А вот обед, кстати, оказался невероятно шикарным! Впервые. Вместо обычного супа с крупой мы получили самый настоящий куриный бульон! Душистый, золотистый, вкусный! И на второе была не противная варёная рыба и оловянная каша, а варёное куриное мясо и рассыпчатая каша с маслом! А к компоту каждой девочке дали самое настоящее крошечное пирожное…

Всегда важные и неторопливые девушки из выпускного класса сегодня вели себя непривычно беспокойно и казались нам взбудораженными и нервными. Я даже видела, как одна из них упала в самый настоящий обморок.

«Ладно уж, Правящая семья драконов, я не против, чтобы вы к нам приезжали!» – после обеда довольно думала я ровно до того момента, когда нас повели готовиться к выступлению.

Майя Рудольфовна приказала нам переодеться. В институте, конечно, есть камины и печи, но их так мало в большом зале! Я невольно завистливо покосилась на Анфису. Хористки оставались в своих формах, только белые ленты для волос им широкие дали. Балетные костюмы грели мало. За эту неделю я так намёрзлась! Хорошо ещё, что нам позволяли брать на репетиции свои полотенца, чтобы вытирать пот, и мы, пока ждали своего выхода, кутались в них, пытаясь согреться.

Главная солистка нашего спектакля, танцующая Небесную деву – очень хрупкая с виду девушка из выпускного класса. Она так двигается, что кажется, будто, летает, вовсе не касаясь пола даже кончиками пальцев. Её длинные стройные ноги невероятно легки и пружинисты, а гибкие тонкие руки нежны и выразительны. Прекрасна и сама Мария. Мы с девочками обожаем наблюдать за ней, особенно, когда она танцует.

Впрочем, все наши балетные, даже кофейницы, являются предметом чьего-либо обожания. Остальные девочки за нами подглядывают, повторяют наши словечки и жесты, завидуют нам.

Кстати, как я с удивлением выяснила, в институте абсолютно все кого-нибудь обожают. Это просто поветрие какое-то или негласное правило. Мне это показалось странным, но решила не выделяться и тоже изображать обожание, только объект выбрать подходящий.

И я, не будь дурой, выбрала нашу раздатчицу пищи -Степаниду.

Как же девочки были удивлены моему выбору особы для поклонения! Степанида, кстати, тоже. Но она оказалась очень польщена. А я довольна: и не выделяюсь, как все, имея обожаемую, и порция у меня всякий раз побольше, чем у остальных, и лишний кусок хлеба, перепадает. Того же варенья в моей тарелке сегодня вдвое больше, чем у соседок, было! Степаниде явно нравится быть обожаемой. Другие работницы кухни ей завидуют, когда я, иногда, заглядываю в подсобное помещение и экзальтированно шепчу ей: «Обожаемая!!! Степанида!!!».

А Софья, например, обожает Марию, настолько, что на рукоделии большой иглой для штопки выцарапала на своём запястье её инициалы: М.В. Было столько крови! Софью даже водили к доктору. Адам Бенедиктович ругался и наложил повязку. А, когда её сняли, остались небольшие, но заметные шрамы и Софья была очень этим довольна.

Кстати, я тоже от нескольких девочек слышу в свой адрес это «обожаемая». В нашей балетной группе кофейниц, сама того не желая, я оказалась солисткой. Правда, ничего для этого не делала и не хотела! Просто у меня получалось лучше, чем у остальных кофейниц.

Как можно хотеть заниматься больше других, если балет и так – сплошная мука? Иногда Майя Рудольфовна так меня гоняла, что мои пальцы на ногах до крови стирались. Я плакала…

Впрочем, Софье хотелось бы на моё место.

В спектакле я танцую Небесную Деву в детстве, а девочки изображают моих товарищей по играм, небесных ангелочков.

С тех пор, как в начале зимы меня поставили в центр и дали сольный танец, Софья сердится на меня. Мне очень жаль, но мы внезапно перестали быть подругами. Её обида настолько несправедлива, что я в свою очередь тоже на неё обижаюсь! Будто бы это я сама себя выбрала, а не Майя Рудольфовна назначила меня на роль!

А вчера… Вчера Софья докатилась до того, что толкнула меня на лестнице, да так, что я упала и несильно ушибла коленку. А могла бы и шею свернуть!

