Обхватив пальцами продолговатую емкость для коктейля, вдруг понимаю, что не могу пошевелить рукой и воплотить в реальность абсолютно идиотский, не сулящий ничего хорошего план.

– Какого черта, дамочка?

Я растеряно бормочу «простите» возмутившемуся мужчине, который перехватил мою кисть в воздухе, и, скрипя зубами, иду искать Машу. Хоть жутко взбешена, но я рада, что не учинила скандал и не вылетела с позором из ресторана. Нахожу дочку на кухне в окружении су-шефа и Светы. Они старательно хохочут над историей, которую Манька им увлеченно излагает.

– Нам пора, солнышко, ― я целую дочку в лобик, поднимаю с пола ее рюкзачок, в одну руку вкладываю ладошку Маши, другой держусь за ручку чемодана. Спрашиваю себя, а куда нам, собственно, пора?

Уткнувшись в телефон, я бреду к выходу и ищу в интернете ближайшую гостиницу с приемлемыми ценами и хорошими отзывами. Миссия невыполнима, называется. Пролистывая странички одну за другой, совсем забываю смотреть по сторонам и из-за собственной же невнимательности врезаюсь в кого-то у парадных дверей. Вцепившись намертво в старенький смарт, который чуть не выронила, я поднимаю голову и виновато улыбаюсь представительному пожилому мужчине в черном тренче. Придерживая у живота благородную трость с изысканной резьбой, седовласый незнакомец со стильной пышной прической стряхивает влагу с плеч.

– Вы не ушиблись? ― спрашиваю я.

Еще не хватало старичка покалечить.

– Я в полном порядке, милая. А вы, юная леди, не пострадали? ― почтительно обратившись к Маше, добродушно смеется, наблюдая, как она жмется к моему бедру, смутившись.

Я бормочу слова извинения, и мы расходимся на дружелюбной ноте.

– Мамочка, смотри, дедуля уронил! ― Маня дергает меня за мизинец, привлекая внимание.

Я не заметила, когда она успела подобрать с пола черный кожаный портмоне.

– Нужно ему вернуть.

Манюня кивает.

Я ставлю чемодан у стенки, беру дочку на руки и возвращаюсь вглубь зала. Найти одетого с иголочки дедушку не составляет труда. Среди собравшейся светской интеллигенции на крутых машинах и в вычурных нарядах мужчина выделяется филигранным видом и осанистостью, его жесты плавны, с лица не сходит вежливая улыбка. Он, случаем, не какой-нибудь аристократ?

– Простите, ― окликаю его. ― Вы обронили, ― протягиваю ему кошелек.

– Боже правый! Я и не заметил… ― он принимает потерю двумя руками и с благодарностью смотрит на меня. ― Большое вам спасибо, милая.

Наклонив подбородок, он открывает бумажник. Думает, я стащила деньги? Однако неожиданно в поле моего зрения попадает сложенная пополам фотография.

– Не поверите, но этот снимок моей покойной жены ― единственный, ― дедушка с любовью смотрит на изображение женщины средних лет. Она кокетливо позирует на фоне моря и пляжа с нежно-розовым песком. ― Самая прекрасная женщина стеснялась своей красоты. Глупая. И вечно была недовольна тем, как получалась на фотографиях, ― бледную морщинистую кожу окрашивает розовый румянец, и мне становится стыдно за мысль, будто этот прелестный старичок подозревал меня в краже. ― Я бы не простил себе, если бы лишился его. Спасибо вам. Большое спасибо.

– Не стоит…

– Могу я как-нибудь вас отблагодарить? Что угодно. Этот портмоне не имел бы ни грамма значимости без моей Офелии.

– Нет-нет, что вы. Мне ничего не нужно. Просто будьте осторожны.

– Это ваш чемодан? ― седовласый джентльмен кивает мне за плечо.

– Э-э, да. Мой.

– Вы переезжаете?

– Не совсем.

– Ищете жилье?

Я переминаюсь с ноги на ногу, испытывая неловкость.

– Вроде того…

– Маму обижает папа. Поэтому нам пришлось уйти из дома, а идти некуда, представляете?

В ужасе округлив глаза, я смотрю на разоткровенничавшуюся Машку, театрально всплеснувшую ручками.

– Дочка! ― шикаю на говорливую малютку. ― Что ты… болтаешь такое?!

