– Что ты хотел мне показать? – спросила она тихо.

– Я сам не знаю, – растерянно ответил он, оглянувшись. – Похоже, это снова воспоминание, которого я не помню.

Ледяной ветер взметнул с земли сухие листья и бросил в лицо. Сан зажмурилась, ежась от сильных порывов в шелковой сорочке. Лицо, плечи и руки царапали мелкие ветки, и она села на корточки, закрывая голову руками. Сквозь метавшиеся пряди волос увидела, как перед ней, прямо из воздуха, вырастают стены, на крышу ложится черепица, и длинный деревянный забор из ровных досок складывается, как конструктор. Ветер мгновенно стих, и Сан вместе с Доёном оказалась возле уже знакомых ворот гёбана, куда они попадали не раз.

– Мы снова здесь? – растерянно произнес всклокоченный Доён.

Сан поднялась на ноги, глядя сквозь распахнутые створки на единственное освещенное окно в погруженном в темноту гёбане. И снова страх сжал сердце, мешая дышать. Нужно было зайти внутрь, но ноги не шли, паника ширилась в груди, вызывая головокружение.

– Пойдем? – тихо спросил взволнованный Доён, протягивая руку. Его глаза были полны тревоги, и Сан поняла, что он испытывает то же, что и она. Но вместе было не так страшно, поэтому она с облегчением ухватилась за его ладонь, и они медленно направились в сторону тусклого окна.

Дверь жалобно скрипнула, и они оказались внутри душной комнаты, по которой в небрежно завязанной чогори беспокойно металась Сан-кисен из прошлого. Ее волосы растрепались, она ходила из угла в угол, нервно сцепив пальцы, и будто кого-то ждала. Безумный взгляд скользил по комнате, дрожащие руки поминутно поправляли то вазу на комоде, то расписанную лотосами ширму. По всему было видно, что девушка не в себе.

Сан с Доёном недоуменно переглянулись. Тугой узел в груди нисколько не ослаб, и Сан каждую секунду ждала чего-то ужасного. Но ладонь Доёна согревала и давала иллюзию спокойствия.

В коридоре послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и на пороге появился господин Мин с перекошенным от ненависти лицом. На нем не было шляпы, волосы выбились из пучка и свисали небрежными прядями вдоль острых скул.

– Ты! – выкрикнул он и шагнул к перепуганной кисен. В ее глазах отразился неподдельный ужас, она отшатнулась, инстинктивно выставив вперед руку. – Ты убила ее!

– О чем… ты говоришь… кого я убила? – пролепетала юная Сан, едва шевеля пересохшими губами.

– Ты убила Дахи! И не смей отпираться, дрянь! Служанка, которую ты подкупила, все мне рассказала! – мужчина надвигался на нее, возвышаясь над крошечной девушкой на две головы. – Ты понесешь наказание! Я позабочусь, чтобы тебя запытали до смерти за убийство аристократки!

По лицу Сан-кисен прошла судорога, она шумно втянула носом воздух и вскинула голову, уже бесстрашно глядя в глаза Мина.

– Давай, мне все равно не за чем больше жить. Я ни капли не сожалею о том, что сделала, – выдавила она.

– Гадина! – рука Мина взлетела вверх, и голова кисен беспомощно мотнулась в сторону от пощечины.

Сан из настоящего дернулась и невольно схватилась за щеку. Кожа горела так, будто сейчас ударили ее. Ладонь Доёна сильнее сжала ее пальцы.

– Ты предал меня! Ты обещал, что всегда будешь рядом, и я поверила! Я думала, ты любишь меня по-настоящему, – кисен словно не заметила удара и бесстрашно наступала на взбешенного мужчину. – Это ты убил Ли Хяна, чтобы рядом со мной не осталось больше никого. Ты сделал меня своей игрушкой, а теперь выбросил, потому что я тебе больше не нужна.

– Ты помешалась! Я и пальцем не трогал Хяна! – вскипел господин Мин, отшатнувшись от обезумевшей кисен.

– Не лги! Я знаю, что это был ты! Хян никогда бы не покончил с собой, он бы не бросил меня, потому слишком любил! – из глаз девушки брызнули слезы, и Сан ощутила на своем лице соленую влагу.

– Ты слишком высокого о себе мнения, – презрительно скривился Мин. – Теперь ты просто уже не очень молодая кисен, которая скоро перестанет быть интересна высокопоставленным гостям.

