Сделать первый шаг было трудно – тьма казалась живой, смотрела черным немигающим глазом и ждала – второй дался легче. Не позволяя себе опомниться, Морис нашарил выключатель и на мгновенье зажмурился от вспыхнувшего света. Затем вошел, прикрыл за собой дверь – и озадаченно уставился на пустую вешалку, еще утром занятую одеждой. Обувная полка тоже оказалась пуста, как и письменный стол, прежде заваленный всякой всячиной, и шкаф, и холодильник – тот не только потерял все продукты, но и вовсе оказался отключен. Словом, квартира выглядела так, будто в ней никто не жил.

Морис открыл входную дверь, посмотрел на табличку с номером: пятно краски в левом нижнем углу наполовину закрывало цифру «три» – он давно хотел его оттереть, да руки не доходили – и понял, что этажом не ошибся, квартира действительно его. На всякий случай вышел, глянул вниз и убедился, что этаж действительно третий.

Затем вспомнил исчезнувший труп и вздохнул – похоже, парень всетаки говорил правду.

– Ну что, убедился? – спросил тот, стоило спуститься вниз. Отвечать не хотелось, и Морис ограничился кивком. – Ладно. Тогда идем, – парень поднялся и махнул рукой.

– Куда? – насторожился Морис.

– Ко мне. Не бросать же тебя на улице. Кстати, я Йоран.

Морис представился в ответ и, понимая, что других вариантов нет, чувствуя себя хуже некуда, поплелся за новым знакомым.

Они прошли с полквартала, и тут его осенило.

– Мама! – воскликнул он, останавливаясь. – Мне нужно к маме! Дома-то меня точно не забудут!

– Вот же упрямый, – усмехнулся Йоран. – Ладно, к маме так к маме. Но позже. Приди в себя для начала.

– Да все со мной в порядке!

– Тебе кажется. Если пойдешь к маме и отрубишься посреди улицы, никто тебе не поможет.

– Меня что, опять кто-нибудь убьет? – Морис не удержался от ехидства.

– Сожрет. И на этот раз окончательно.

– Ладно, – Морис сдался, чувствуя, что подробностей на сегодня ему хватит. – А где ты живешь?

– Там, у Стены, – Йоран указал вдаль, и они отправились дальше молча.

– Погоди, – до Мориса наконец дошло. – Как это у Стены? Там нет никаких домов. Только пустырь!

– Сам увидишь.

Морис видел Стену лишь дважды. Первый раз в детстве, когда ходил с друзьями смотреть на привидений, которые, если верить слухам, бродили рядом с ней толпами, и которых в реальности там не оказалось. Второй – уже повзрослев, издалека. Привидений по-прежнему не увидел, но, несмотря на это, Стена была не тем местом, куда бы ему хотелось попасть, особенно ночью и в компании со странным парнем, который разгуливает по городу с холодным оружием, и от которого непонятно чего ожидать.

Признаваться в своем страхе Морис конечно же не стал. Молча передвигал ногами и старался думать о приятном. Однако из памяти то и дело всплывали детали сегодняшней встречи с тенью, и настроение с каждой минутой становилось все более отвратительным.

Наконец проспект закончился, остался последний дом, и Морису стало жутко, словно там, за поворотом, ждет неведомый монстр.

– Не бойся, – негромко произнес Йоран, – никто тебя не съест.

И первым свернул за угол.

Сделав глубокий вдох, Морис шагнул за ним. И остановился в недоумении.

Пустырь исчез, вместо него луна освещала старую, мощеную булыжником площадь, в глубине которой рядом с древней каменной преградой стоял дом. Небольшой, двухэтажный, выглядел он таким же древним и незыблемым, как и сама Стена. Позади него клубились белые облака тумана, в которых смутно угадывались далекие силуэты незнакомых зданий. Или это был всего лишь мираж?

– Что это? – произнес Морис, придя в себя. – Тут же не было никакого дома!

– Был, просто раньше ты его не видел. Идем, – Йоран махнул рукой, – еще успеешь насмотреться.

Вблизи дом оказался еще занятнее – потемневшее от времени дерево на ощупь напоминало камень и покалывало пальцы, словно наэлектризованное.

– Добро пожаловать, – Йоран открыл дверь и первым перешагнул порог.