Но проказница словно и не слышит меня! Продолжает лепетать:

– Мама ругается с начальником. Злой дяденька ей мало платит.

– Господи, Манюнь!.. ― я готова на месте провалиться сквозь землю от стыда.

– Это правда, юная леди? Мне очень жаль, ― солидно выглядящий старик вынимает из внутреннего кармашка визитку и, глядя пристально мне в глаза, вручает черно-золотую карточку Маше. Та с любопытством крутит визитку в пальчиках и по слогам читает, что на ней написано. Кирьян И. Гривас. ― Обращайтесь, если я вам понадоблюсь, ― одним только взглядом, проницательным и понимающим, давит на самое больное. ― Я могу помочь вам с жильем и работой. Клянусь честью своей покойной жены, зарплатой вас не обидят, милая.

Клянется честью покойной жены? Кто так выражается в наши дни? Ну точно белая кость.

Могу ли я довериться обещаниям незнакомого старика? Опрометчиво бросить какую-никакую, но стабильную нелюбимую работу ради складной сказки? Я слишком долго в них верила, и даже если этот человек действительно не собирается подставлять меня, не могу по щелчку пальцев избавиться от навязчивых подозрений.

Мир слишком жесток, чтобы опрометчиво облекать доверием чужие слова.

– Всего хорошего, ― поджав губы, торопливо произношу и ухожу от незнакомца.

Беру свой чемодан, толкаю парадную дверь и резко стопорю под козырьком, снова и снова прокручивая в голове заманчивое предложение старика.

Делаю глубокий вдох, наполняя легкие ароматом прохлады и свежести. Свободы. Сегодня я поставила точку в двухлетних отношениях.

На улице разыгралась непогода, а у меня нет зонта. Не дай бог Машка простынет.

ВЕРА

― Не шутишь? Арендовал ресторан, чтобы просто… пообедать?

– Клянусь тебе, ― смеется Света, расстегивая пуговицы на рабочей рубашке. ― Наш менеджер никогда так от счастья еще не светился. Не удивительно, ведь клиент расщедрился на сумасшедшие чаевые. Еще пара таких заходов, и я бы могла купить себе дешевенький немецкий авто.

Я пытаюсь прикинуть, сколько это в цифрах и проглатываю комок откровенной зависти.

Мне бы такие деньжищи пригодились. Квартиру найти, Машке подготовительную школу оплатить, да и вообще…

– Мне стало любопытно, и я погуглила этого типа, ― щебечет Света. ― Греческий бизнесмен. Несметно богат. Безбожно красив. В общем, мифическое создание. Правда, не холост.

Горестно вздыхает и добавляет:

– Так бы вообще сказка была.

– Счастливая ли сказка с таким расточительным принцем? ― добавляю я ложку дегтя.

– Ой, да ладно тебе. Для него это наверняка копейки.

Я закрываю свой шкафчик и перед тем, как выйти в зал, кручусь перед зеркалом, проверяя, как сидит фартук. Снимаю с запястья резинку, собираю волосы в конский хвост и салютую высокой худощавой блондинке.

– Хороших выходных.

Она вдевает маленькое колечко в ноздрю и подмигивает мне. Дресс-код персонала запрещает ношение пирсинга во время смены.

– Спасибо.

Чуть не забыла выложить телефон. Гребцов бы распсиховался, если бы спалил меня с мобильником в зале. Напоследок проверяю наличие пропущенных. Где-то глубоко теплится крошечная надежда на то, что Сережка звонил. Одумался. Раскаивается. Хочет вернуть нас с Манькой домой и не отпускать, не подводить.

Ничего. Уведомлений нет. Наверное, еще спит, или ему настолько фигово с похмелья, что от отвращения ко всему он мечтает забыть собственное имя.

Черт с тобой, Земцов.

Подавив зевок, я нацепляю дежурную улыбку, включаю пейджер официанта и мчусь обслуживать гостей. Надеюсь собрать сегодня побольше чаевых. Шеф-повар нашего ресторана, человек с широкой душой, подкинул мне номер знакомых, недавно переехавших на новую квартиру, старую они планировали сдавать в аренду. Он разъяснил им мою ситуацию, и супруги Брянцевы согласились дать отсрочку с оплатой за первый месяц проживания. Завтра я договорилась сдвинуть смену с обеда и до десяти вечера, чтобы утром встретиться с владельцами однушки в Марьино, а пока мы с Машей заселились в гостиницу.