– Мерзавец! – девушка вскинула руку, чтобы ударить, но мужчина перехватил ее и грубо оттолкнул от себя. Сан покачнулась, но устояла на ногах. – Да! Это была я! Я убила твою ненаглядную Дахи, эту дрянь, ради которой ты нарушил все свои обещания! Если бы могла, сделала бы это снова. Помнишь, я сказала, что если не смогу быть счастливой, то и ты не сможешь?

– В какую же мерзкую тварь ты превратилась… – будто не веря своим глазам, прошептал Мин.

– А ты? Подлый обманщик, предатель, который клялся мне в вечной любви! Твоя ненаглядная Дахи умерла из-за тебя! Как жаль, вы ведь даже не успели провести первую брачную ночь! – издевалась Сан. Ее лицо кривилось от ненависти, а голос сочился таким ядом и презрением, что не было сомнений – она не жалеет о своем поступке ни секунды. – И что будешь делать? Отведешь меня к магистрату? Ну попробуй, Мин Доён.

– Дрянь… – прошипел Мин. Его взгляд заметался по комнате и нашел лежащую на комоде шпильку, которую подарил на прощание совсем недавно. Обезумевший от гнева и горя, он схватил ее и кинулся к кисен.

Сан из настоящего вскрикнула, когда рука взлетела вверх, но кисен даже не дрогнула, испепеляя бывшего возлюбленного яростным взглядом.

– Давай, чего ты ждешь? Испугался? Ты всегда был трусом и никогда даже рядом не стоял с Хяном! Ты и мизинца его не стоишь. Я была с тобой только от безысходности и никогда тебя не любила! Ты мне противен, и ложиться с тобой в постель было пыткой!

Кисен схватила его руку и направила острый конец шпильки себе в грудь.

– Мне все равно незачем жить, ты отнял у меня все.

Мин взревел как раненый зверь и ударил. Брызнувшая кровь окрасила белоснежную блузку, и кисен осела на пол.

– Будь ты… проклят…

Девушка завалилась на бок, прямо под ноги господину Мину, который смотрел на нее со смесью ужаса и отвращения, а потом, шатаясь, выбежал из комнаты.

Сан из настоящего окаменела. В груди давило, жгло, искрило. Она медленно опустила взгляд вниз, почти уверенная в том, что увидит на шелковой сорочке такое же бурое пятно, какое расползалось по белоснежной чогори кисен. Но, несмотря на адскую боль, одежда оказалась цела, и раны на груди не было.

– Сан… – услышала она рядом дрожащий голос.

Лицо Доёна побелело, как у мертвеца, на коже выступили капли пота. Но горячая ладонь все еще сжимала ее руку. Сан медленно вытянула свои пальцы из теплого захвата и отступила назад, инстинктивно хватаясь за грудь. Смотреть в сторону мертвой кисен было невыносимо, но видеть лицо своего убийцы было еще страшнее.

– Сан… прости… прости меня! Я ничего не знал! – дрожащие губы не слушались, глаза Доёна наполнились невыразимым ужасом.

– Не трогай меня, – хрипло отозвалась Сан и бросилась вон из комнаты, пропитанной кровью и отчаянием убитой девушки, которой была она сама.

Мир вокруг нее сжимался, воздуха не хватало. Она шаталась, как пьяная, все еще чувствуя, как болит в груди от удара, нанесенного любимым человеком. Слезы застилали глаза, и она не видела, куда идет. Ступни коснулись холодной воды, и в клубившемся тумане Сан увидела, что стоит на берегу реки. Легкие волны лизали ноги, пытаясь достать до колен, сорочка намокла. Сан бросилась в черные объятия, чувствуя, как ледяная вода колет кожу, но боль в груди становится чуть меньше. Закрыв глаза, она погрузилась с головой в темную пучину, не чувствуя больше ничего. Желание жить покинуло ее вместе с осознанием того, что человек, который стал для нее целым миром, убил ее. Есть ли смысл продолжать это безнадежное существование?

Легкие волны качали и убаюкивали, и Сан ощутила, как постепенно проваливается в пустоту. Заветные слова, возвращающие ее из сна в реальность, не шли с языка. Ей хотелось заснуть навсегда и больше никогда не видеть ни свои, ни чужие сны, которые разрушили ее мир до основания.

Но когда она почти перестала что-либо чувствовать, чья-то ладонь обхватила ее запястье и выдернула на поверхность. Кашляя и отплевываясь, она села на постели в своей спальне.