Морис вошел следом. Внутри горел свет, но рассмотреть, что находится вокруг, не получилось – в голове зашумело, взгляд сузился до точки, и Морис отключился.

Когда Морис открыл глаза, то обнаружил, что лежит на диване в незнакомой комнате, в окно льется солнечный свет, а рядом, сидя в кресле, спит Йоран. Лишь сейчас, при нормальном освещении, Морис смог наконец его рассмотреть. И понял, что тот моложе, чем показался накануне, и что они скорее всего ровесники. Одежда действительно оказалась старинной, но эта древность смотрелась на нем до того естественно, что и сам он казался пришельцем из прошлого.

Словно почувствовав, что на него смотрят, Йоран шевельнулся и открыл глаза.

– Как ты себя чувствуешь? – произнес он, будто бы и не спал.

– Нормально, – Морис сел и огляделся по сторонам. Комната, как и ее хозяин, тоже имела налет времени: возле камина лежала охапка дров, в углу стоял гибрид комода и столика с наклонной поверхностью (из памяти тут же выплыло слово «бюро»), одну из стен полностью занимал книжный шкаф, сбоку от которого стояли большие, в человеческий рост, часы – в оконце за стеклом неторопливо раскачивался маятник.

– Это что, музей? – спросил Морис.

– В каком-то смысле да.

– Значит ты – смотритель музея?

Йоран усмехнулся.

– Что-то вроде. Есть будешь?

Перед внутренним взором тут же возникло лежащее возле контейнеров тело.

– А я могу? – осторожно спросил Морис. – Я же вроде как умер, – желудок, не согласившись с этим, тут же призывно заурчал.

– Можешь, почему нет? – Йоран пожал плечами. – Это ты там умер, а здесь жив.

– А здесь – это где? – спросил Морис напрямую. – И почему этого дома я раньше не видел?

– Хороший вопрос, – ответил Йоран и, поднявшись, покинул комнату.

«Интересный способ уходить от ответа, надо запомнить», – подумал Морис и отправился за ним.

В коридоре остановился, с любопытством глядя по сторонам. Здесь тоже все выглядело по-старинному: комод, кадка с разлапистым цветком, плетеный коврик на полу. И лишь висящая над комодом карта города выбивалась из общей картины, то и дело вспыхивая искрами, словно была не бумажной, а электронной. Дотронувшись до нее, Морис убедился, что это все-таки бумага, почувствовал уже знакомое покалывание и отправился на кухню, где гремел посудой хозяин дома.

Кухня тоже оказалась древней: печь, глиняная посуда, деревянная добротная мебель. На окне красовались короткие занавески в мелкий цветочек, а на подоконнике в горшке росла какая-то мелкая зелень.

Выглянув на улицу, Морис с удивлением обнаружил, что изменился не только пустырь, городские дома тоже выглядели иначе – те, что поближе, отдавали средневековьем, а те, что подальше, имели привычный вид, словно одна эпоха плавно перетекла в другую.

Морис моргнул, надеясь, что это глюки, но ничего не изменилось. Он отвернулся от окна и наткнулся на изучающий взгляд.

– Ну и как тебе? – спросил Йоран.

– Интересный эффект. Я что, еще и мозгами повредился?

– Скорей наоборот, теперь ты видишь всё как есть.

Йоран открыл заслонку печи, взмахнул рукой, и с его ладони сорвался, исчезнув внутри, всполох алого пламени.

– Что это было? – воскликнул Морис, вытаращив глаза.

– Обычная магия, – закрыв заслонку, Йоран поставил на печь сковороду, плеснул масла из бутылки и, открыв шкаф, достал корзинку с куриными яйцами. Морис почувствовал себя очень странно от всей этой мешанины обычного и невозможного.

– Так, подожди, – произнес он, тряхнув головой, словно это могло прояснить восприятие, – магии не бывает. Это был фокус, да?

Йоран, разбив яйцо о край сковороды, вылил содержимое на сковородку. Затем, бросив скорлупу в мусорное ведро, раскрыл ладонь, и на ней заплясало пламя. Морис уставился на алые язычки, не зная, как реагировать. Одна половина сознания кричала: «Брось, ты же обожжешься!» Другая, наплевав на безопасность, не менее громко вопила: «Ух ты, ничего себе! Как такое возможно?»