Сперва хотел убить её. Любимый? Какой нах любимый? Моя она. Целиком. Полностью. С костями вся мне принадлежит. Никому не позволю тронуть. Глаза из орбит вырву, кто косо посмотрит.

Потом прислушался и лишь со второго раза догнал, о чём толковала мелкая. Открытым текстом заявила, что после не будет ни с кем. Что я сделал её грязной и не хочет тянуть своего возлюбленного хрена в эту пучину.

Гадина. Тянет убить её и трахнуть одновременно. По роже сперму размазать. Груди. Животу. Заставить член досуха высосать. Затянуть в такую грязь, чтобы из комнаты постыдилась выйти.

" Я люблю его. Просто люблю. Независимо от того сколько ему лет и чем занимается… " — звучал мой контрольный выстрел.

Сначала охренел. Дебил поверил. На секунду реально решил, будто мелкая ко мне прикипела. Втрескалась девочка. Любой бы поверил, услышав её тон. Уже после врубился, что она врёт. Толкует о любви своей подруге, чтобы та успокоилась.

А я размяк. Кретир растёкся от лживого признания и дал волю на учёбу.

— Можно войти? — по вискам бьёт мягкий голос.

Нельзя.

Свали. Исчезни. Съебись. Из головы. Из грёбанных мыслей.

Захлебываюсь злобой. Яростью. Отчаянием. Не из-за неё. Из-за себя. Из-за того, каким стал. Тянет орать. Крушить. Убить. Разрушить мир до оснований. А всё она виновата. Ведьма.

— Я хотела сказать спасибо, — с опаской входит. Оглядывает мой кабинет. Особенно впечатляет её расколашматившаяся плазма, а я разглядываю её. И какого хрена халат на себя нацепила? Сколько повторять чтоб голой передо мной ходила? Может нахрен всю одежду выбросить? — Обещаю, моя учёба никак не повлияет на…

— На что? На грязь? На работу? — усмехаюсь и повторяю её же слова, допивая остатки второй бутылки виски. Когда успел прикончить, только же полная была? — Так ты это назвала?

— Ты пьян? — выхватывает из моих рук пустую бутылку.

— А ты стерва... — тяну на себя и сгребаю в охапку. — Грёбаная сука… Но моя.

Мелкая замирает в моих руках. Кажется, как дышать забывает. Не сопротивляется. Не пытается вырваться. И правильно делает. Все равно не пустил бы. Не отдал бы. Никому.

Придавливаю девчонку к себе. Зарываюсь носом в волосы и втягиваю её запах. Дразнящий. Сладкий. Охуительный.

Самолично толкаю себя в ещё большую бездну, но отлипнуть от неё не выходит. С детства ненавидел сладости. От сахара тошнило, но эту бы сожрал. Каждую ночь. Каждый день. Каждый час. Сутками напролёт жрал бы её. Пробовал бы во всех ракурсах.

— В таком состоянии тебе нельзя на работу, — поднимает голову.

Смотрит так серьезно. Укоризненно. Не по нраву, что напился? Так я и не напивался ещё. Всего две бутылки вискаря осушил. Это даже не бухло. Просто горло промочить. Но башка в неадеквате после него. Кажется реально перебрал. Или она действует?

Даже недели нет, как привёл девчонку сюда, а она уже под кожу влезла. Приелась заразой и не вытравишь из головы. Хоть об стенку бейся. Хоть пулю пусти в голову. Всё равно во мне останется.

Гнать бы её по-хорошему. Вышвырнуть на улицу. Дать квартиру и пусть живёт сама по себе, а семейку её в бордель для погашения остатка долга бросить.

— Тебе надо прилечь, — забавно тянет руки по бокам от меня.

Трётся. Не специально, но член мигом оживает. Чует свою самку и в ней стремится оказаться.

Мелкая чувствует разгон. Краснеет. Ставит бутылку на стол и взяв под руку, как пацана мелкого, ведёт к выходу.

Смешная. Пытается мной командовать? Поиграть в воспитательницу? Ну, пусть командует. Я не против. Лишь бы всякую ахинею не несла.

— Что собираешься делать? — иду следом.

Ну точно цепной пёс, за своей хозяйкой. И плевать куда ведёт. За наградой или наказанием. От неё всё приму.

Охуеть я напился, конечно.

— Отрезвлять тебя, — выдает серьёзно.

А вот это уже что-то новое.

— Решила в медсестричку поиграть? Так давай костюм сначала соответствующий возьмём, — достаю телефон и набираю сообщение.

