное время в аудиторию и принялся ждать. Прошло минут двадцать, никто не появился. Еще не понимая до конца, что же все-таки происходит, Сергей приклеил на дверь бумажку, что семинар состоится часом позже, и пошел по комнатам собирать народ. Однако многие помещения оказались заперты, а в тех, что были открыты, никаких обитателей не обнаружилось. И лишь в одной комнате еще теплилась какая-то жизнь – там без особого энтузиазма пытались продать по телефону цистерну со спиртом и два вагона сахарного песка.

Вернувшись в свой кабинет, Сергей немного постоял у окна, выкурил одну за другой три сигареты, потом аккуратно убрал в стол разбросанные по всей комнате бумаги, положил сверху тезисы выступления, запер дверь кабинета на ключ и поехал устраиваться на новую работу.

Ему повезло – Платон оказался на месте.

– Так, – сказал Платон. – Это здорово, что ты пришел. Работы – невпроворот. Проблема в том, что я сейчас улетаю в Швейцарию. Знаешь что? Летим со мной. Там все обсудим. У тебя виза есть?

У Сергея не было не только визы, но и загранпаспорта. Узнав об этом, Платон схватился за телефон и с удивлением выяснил, что за оставшиеся в его распоряжении полчаса оформить загранпаспорт и получить швейцарскую визу не представляется возможным. Заметно заскучав, он предложил:

– Подойди к девочкам, Мария или Ленка, кто там сейчас, скажи, чтобы тебя срочно начали оформлять. Я вернусь через три дня, чтобы все было. А потом – дождись Мусу. Скажи ему, чтобы ввел тебя в курс. Когда прилечу, сразу созваниваемся, и я объясню, что надо делать. И еще – скажи Мусе, чтобы он тебе выдал экипировочные, оденься как следует. Костюм там, ботинки, рубашки… Галстуки! Скажи ему – пусть выдаст десять тысяч.

– А что можно купить на десять тысяч рублей? – спросил Сергей, вспоминая, что в начале недели он заплатил триста за полкило колбасы.

Платон посмотрел на него как на недоумка.

– Долларов! И не экономь! Чтобы все было самое лучшее! Ну, пока, я полетел. Обнимаю тебя.

Выйдя в приемную, Сергей огляделся по сторонам. Многое изменилось с тех пор, как он был здесь последний раз, ожидая приезда Ларри и Леонарди.

Поцарапанные столы и разваливающиеся стулья времен Московской Олимпиады уступили место массивной итальянской мебели. По углам стояли кадки и горшки с неизвестными Сергею растениями. На расставленных вдоль стен кожаных диванах сидели ожидающие чего-то люди. И, по-видимому, ожидали они давно, потому что взгляды у них были погасшие, лица скучные, а настроение унылое. Время от времени кто-нибудь вставал, доставал из кармана пачку сигарет и протискивался к выходу, лавируя между растениями.

Молниеносный бросок Платона из кабинета на улицу не произвел на ожидающих людей никакого впечатления. Оживились они лишь тогда, когда только что вышедший курить человек влетел обратно с криком: «Приехал!» И вслед за ним в приемную вошел Марк в переливающемся всеми цветами радуги костюме и дымящейся сигаретой в пожелтевших от никотина пальцах.

– Марк Наумович, – сказала сидящая за одним из столов брюнетка, – вы господам назначали? Они с утра ждут.

– Нормально, – жизнерадостно сказал Цейтлин. – Всех приму. Всех удовлетворю. По самое это самое. В порядке живой очереди.

– Сережка! – обрадовался он, увидев Терьяна. – Какими судьбами! Мы обязательно должны поговорить.

Игнорируя пронесшийся по приемной стон, Марк втолкнул Терьяна в переговорную комнату, усадил в черное кожаное кресло, нажал кнопку на телефоне и приказал:

– Срочно два кофе, бутербродов с сыром… – он поводил в воздухе правой рукой, – минералки и…

Марк замолчал, о чем-то размышляя.

– Может, коньячку, Марк Наумович? – с готовностью спросили из трубки.

– Да! – неохотно согласился Марк. – Пожалуй. И лимончик там, орешки какие-нибудь… И чтобы мухой!