Было обидно до слёз, однако, я никому ничего не сказала. Но всё же, кто-то донёс классной даме. Наверное, это сделали мои обожательницы, которые тайком наблюдают буквально за каждым моим шагом. Софью вызвали в кабинет директрисы и выпороли розгами. Она вернулась в спальню зарёванная и обвинила меня в том, что я – ябеда. Окрик классной дамы не позволил нам продолжить ссору или объясниться. Я долго вертелась на жёсткой кровати не в силах уснуть из-за произошедшего и слышала, как Софья плачет, накрывшись одеялом с головой.

Вообще-то, у нас в институте не наказывают розгами. Это произошло впервые за всё время моего пребывания здесь. Провинившихся заставляют носить чулок на плече за неаккуратность, отчитывают при всех за плохо усвоенный урок или невнимательность, за иные нарушения могут лишить обеда или ужина, поставить в угол, на стул перед всеми, самое страшное – на колени, но до этого случая я ни разу не слышала, чтобы кого-нибудь били. Видимо, это происходит лишь в исключительных случаях. Думаю, Софью наказали потому, что её поступок мог сорвать спектакль, подготовленный для семьи Правящего дракона.

Сегодня, после произошедшего, мы с Софьей совсем не разговариваем.

Я слонялся по плацу яростно целясь стрелами в грудь деревянных манекенов с разных ракурсов. Какой мерзкий сегодня день, отвратительный! Только вспомню о том, что снова, как и каждый год, нужно ехать с визитом в этот липкий девчачий муравейник – институт для благородных девиц – так всё настроение портится хуже не куда, и из ноздрей бесконтрольно вырывается белый дым.

Мы с Арнольдом, моим средним братом, который старше меня на два года, что угодно согласились бы сделать, лишь бы уклониться от этой повинности. Однако, отец непреклонен – по традиции с визитом должна поехать вся семья Правящего Дракона.

Лёд и Бездна!!! В прошлом году меня, как и Арнольда, месяц тошнило только при воспоминании об этих липучих визжащих толпах одинаковых девчонок, которые каждый визит повсюду следуют за нами и восторженно заглядывают в рот. Да ещё, норовят стащить носовой платок или оторвать пуговицу от одежды! Ненавижу это бабье место!

Вот о нашем с Арнольдом старшем брате, такого не скажу. Почти три года назад он отметил первое совершеннолетие, летом ему уже исполнилось двадцать. У Вольдемара в этом институте есть свой шкурный интерес, да и отец туда тоже с удовольствием едет. Наша мать каждый год присматривает себе в институте новых помощниц и компаньонок. А единственная старшая сестрица, вредина Лола, получает от этих визитов некоторое удовольствие тонко издеваясь над доверчивостью этих назойливых тупых куриц.

Я отшвырнул лук и опустевший колчан в сторону оруженосца и раздражённо направился в свои покои, переодеваться. Из открывшихся дверей ко мне метнулся огромный чёрный пёс, счастливо виляя хвостом, показывая, как он рад видеть своего любимого хозяина.

Как же мне не хочется ехать! В прошлом году я сдуру взял с собой Рекса. Думал, что любимая собака скрасит моё пребывание в том ненавистном месте. Как бы не так! Пришлось спасать верного друга от этих ненормальных. Мой умный красивый Рекс месяц светил проплешинами на боках. Благородные институтки в нескольких местах бесстрашно выстригли у моей огромной собаки шерсть. Когда директриса построила виновных в ряд строго допросила – выяснилось, что курицы пожелали оставить эти клочки шерсти себе на память о юном принце, которого они обожают. Некоторые даже розги приняли с восторгом, без слёз. Мерзко было смотреть. Эх! Сжёг бы их всех, благо, у меня тогда огонь уже проснулся, да отец не позволил.

– Они и должны тебя обожать, сын. Отличное воспитание, уважаемая! Я доволен, – похвалил он директрису.

Сегодня Арнольд, хитрюга, чтобы остаться дома, попытался сделать вид, что повредил ногу, упав с лошади. Но не прокатило… Отец обман насквозь видит. Правда, всё равно удачно получилось – мы задержались с выездом на целых два часа. Отец в наказание заставил брата самостоятельно вычистить конюшню. Я мысленно от души поблагодарил брата за отсрочку.