— Зачем? — спрашивает, закрыв дверь спальни и укладывает в койку.

Собирается свалить. Не, такой темы не приму. Если в койку, то только вместе. Заваливаю на себя.

— Хочу трахнуть в нём, — выдаю, как есть и девчонка краснеет.

Заливается краской. Опускает глаза. Полыхает от стыда, будто и не она прыгала на моём члене несколько часов назад. Не она заглатывала болт, истекая слюной по щекам. Но я знаю, как избавить от смущения.

Проскальзываю руками под тонкий халат. Хватаю за жопу и тяну вверх. Поближе. Чтоб упиралась пиздой в стояк.

— Рагнар, ты пьян, не на… ахъ…

Догоняет к чему веду, но быстро меняет настрой, когда вгоняю пальцы меж гладких складок. Девчонка стонет. Кричит. Сопротивляется, но пара движений и начинает течь на моих пальцах. Халат летит к чертям.

Глаза загораются. Она ещё борется. Упрямая зараза. Пытается вырваться. Бубнит что-то про алкоголь. Какое нах бухло? Меня от пары капель никогда так не сносило. Не срывало. Это она всё.

Переворачиваю. Валю на кровать. Меняю позиции. Оказываюсь сверху. Только пальцами трахаю, а орёт так, будто хуй вгоняю до упора без смазки. По ушам бьёт своими стонами. Тяжёлым дыханием. Будет бесов призывными взглядами. Искусанными губами. Торчащими сосками. Член адски болит. Рвётся оказаться в узкой глотке. После заменить пальцы и драть. Драть, как последнюю суку. Свою суку. Шлюху. До боли. До посинения. До крови.

Наказать маленькую стерву во всех самых грязных позах. В каждом уголке дома. Каждом сантиметре. По нескольку раз. Чтобы ходить стеснялась. В каждом сантиметре видела, как долблю её во все щели. Обрабатываю жопу в лучшем виде.

— Рагнар... — хрипит.

Рычу. Усмехаюсь. Гадина вот вот кончит, но я такой роскоши не дам. Пусть молит. Отрабатывает конец.

Вынимаю пальцы и девчонка начинает хныкать. Ёрзать. Но продолжение надо заслужить.

Звонок временно отвлекает от веселья.

— Лежать! — коротко отдаю приказ и спускаюсь за заказом.

Один из ребят охраны заносит доставленные пакеты. Говорю ему, сегодня машина не понадобится. Буду весь день дома. И горничных чтоб не пускали. У тех тоже выходной.

Пакетов несколько. Разные костюмы по несколько штук, чтоб заменить, когда порву: медсестра, горничная, полицейский, училка.

Нет, я не исполняю потаённые желания. Подобньй хернёй не страдаю. Каждую из таких особ я перетрахал с десяток. Развлекался с медсётрами, когда попадал в больницы после очередного дела. В палате. В туалете. В кабинетах

По несколько штук ебал или они сами прыгали на хере. Зависело от травмы. Бывало и между собой развлекались, устраивая представления, когда мне совсем скучно становилось.

Одни особенно старались. На ебло намекали, но я с другими развлекался. Тогда они в ночную смену явились в четвером. Устроили стриптиз. Лизали друг друга. Трахали языками, пока к себе не подозвал. Одна на члене прыгала, вторая позади её грудь тискала, взасос целовала. Две другие об меня терлись или между ласкались, ожидая своей очереди. Короче приём был отменный. Скучать не приходилось.

Со шлюхами в погонах я веселился по особенному. Когда попадался по молодости. Брал в машине или на допросах. Надо же было как-то скоротать время, пока отец не отправит людей меня освобождать. Всё происходило примерно в тоже время, что и с училками, и с горничными.

У отца постоянно работали молоденькие грудастые горничные, которые были не прочь раздвинуть ноги перед хозяйским сыном. Первой моей женщиной и была, как раз одна из них.

Двадцатилетняя потаскуха по наводке одного из конкурентов собиралась обчистить отца. Выждала момент, когда его не будет дома и в сейф полезла. Старый хрен в тот день скорее всего имел другую шлюху в блядюшнике, или в другой своей квартире. Сколько себя помню, в дом он никого из женщин не водил. Ни разу. Пока я был там.

Я даже думал как-то, тот по мужикам шастает, пока не увидел его однажды случайно, с перекрашенной блондинкой у входа в дом. Видимо берёг детскую психику сына. Странный способ учитывая, что в шесть лет рассказал мне откуда берутся дети.