Огонь. Он бесновался в печи. Он словно заполнил собой всю комнату. Блики и тени сражались друг с другом, а жар становился нестерпимым. Молодая женщина, которая склонилась к устью печи так близко, что языки пламени норовили подпалить концы длинных черных волос, точно не замечала опасных прикосновений. Она не сводила глаз со свертка в самом сердце огня.

Облаченный в синее одеяние мужчина за ее спиной держал на ладони блестящие карманные часы и следил за движением стрелок. Лицо мага было бесстрастно, а взгляд оставался сосредоточенным.

– Пора уже, – срывающимся голосом сказала женщина.

– Нет. Рано.

Он говорил спокойно, а вот женщина изнывала от тревоги. Ее пальцы впивались в металл печной заслонки с такой силой, словно несчастная вдова вовсе не ощущала жара.

– Ты поправишься, – прошептала она. – Обязательно поправишься, моя маленькая…

Мужчина на мгновенье оторвался от циферблата и одарил хозяйку дома нечитаемым взглядом. Огонь в печи яростно взметнулся, вверх полетел сноп искр.

– Ну хватит! – вскрикнула женщина и без раздумий протянула руки в пламя.

– Рано!

Ее уже было не остановить. Взволнованно дыша, женщина сжала в объятьях спящего ребенка и принялась осторожно снимать кусочки запекшегося теста с крохотного личика.

– Если вы меня не слушаете, зачем попросили провести ритуал? – сурово проговорил мужчина.

Его упреки женщина проигнорировала. Она с тревогой вглядывалась в лицо ребенка.

– Помогло?

– Дайте ее мне.

Маг принял младенца на руки. Глаза девочки были закрыты, но пугающая бледность, которая покрывала ее лицо всего час назад, исчезла. Маг услышал и тихое дыхание, и ровное биение сердца. Что ж, жить она будет, вот только на щеке остался крошечный отпечаток золы – результат неосторожности и спешки напуганной матери. С каменным лицом маг опустил девочку в колыбельку и повернулся к вдове.

– Когда проснется, покормите. Думаю, теперь она будет есть за двоих.

Женщина зажмурилась, но не заплакала. Только дрожащие губы выдавали ее облегчение и потрясение. Справившись с собой, она шагнула к колыбели, проворно запеленала дочь и принялась укачивать ее с таким спокойным видом, будто не потеряла мужа три дня назад и не провела последние часы, изнемогая от страха за своего ребенка.

– Спасибо, – прошептала она и наконец посмотрела на мага. – Спасибо. Вы очень добрый человек.

Маг пожал плечами.

– Благодарить меня не нужно. Просто уважайте наш контракт. Жизнь за жизнь. Вы приведете ее к нам, когда ей исполнится семь. Она посвятит свою жизнь Золотому Огню.

– Она здорова, – ровным тоном ответила мать. – Она будет жить… Это все, что мне важно.

Маг коротко кивнул и без долгих прощаний вышел за дверь. В комнате стало совсем тихо, даже треск дров был еле слышен. Через несколько минут далекий бой башенных часов возвестил о наступлении полуночи. Женщина улыбнулась и осторожно поцеловала дочь в лоб.

– Не бойся… Я никому тебя не отдам. Никогда. Мы уедем далеко-далеко. И никто нас не найдет.

Той же ночью молодая вдова приказала запрягать лошадей.

Приехали посмотреть на старшую дочь, а засватали младшую. И теперь все вокруг суетились – дома и у соседей – никак нарадоваться не могли заключенной помолвке. Всего несколько дней назад Сильвина гадала на суженого и не верила, что сбудется. Вот и не сбылось.

В доме воеводы Велимира все на ушах стояли. Девушки-прислужницы и помощники отца носились с сундуками, узлами и корзинами, впопыхах нагружали телеги добром. Пол во всех комнатах был усеян ягодами рябины от сглаза, а молоденькие незамужние девушки тайком приоткрывали крышки сундуков в надежде найти туфли Велены и потискать их на удачу.

