Рву трусы, запускаю руку между ног. Сухая. Абсолютно.

Твою ж… Что происходит?

— В чём дело? — спрашиваю.

Удивляется. Округляет глаза. А чего она ждала? Что буду на сухую её брать?

Поднимаюсь с места. Достаю сигарету. Если не покурю, точно грохну кого-нибудь.

— Рассказывай, что в башке своей намутила, пока меня не было? — рявкаю, а она подпрыгивает.

Глазищами смотрит. Не понимает. Кажется только сейчас до конца приходит в себя.

Бля, зачем вообще парюсь? Нахуй мне эта головная боль? Будь это обычная шлюха, я не стал бы так церемониться. Взял бы сразу или рот заткнул хером, если на себя много брать начала бы. С потаскухами гораздо проще. Те по собственной воли раздвигают ноги. Лишаются целки ещё до восемнадцати, в какой-нибудь подворотни и похер. А с мелкой вожусь, как дебил. С ней ведь всё обстояло иначе. Досталась мне девочкой и только потому делаю поблажки.

Она молчит. В упор смотрит, прикрываясь моей рубашкой, которую скинул и не понимает.

— Или рассказывай, или раздвигай ноги, — нажимаю, докурив сигарету.

— Вы ведь знаете, что я была дома? — мигом начинает говорить. Не громко и не учеренно, но суть улавливал. — Так вот, перед тем как я ушла, папа обнял меня.

— А раньше он тебя не обнимал?

— Обнимал, но на встречах с друзьями или каком-то мероприятии, — объясняет и снова смотрит задумчиво на пол. Видимо уходит мыслями куда-то в прошлое, — поэтому мне всегда хотелось, чтобы родители хоть раз, обняли меня просто так. Без игры на публику. Чтобы похвалили. Я мечтала об этом и много работала. Всегда и во всём старалась быть первой, чтобы гордились мной. Я слушалась их во всём, а сегодня… сегодня вроде заветное желание осуществилось... Папа обнял меня и даже похвалил за то, что сделала, но… почему-то я не чувствую себя счастливой. Я вообще себя никак не чувствую и это не даёт покоя. Весь день думаю, что не так.

— Просто ты сама собой не гордишься. То, чем ты сейчас занимаешься, заставляет стыдиться саму себя. Для тебя это аморально, поэтому даже похвала папаши не радует, — выдаю и сам начинаю думать, какого хрена её психологом заделался, вместо того, чтобы уложить и трахнуть. — Оценки, хорошее поведение, грамоты, медали. Ты с детства работала ради них и именно за них хотела, чтобы тебя ценили, но твоим родителям нахуй всё это не сдалось.

Она слушает. Внимательно. Кажется тщательно обдумывает каждое сказанное мною слово. Делает свои не самые утешительные выводы и опускает голову.

Отчаяние. Безысходность. Непонимание. Уверен девчонка сейчас переполнена ими.

Мелкая не говорит, но здесь не нужно быть грёбанным умником, чтобы понять. Ей больно, но жизнь не малина. Чем раньше поймёт, тем лучше.

Судя по оценкам она умная девочка. Должна была раньше догадаться, но видимо только сейчас начала понемногу осознавать. Предкам нет до неё дела. Она им просто не нужна.

— Почему всё так? Я… я ведь делала, что мне говорили. Была примерной дочерью и хотела только одного, чтобы они любили меня.

— Бессмысленно просить того, чего нет. Как я понял, судя по всему твои родители отдают предпочтение твоей старшей сестре.

— Бессмысленно просить того, чего нет. Как я понял, твои родители отдают предпочтение старшей дочери, — уверенно заявляет.

А мне ещё с трудом верится, что я действительно обсуждаю с Рагнаром свою семью. Что он действительно слушает меня и делится мыслями по этому поводу. Рычит, конечно, в своей излюбленной форме, но сидит на кресле и прислушивается, а ведь мог просто взять желаемое.

Я целиком в его власти и не стала бы сопротивляться. Моя работа заключается в том, чтобы отдавать ему себя, когда он того хочет. Ублажать. Беспрекословно выполнять все его прихоти, какими бы грязными они не были.

— Я уже перестала что-либо понимать. Разве родители не должны любить всех своих детей одинаково? Не разделять на любимчиков? — честно делюсь своими мыслями.

