Глеб выглядел обескураженным. И явно пытался переварить новость.
– Но ты готовила завтрак и ела этим утром…
– Конечно я ем, сейчас – да. И анорексики вообще часто компенсируют готовкой свою потребность в еде. Голод есть голод: к пище тянет. Я, например, могу часами ходить между полок в супермаркете, выбирать продукты и планировать меню на неделю. Я знаю, в какой салат лучше положить розовые помидоры и чем отличаются репчатый лук и лук-шалот, – согласилась я. – Но это все не просто так. Если мне не будет вкусно – я есть не стану. И если мне испортят аппетит, то я тоже с тихой радостью встану из-за стола. Я использую любую возможность, чтобы не поесть. Хотя я пролечилась и точно знаю, что это скользкая дорожка. Просто… как с наркоманами: тянет, даже если бросить.
– То есть если сейчас принесут невкусное…
– Я это не буду есть, – сказала я. – Поэтому, когда в следующий раз соберешься звать поужинать малознакомую девицу, спроси у нее: «Девушка, вы, часом, пищевыми расстройствами не страдаете»?
– Едва ли мой порыв оценят, – скривился Глеб, а затем виновато улыбнулся.
Повисло неловкое молчание.
– Ну, ты уже успел пожалеть о своем поспешном приглашении?
– Тебе не удастся меня запугать, – храбро ответил он.
Я чуть было не начала рассказывать про маму-инвалида и брата-вандала на скользкой дорожке, но решила, что это совсем уж ребячество. К счастью, Глеб взял слово сам. Он переехал в Москву из Сибири. Оказался таким головастым, что ему предложили переехать в столицу и вплотную заняться аудитом в более порядочных условиях. И вот он уже четыре года в Москве, взял в ипотеку квартиру и твердо намерен здесь обосноваться.
Из этого рассказа я сделала два вывода: пищевыми расстройствами он не страдал и старался произвести максимально благоприятное впечатление. Впрочем, то, что дела у него шли очень даже, не заметить было нельзя. Добротные вещи, а особенно обувь, указывали на это еще в прихожей квартиры.
– Дашь мне твой номер? – спросил он с надеждой в конце вечера, наполненного разговорами ни о чем, пусть даже и о соседках.
Вот он тебе зачем, парень? Мы же оба знаем, насколько надо быть отчаянным, чтобы связаться с анорексичкой. Даже стальной Кифер не выдержал.
Секунды тянулись и тянулись, плечи Глеба в напряжении приподнимались. Он действительно хотел заполучить мой номер телефона. А доктор Нестеров очень хотел, чтобы я нашла себе бойфренда. Даже Эви хотела, чтобы я с кем-нибудь начала встречаться! Хотя вряд ли она имела в виду парня, с которым когда-то спала сама. По-моему, единственным человеком, который не хотел, чтобы Дияра Огнева нашла себе бойфренда, была сама Дияра Огнева.
– Как ты себе это представляешь? – наконец вздохнула я. – Ты переспал с моей подругой, пошел попить водички, встретил на кухне меня, познакомился, раздел взглядом, попил-таки водички и вернулся в спальню, чтобы продолжить с моей подругой. Стащил ее заколку, очень, кстати, расстроив, а затем подкараулил меня у театра, якобы чтобы эту самую заколку вернуть. И я принесу ее теперь Эви и скажу, что вот, от Глеба, кстати, у нас было свидание и будет еще? – Парень заалел щеками. – Прости, ничего не выйдет, – отрезала я, не дав ему и слова вставить. – И счет я оплачу сама. Извини.
На столе остывала едва тронутая мной паста с морепродуктами. И внезапно ожил голосовым сообщением с незнакомого номера телефон:
«Завтра я жду тебя в театре в девять тридцать. К десяти разогреться. Будет сольная репетиция с другим партнером. Если опоздает хоть один – вылетите оба. Кифер».
Я чуть не уронила мобильный. Поль никогда не писал текстовых сообщений, потому что так и не освоил русскую грамматику. Я старалась думать только об этом. А никак не о смысле сообщения.
***
В животе раздражающе бурлил завтрак. После ужина, который я соорудила себе сама после невкусной пасты в компании невкусного Глеба, я заставила себя поесть. Но наутро весы все равно «радовали» меня отметкой сорок четыре килограмма. То есть за пару дней нервотрепки, небольшого недоедания и одной серьезной репетиции я сбросила килограмм. Пришлось впихивать в себя завтрак, почти со слезами. Теперь я об этом жалела.