Перед грядущим отъездом молодой невесты началась такая сумятица, что хотелось просто спрятаться в каком-нибудь тихом местечке и не высовываться до самого торжества. Исполнив очередное поручение матушки, Сильвина отправилась на третий этаж, в свою спальню, но и там ей не удалось укрыться от всеобщего переполоха. Дверь в ее комнату была настежь открыта; матушка и Велена склонились над массивным сундуком в углу. На откинутую крышку летели отрезы и кружева.

– Смотри, какие простыни, – ласковым негромким голосом сказала матушка. – Годится для красивой невесты.

– Это же Сильвины.

– Но ей ведь не нужно теперь! А даже если понадобится, новое подберем.

– Не понадобится! – с порога заявила Сильвина. – Всегда буду жить с тобой и отцом. Поэтому приданое мне не нужно.

Велена виновато глянула на сестру, и, чтобы не видеть этого выражения, Сильвина приблизилась и обняла ее.

– Тебе все это больше подойдет, – сказала она, нежно проводя рукой по голове Велены.

– Но ведь мама для тебя это все собирала, – возразила Велена. – Еще до твоего рождения!

– Глупости! – отрезала матушка и подбоченившись уставилась на сестер. – И зачем оно будет лежать тут без толку? Ерунды не болтайте. Велена, беги умывайся и волосы причеши. Надо проводить гостей. А еще опару нужно приготовить…

– Я сделаю, – сказала Сильвина.

– Не надо, ты не умеешь. Велена, ты меня не слышала?

С неохотой высвободившись из объятий сестры, Велена вышла за дверь. Проводив ее взглядом, Сильвина опустилась на табурет и устало потерла глаза. Какими беспокойными выдались последние дни. Сначала весть о том, что ее едут сватать. Конечно, об этом говорилось шепотом; просто молодой купец, который служил когда-то под командованием отца Сильвины, решил навестить старого друга. Однако намеки на желанный союз в письме благородного Сваромира были вполне прозрачными. В конце послания купец даже передавал «особый привет» старшей дочери уважаемого Велимира, с которой гость мечтал познакомиться.

Намерения друга отца, которого Сильвина и в глаза не видела, настолько ее ошарашили, что она даже не знала, как теперь себя вести. Зато в доме все оживились и принялись подшучивать над ней. О помолвке говорили как о деле решенном. Кое-как свыкнувшись с мыслью о смотринах, Сильвина пришла к заключению, что свадьба с человеком, которого ценит ее отец, вполне может принести ей радость и тихое счастье. Так зародилась смутная надежда, а потом в ее воображении расцвели мечты о смелом добром муже, который будет всем сердцем любить ее.

Наконец желанные гости приехали, и взволнованная Сильвина оказалась лицом к лицу со своим женихом. За прошедшие дни в ее грезах сложился образ, который действительности совсем не соответствовал. Высокий и грозный, с огромными руками и густой черной бородой, Сваромир скорее пугал, нежели внушал уважение.

Да и она не оправдала его ожиданий. А вот Велена сразу пришлась ему по сердцу, что не было сюрпризом: звонкий голос и веселая улыбка сестры всегда располагали к ней окружающих. Сваромир внимательно слушал ее, не сводил с нее глаз, а потом как-то вечером попросил показать сад. Они там долго гуляли вдвоем, бродили туда и обратно по единственной протоптанной в грязном весеннем снегу дорожке. На другой день во время ужина Велена сидела по правую руку гостя и наливала ему вино, а он отрезал ей лакомые кусочки дичи.

А потом объявили о скорой свадьбе.

Сваромир первым отправился домой – в далекий каменный город, где хозяина ждал настоящий замок, а невеста, ее родители и гости должны были двинуться в путь через несколько дней.

Мысль о скорой разлуке с младшей сестрой привела Сильвину в состояние уныния, которое и рядом не стояло с унижением от того, что ее кандидатуру отвергли сразу же после знакомства. Наверное, она так до конца и не поверила в то, что ее ждет скорое замужество. В ночь перед приездом Сваромира девушки гадали на суженого: бросали кольца в воду, топили воском плавающие в тазу скорлупки от грецких орехов. По всем знакам, которые удалось прочесть, суженый Сильвины был блондином, так что с черноволосым купцом они точно не сладили бы.