– Билли, прости, – наконец произносит он. Тон у него совсем другой. Гораздо спокойнее. Он выглядит усталым. – Я не хотел так срываться на тебя. – Отец вздыхает и снова замолкает. Слышен только ровный гул мотора под капотом пикапа. – Просто иногда я беспокоюсь. Понимаешь, Билли? – заговаривает он опять. – Беспокоюсь, что нас с тобой только двое и все такое… Что я не особо хороший отец. Беспокоюсь, что ты где-то болтаешься сам по себе.

Он бросает на меня косой взгляд и ждет, пока я не посмотрю на него в ответ.

– Даже не знаю, безопасно ли это… С тех пор, как та девочка пропала.

Я молчу. Даже не шевелюсь. Я сильно удивлен, что он внезапно вспомнил об этом.

– Ты понимаешь, о чем я? Это тяжело, жить здесь только вдвоем, да, я в курсе. Но мы должны держаться друг друга. Как-то постараться.

Не отвечаю.

– Я постараюсь ради тебя. Ладно, Билли?

Он смотрит на меня, но я по-прежнему ничего не говорю. И не смотрю на него.

– Билли!

Поворачиваюсь лицом к отцу. Но все равно молчу.

Отец несколько раз открывает и закрывает рот, словно пытаясь решить, что сказать дальше. Наконец у него вырываются торопливые слова:

– Слушай, дружище, я сегодня видел Пита на пляже. Знаешь Большого Пита? У него еще серф-магазин в Ньюли. Мы с ним поболтали немного, когда ветер переменился. Что, если нам с тобой прокатиться к нему после обеда? Выберем тебе доску. Твой собственный серф! Ну и все прочее, что положено. Здорово будет, правда?

Когда отец такой, единственный выход – соглашаться с ним. Вот только ничего подобного я не ожидал.

Думаю, пришло время рассказать вам про маму. Все-таки мы с вами уже неплохо друг друга знаем. То есть я расскажу то, что знаю про маму, а знаю я немного, потому что был еще совсем маленький, когда все произошло, а отец об этом говорить не любит. Вот прямо совсем не любит.

Я тоже не особо люблю об этом говорить, если уж честно, но вы, наверное, теряетесь в догадках насчет того, почему она не живет здесь, с отцом и со мной.

Мама работала в больнице медсестрой. Не здесь, на Лорни, – мы жили тогда на континенте, далеко отсюда, и я не знаю толком где, потому что отец становится очень странным, когда я его об этом спрашиваю. Он рассказал мне вот что: как-то вечером мама ехала домой с работы. Она была одна в своей машине, а на улице шел сильный дождь. Было уже поздно, и на шоссе почти никого. Наверное, она сильно устала, потому что долго работала, спасала людям жизни. Впереди на шоссе большой грузовик потерял управление, и его занесло. Он вез такой стальной контейнер, и каким-то образом прицеп с контейнером перегородил дорогу. Водитель просто не успел ничего сделать. Огни на грузовике погасли, а шоссе в том месте не освещалось. Грузовик просто встал. Стальной контейнер блокировал всю проезжую часть. Не повезло. Мамина машина врезалась в него первой. Отец говорил, что для мамы все случилось очень быстро. Но иногда я все-таки думаю о том происшествии. Бывает, когда мы с отцом едем в Ньюли, я замечаю дерево или здание на обочине дороги и считаю, сколько пройдет секунд, прежде чем мы минуем его. Я представляю себе, что чувствовала мама. Как она давила на тормоза, но ничего не происходило и машину тащило вперед по мокрой дороге. Тогда она уже догадалась? И каково ей было?

В общем, я толком не в курсе, что произошло. Иногда мне кажется, отец не рассказывает всей правды. Я действительно не знаю, пыталась ли она затормозить или вывернуть руль. Не знаю, что было в том контейнере, и умерла ли она сразу или ее отвезли в больницу и она умирала медленно.

Похорон я не помню. Может, и не был там? В основном помню нашу жизнь здесь, на острове Лорни. Вроде как мы переехали сюда вскоре после несчастного случая, но я не знаю, почему отец выбрал именно это место. Не думаю, что мы бывали здесь раньше. Родственников тут у нас нет. Насколько мне известно, их вообще нет. Наверное, отец решил начать жизнь с чистого листа. Может, он подумал, что нам лучше будет жить в таком месте, где нет скоростных трасс? Не знаю. Как я уже говорил, отец отказывается обсуждать это, и я давным-давно перестал его спрашивать.