Когда дверь открылась, я дернулась. Была уже уверена, что увижу высокую фигуру Кифера, от которого после вчерашнего, в кабинете, меня обязательно бросит в дрожь, но нет. В дверях показался, очевидно, партнер. Я заморгала, глазам не поверив. Он был из числа первых солистов и не участвовал в позавчерашних просмотрах из-за плотного графика.
– Привет, Дияра, – улыбнулся Бехчин так, будто мы сто лет общались.
Он был приятным, очень дружелюбным парнем, но мы пока не пересекались. Поэтому я была немного удивлена его настроем.
– Привет.
К моему удивлению, Миша подошел и разом полез обниматься.
– Ты здесь, видимо, давно, – хмыкнул он, оценив разбросанные вокруг сумки вещи, в числе которых были ленты для пуантов, нитки, канифоль, вкладыши, пластыри и даже банеоцин.
– Мне не спалось. Ну ты понял, – скривилась я, намекнув на нашего лютого хореографа.
– Ты завтракала? – широко улыбнулся он.
Шутка сезона, вашу мать! Скорее бы Кифер открыл свое настоящее личико и заставил стошнить кого-нибудь еще.
– Еще один такой вопрос – и я начну кусаться, – предупредила, плюхнулась обратно в шпагат, закинув одну ногу на табуретку, и взялась за иголку. Бехчин хмыкнул.
С утра пораньше я забежала за заказанными Gaynor Minden и сейчас с радостью обшивала им нос. С любыми другими я делала это без радости. Меняя пуанты раз в четыре дня, порой на Луну выть хочется, лишь бы ничем таким не заниматься. Впрочем, мне ли жаловаться? Света вон максимум раз в два дня по паре убивала. Еще один несомненный плюс маленького веса. Впрочем, она намного выше. Сто семьдесят четыре сантиметра. С партнерами непросто.
– Это правда, что Слава тебя вчера чуть не уронил?
Бехчин начал разогреваться и растягиваться.
– Неправда. Он уронил, – поправила я. Говорить о том, что рыцарем-спасителем выступил Поль, мне крайне не хотелось. – Ты не собираешься повторять его подвиг?
– Можешь не переживать. Ты в надежных руках, – самодовольно улыбнулся Бехчин.
– А ты как тут оказался? Прошел слух, что ты в максимальном количестве спектаклей задействован. Шесть в месяц. Это же… просто вау.
– Наверное, секрет делать из этого бессмысленно. Вчера вечером Кифер меня смотрел и предложил ведущую партию. Почти наверняка. Риск есть, но современная постановка в портфолио нужна, а у нас в последнее время одна классика. И урезанный бюджет тонко намекает на то, что нормальных хореографов не скоро найдут. Не совсем понятно, как Кифер согласился перейти в наше временное пользование. В общем, я решил…
Он говорил что-то еще, но я уже не слушала. И правда: как это Кифер согласился? Судя по свеженькой машине, припаркованной у здания театра, он живет вовсе не на гроши, несмотря на проваленную «Эсмеральду». Помимо театра, в котором он обложил ролями Лебковскую, он поставил еще несколько балетов, причем не все в России. Там же какая история: один балет продумал – в несколько театров развез. И танцуют его все подряд, меняются лишь исполнители, костюмы да декорации. Вот и Кифер посидел-посидел в Петербурге, сгонял в Минск, сгонял в Москву, в Польшу, опять же… и все-то теперь балет по Киферу танцуют. Красота же! А у него гонорары.
Но тогда вопрос: как Мерхеев собрал требуемую сумму для того, чтобы поставить с нуля абсолютно новый балет, да еще с одним из самых высокооплачиваемых хореографов России? Иголка замерла в воздухе, шитье оказалось позабыто.
А еще… с какой стати меня вызвали к Бехчину? Я чуть ли не замена рядовой солистке. Даже в самых смелых фантазиях Поль не отдавал мне ведущую партию снова. Если бы он это сделал, то был бы дураком. Так что вообще происходило? Новый способ надо мной поиздеваться? Как? В чем?
Подумать как следует я не успела: дверь опять отворилась. Спешно бросив пуанты на полстежке, я вскочила на ноги, предвосхищая раздражение. Но Поль лишь мазнул по мне скучающим взглядом. На часах было девять сорок пять. Пришел, значит, раньше. Проверяет, как мы тут, не опоздали ли. Я почувствовала, что даже Бехчин занервничал. О неспокойном нраве Кифера, значит, уже прошел слушок.