Для чего? Сама не знаю. Наверно просто хочу выговориться и найти ответы на интересующие вопросы. Он же старше. Должен многое лучше понимать, как например с тем вопросом, который не давал мне покоя на протяжении всего сегодняшнего дня.

Я правда не знала, что было не так. В чём причина неудовлетворённости после слов папы? Почему не рада его похвале? Я задавала себе эти вопросы и не находила разгадки, а он так легко ответил. Наверно в этом одно из преимуществ возраста. Чем ты старше, тем мудрей становишься.

— Я воспитывался один, поэтому не знаю, — между тем, он затягивает уже третью сигарету.

В комнате витает запах табака. Слабые нотки доносятся и до меня. Я не люблю этот запах, но не смею сказать.

Во-первых, потому что моё слово мало, что значит. Хозяин здесь Рагнар.

А во-вторых… Только сигареты помогают ему сдерживать себя. Если лишить его их, то мой палач возможно совсем сорвётся. Вижу по неутихающему огню в чёрных глазах, он всё равно сегодня потребует оплаты долга. Но пусть уж лучше это случится позже. Сейчас у меня нет никакого желания делить постель.

— Родители вас наверно баловали. Водили в парки развлечений, зоопарки, аквапарки, — размышляю и слегка завидую ему.

Всю жизнь мечтала там побывать, но не сложилось.

— Мамаша бросила меня сразу после рождения, а отец таскал по барам, стрип клубам и казино, — усмехается, а уже начинаю волноваться, когда он достаёт новую сигарету. Разве ему не вредно столько курить?

— Нет, вы не поняли. Я говорю о времени, когда вы были ребёнком.

— Так и я о том же. Мне было шесть, когда отец научил меня играть в карты, — его желваки вздулись от гнева, а сигарета сломалась на две части в жилистых пальцах. — Сам напросился к нему. Идиот.

— И что дальше?

— Я проиграл, а этот говнюк потребовал отдать деньги, ещё и проценты нагнал. Хрен старый не успокоился, пока я всё не выплатил... Хотел грохнуть его с тех пор как нож в руках держать научился, но эта тварь изворотлива. Во всём опережал.

А он точно про отца говорит? Не про чужого человека? По крайне мере становится понятно, почему Рагнар стал таким. Родительское влияние дало свои плоды, но не думаю, что его папа был таким уж ужасным человеком.

Чтобы Рагнар не говорил. Как бы не утверждал, однако жгучей ненависти к родичу, в тоне мужчины я не слышала. Возможно у них просто были сложные отношения. Или просто такое проявление любви. Связь отца и сына сложная штука. И совсем незнакомая для меня.

— Вы поэтому стали финансистом? Шли по стопам отца? — наивно предполагала я.

Мужчина даже закашлял и посмотрел на меня, как на ненормальную.

— Нет. Изначально я выбирал себе другую карьеру.

— Какую?

— Бои без правил. Херячить людям кости, ещё и деньги за это получать. Кайф, а не работа. Жаль, не сложилось. Меня вытурили сразу после первого боя, когда противника до комы довёл.

Разговоры про бои не успокаивают. Даже немного не утоляют голод зверя, а лишь сильней заводят. Распаясывают его.

Разгоряченное пламя в глазах хозяина дома и моего тела на ближайшее время, неконтролируемо распаляется с новой силой. Превращается в самый настоящий пожар и понемногу обжигает на расстоянии.

Ему не нужно касаться меня, чтобы дать ощутить всю мощь своей силы. Он прекрасно способен сделать всё и так. Без осязаний.

Я чувствую его. Он будто змей, медленно подползает к добыче. Тихо. Беззвучно. Но от того, не менее опасно. И окутывает выбранную жертву тугими кольцами, не давая сбежать. Не давая допустить мысли, что можно скрыться от него. Всё будет так, как захочет Рагнар. Другого не дано.

А то, что мы сейчас сидим и говорим лишь иллюзия свободы. Или мужчина просто оттягивает момент. Хочет медленно смаковать каждое мгновение. Не знаю. Ну не мог же он сделать это из-за моего подавленного состояния в котором я была, когда он пришёл. Слишком великодушный и добрый поступок… Неподходящий для Рагнара. И неподобающим нашим странным отношениям.