Мы никогда не вернемся назад. В те места, где жили с мамой, я имею в виду. Отцу не нравится вспоминать о тех временах, да и ехать, кажется, очень далеко. Поэтому мы не ездим туда и ни о чем таком не говорим, а если я даже спрашиваю или по телевизору показывают что-то, что напоминает мне о прежней жизни, отец просто отвечает, что нам надо двигаться вперед.

Теперь вы знаете. И можете перестать гадать.

– Хей, Сэммммм, как дела, дружище?

– Привет… друг. Как сам? В порядке?

Мы только что вошли в серф-магазин «Зеленая комната»[4], и отец с продавцом обмениваются шумными приветствиями и ударяют ладонью о ладонь, как положено у серферов. Я ничего не говорю, потому что немного расстроился, пока рассказывал вам про маму. Ничего, через пару минут я приду в норму.

У продавца светлые волосы до плеч, и он в шортах, несмотря на холод. Желтые волоски у него на ногах стоят дыбом. Он явно очень рад видеть отца. Так всегда бывает. Дело в том, что отец среди местных серферов вроде знаменитости. Иногда, когда проходят соревнования по серфингу и другие уговаривают отца поучаствовать, тот, как правило, побеждает, особенно если волны большие. Вот почему всем так нравится общаться с ним.

В магазине сильно пахнет резиной – от гидрокостюмов, – а на стене висит большой телевизор, где крутят ролики с серферами. Мне такие ролики не нравятся. Там показывают одно и то же – люди катаются и катаются на волнах. Наверное, поэтому продавец и приходит в такой восторг: ему надоело смотреть одинаковые видео.

– Словил волну сегодня? – спрашивает продавец. – Потрясающая, да?

– Поначалу была ничего. Потом, правда, ветер переменился.

– Это точно. Но было круто, чувак… Ты как, покупать? Или просто присмотреться? – Оба варианта, кажется, его радуют.

– На самом деле… – Отец неловко замолкает и чешет за ухом. – Пит сказал, что даст мне скидку… Он тебя предупредил?

– Да-да, само собой. Сказал, ты можешь заглянуть.

– Круто. Так вот, мы с сыном ищем ему серф.

Продавец в первый раз обращает на меня внимание. Может, он и видел, как я захожу, но решил, что я оказался тут по ошибке. В обстановку магазина я точно не вписываюсь.

– Ага… Круто… – Я чувствую на себе его взгляд, и между нами мелькает искорка взаимного узнавания. – Привет, парень, – говорит мне продавец. Впервые он обращается напрямую ко мне. – Я и не знал, что ты – сын Сэма Уитли.

Он склоняет голову набок, как будто сам себе удивляясь. Я продолжаю молчать.

– Значит, собираешься стать местной легендой, как твой старик, да?

В его голосе сквозит напускной энтузиазм, и я предпочитаю не отвечать.

– Хочешь победить в чемпионате острова, когда станешь постарше? И даже поехать в тур, а?

Пару раз, после больших соревнований серферов, люди заговаривали с отцом о том, что он мог бы поехать в серф-тур. Конечно, если б не был вынужден присматривать за ребенком.

– Нет, – говорю я наконец, просто чтобы он заткнулся. Гляжу на отца. Это ведь он притащил меня сюда.

– Ну, пока мы ищем доску, правда, Билли? Поздоровайся с… хм…

Мне становится ясно, что отец не знает имени продавца. Тот немедленно приходит ему на помощь, смущенный еще сильнее, чем сам отец.

– Шейном! Помнишь? Я Шейн, – говорит продавец.

– Ага, да, извини, приятель. – Отец хлопает себя ладонью по лбу, словно и правда вспомнил. – Да, поздоровайся с Шейном, Билли!

– Привет, Шейн, – говорю я, взмахивая рукой.

Тот тут же начинает расхваливать свои товары. Хотя смотрит он на меня, я понимаю, что ему хочется произвести впечатление на отца.

– Значит, тебе нужна новая доска? О да, вы пришли в правильное место! Для подростков у нас есть клевые доски «Майкро Мэшин». Сколько будет плавников? Три или четыре?