Сильвина хмыкнула, потушила свечу и нырнула под покрывало. Она собиралась лишь немного вздремнуть до ужина, чтобы восстановить силы, однако голод отступил перед усталостью. Уже через пару минут Сильвина провалилась в сон, из которого ее не вырвали даже громкие разговоры и смех вернувшихся ночевать прислужниц.

Она проснулась глубокой ночью, когда в комнате царили мрак и тишина. Увидела смутные очертания чужой комнаты, осознала свое вынужденное соседство с абсолютными незнакомками, и внезапно оцепенела. Отчаяние вновь пустило когти в ее сердце, отчаяние, подобного которому она не испытывала даже в ночь своего похищения. Тогда она была переполнена возмущением и не верила в происходящее. Теперь ее положение представлялось ей безнадежным.

Она стала служанкой. Если верить ехидному лорду Астеру, рабыней. Но не это казалось самым страшным. Ее семья осталась далеко, и если они ничего не предпримут, чтобы вызволить ее… Что делать ей? Жить на чужбине или бежать? Но как? И куда? Она бы отправилась в Вересдол и ползком, однако отчетливо понимала, что так долго одна в пути не протянет.

Сильвина вытащила из-под подушки руку и посмотрела на свои дрожащие пальцы. Одиночество нещадно давило на нее, лишало веры. Она могла лишь гадать, увидит ли когда-нибудь Велену. Если они снова встретятся, смогут ли посмотреть друг другу в глаза? Или младшая сестра будет вечно ее ненавидеть?

Потом Сильвина вспомнила сомкнувшиеся на ее горле пальцы лесного разбойника, и ее передернуло. Как же это было страшно. Как отвратительно быть беспомощной. И откуда ждать защиты?

Остальные девушки спокойно спали после наполненного трудами дня. Сильвина смотрела на кусочек темного неба в окошке и пыталась успокоить свое сердце.

Уже ближе к рассвету она вдруг вспомнила, что лорд Астер тоже спит сейчас в этом замке. Человек, который спас ее, который проявил к ней доброту, несмотря на все его недостатки. Эта мысль утешила ее, и Сильвина наконец сомкнула веки.

Утро в кухне замка прошло незаметно. Завтракали маги в собственных покоях, поэтому прислужницам приходилось бегать с подносами по этажам. Сильвина, которой поручили жарить хлеб и колбаски, невольно прислушивалась к людскому топоту и звону тарелок, и к недовольному голосу кастелянши, отчитывающей припозднившегося молочника. Недалеко от Сильвины позевывающая Энара была занята тем, что взбалтывала и выливала на огромную раскаленную сковороду яичную смесь. Сильвина осознала, что происходящее уже не кажется ей сном. Горевать понапрасну и сыпать обвинениями она больше не собиралась. Что она сможет против самодовольных магов? А вот выяснить какая судьба была ей уготована, не помешало бы. Хорошо, пусть ее мать дала обещание, и теперь Сильвина была им связана. Сможет ли она отдать свой долг и стать свободной? На этот вопрос мог ответить только человек, который привез ее сюда. Сильвина утвердилась в решении как можно скорее поговорить с жутковатым графом Астером и узнать подробности своего заточения.

Во время обеда кастелянша снова поставила ее у очага. Сильвина обжигалась противнями и проливала масло, на нее порой покрикивали, но в целом дело пошло бодрее. Она даже ощутила некоторое удовлетворение от работы на кухне; ей уже давно не приходилось хлопотать по хозяйству.

За коротким послеобеденным отдыхом началась подготовка к вечерней трапезе. Именно тогда Сильвина увидела среди работающих на кухне прислужниц невысокую девушку с отливающей рыжиной русой косой до пояса. Незнакомка двигалась так, словно танцевала, вдобавок еще и напевала себе под нос. Сначала Сильвина наблюдала за подобным проявлением чрезмерного веселья с угрюмой миной, но потом невольно фыркнула. И ей бы не помешало смотреть на мир с большим оптимизмом. Бойкая прислужница вдруг подняла голову, обратилась к Сильвине, и та с волнением узнала родной говор жителей Вересдола.

– Сильвина, да? Я о тебе слышала. Добро пожаловать! Я Олеха. Поможешь мне?

Сильвина коротко кивнула и приблизилась к столу, за которым ее землячка быстро чистила горох. Имя «Олеха» было в ходу на юге Вересдола. Девушки там славились своим неуемным жизнелюбием, и, судя по всему, новая знакомая исключением не была. Энергия просто бурлила в ней: в голубых глазах танцевали искры, длинные коралловые серьги в ушах весело колыхались.

– А ты давно здесь? – негромко спросила Сильвина.

– Я? Уже больше года. Мне здесь очень нравится!

– О. Но ты ведь тоже рабыня?

Глаза Олехи округлились.

– Рабыня? Ты о чем?

Сильвина пожала плечами, продолжая чуть ли не яростно лущить горох. Олеха нахмурилась, но тут же беззаботно тряхнула головой.

– И кто тебе это наплел? Рабство давно запрещено.

«Вот обманщик».

А впрочем, чему удивляться.

После короткого молчания Олеха с интересом посмотрела на Сильвину и спросила:

– Ну а тебя как сюда занесло?

– Мать у нее воровка, – раздался резкий голос за спиной Сильвины.

Захваченная врасплох, девушка сглотнула и повернулась. На нее смотрела недовольная кастелянша.

– Хотя нет. Такие как ты, как твоя мать хуже воров. Вор крадет у одного человека, а твоя мамаша навредила целому городу. И не только нашему.

Сильвину точно в прорубь окунули. Кастелянша явно успела пообщаться с кем-то из воинов графа Астера и теперь знала, зачем новую служанку притащили в Ирринор. В лице суровой женщины сейчас читалась откровенная неприязнь. Направленный на Сильвину враждебный взгляд заставил ее стиснуть кулаки. Она дрожала так сильно, что ей не сразу удалось заговорить.

– Моя мама была хорошим человеком. Не смейте называть ее воровкой.

– Твоя мать нарушила магический контракт, – отрезала кастелянша. – Не спасла тебя, а, считай, прокляла.

Старая добрая песня… И в этих краях ее будут проклятой называть. Что ж, не привыкать. Заявление кастелянши уже привлекло внимание всех, кто работал сейчас на кухне, да и черт с ними. Задыхаясь от волнения, Сильвина шагнула вперед и едко проговорила:

– Какая капризная штучка эта ваша магия. Ваш колдун не из мертвых меня поднял! Почему это такое преступление помочь больному ребенку? Кто…

– Лучше помолчи и работай!

После этого окрика в кухне воцарилась тишина. Кастелянша наградила Сильвину еще одним хмурым взглядом и отправилась дальше по своим делам. Позабавленные представлением кухарки искоса поглядывали на новенькую и обменивались многозначительными ухмылками, однако прислужницы избегали смотреть на ту, что так быстро успела навлечь на себя гнев управляющей.

На негнущихся ногах Сильвина приблизилась к подносу и вернулась к работе. Больше она не поднимала головы, и видела лишь то, как ловкие руки Олехи быстро чистят горох. Однако, когда часом позже девушек отправили на короткий перерыв, Олеха догнала Сильвину в коридоре и отвела ее в сторону.

– Вот держи.

Она протянула вперед сомкнутый кулак и, не дождавшись реакции, взяла руку Сильвины за запястье и ссыпала ей в ладонь горсть медовых орешков. Сильвина со скорбным видом уставилась на угощение.

– Спасибо.

– Не обращай внимания на эту старую ведьму, – с усмешкой сказала Олеха. – Она вечно недовольная. Но тетка неплохая. Порычит и забудет.

– Ты же слышала, что она сказала. Что я проклята.

– Если так, ты явилась по адресу.

В голосе Олехи проскользнула ирония, и Сильвина еще больше насупилась, решив, что над ней издеваются. Однако открытое лицо Олехи и ее спокойный взгляд убедили Сильвину в том, что у ее землячки нет дурных намерений. И от этого осознания стало чуточку легче.

В тот же вечер Сильвина, которая совсем недавно готовила себя к безрадостной доле рабыни, узнала о том, что ей полагалось жалование. Разговор о деньгах зашел в девичьей, когда прислужницы собирались спать. Олеха осмотрела спальное место своей новой знакомой, заглянула в пустой сундук и с удивлением проговорила:

– А где твои вещи? Ты разве ничего не взяла из дома?