Хозяин вошел первым, кивнул через плечо замешкавшейся гостье. Она проследовала послушно, первым делом избавилась от чудовищных каблуков, с облегчением оценив, как заметно сгладилась разница в росте.

Комната с окном во всю стену и узкой полоской балкона за ним кренилась на север, в сторону этого самого балкона, отчего у Алисы закружилась голова. Слава богу, они сразу свернули в темный коридор и отправились на кухню, где вся основная мебель была сдвинута к северной стене.

– Есть хочешь? – бесстрастно поинтересовался Гоу.

– Наверное, – неуверенно промямлила Алиса, присаживаясь на стул; когда перед ее носом оказалось огромное блюдо с какой-то умопомрачительной выпечкой, сглотнула и сдержано отказалась. – Спасибо, мне это нельзя.

– Нельзя, почему?

– Мама запрещает есть мучное. Мне можно только некоторые крупы, а так – овощи и… – начала оправдываться девушка, но не успела.

– Ты что лошадь, чтобы есть крупу и овощи?

– Нет, но… Послушай, ты тут один живешь? – Алиса перевела тему и, решив, что уж если и бунтовать против материнского террора, то делать это серьезно, без исключений, потянула в рот ароматную сдобную булку.

– Почти. Половина этажей пустуют, а на остальных живут бабули. Это, кстати, от них, – Гоу многозначительно кивнул на тарелку. – Бартер.

– Что, прости?

– Бартер. Я им помогаю иногда. Выталкиваю с подземной стоянки их тачки, таскаю им сумки, когда лифт не работает, чиню, когда что-нибудь ломается, а они меня кормят.

– О, это здорово, – с искренней завистью протянула Алиса и тут же потупилась в стол, поймав прямой взгляд собеседника. – Почему ты на меня так смотришь?

– Мне кажется, я тебя где-то видел раньше, – прозвучало в ответ.

Ну, конечно, видел! Кто бы сомневался? Алиса мысленно выругалась. Весь город видел ее полуголой на огромном биллборде одной известной фирмы. Мать чуть ли не силой заставила ее тогда сфотографироваться. Для Алисы, ненавидящей все эти публичные показы себя, фотосессия стала очередной унизительной неприятностью, которую пришлось вытерпеть, стиснув зубы…

– Наверное, тебе показалось, – придав тону непринужденности, заявила она.

Алисе очень не хотелось, чтобы Гоу действительно узнал в ней девушку с плаката. Такая роль казалась постыдной и неприличной. Нормальные девчонки учатся, получают интересные профессии, стремятся к своей мечте, а не красуются в купальнике перед глазами всего города, да еще против собственных воли и желания.

– Значит, показалось, – как-то не слишком убедительно согласился Гоу.

Их глаза вновь встретились, и по внутренностям Алисы пробежали теплые волны. Неопределенное, непонятное и все же приятное ощущение. Волнующее предвкушение чего-то долгожданного, абсолютно необходимого в данной ситуации…

– Тебе не страшно жить в таком доме? – спросила девушка, разбавляя повисшую тишину.

– Я привык.

– А мне все еще боязно вставать со стула, – прозвучало честное признание. – Такое ощущение, что все вот-вот рухнет… или я не удержусь и выпаду из окна или за перила балкона.

– Не бойся, я тебя поймаю, – короткий, уверенный ответ; и снова этот взгляд, где за холодом прячется огонь, а за напускным безразличием – интерес. – И все-таки, откуда же я тебя знаю?

– Мой родной брат учится в Университете ниндзя, – осенило девушку, – наверное, я тебе напомнила его. Кстати, его имя…

– Такаши. Йен Такаши, – оценив внешность новой знакомой, сделал вывод Гоу. – Тогда ясно.

Они снова переглянулись и замолчали. Повисла новая неловкая пауза. Алисе хотелось продолжить разговор, но она никак не могла придумать тему. Наконец глаза сами остановились на порезанной ладони парня:

– Тебе надо рану обработать, – предложила девушка.

– Само пройдет, – отмахнулся Гоу, – но, если очень хочешь, то обработай.

Он залез в ящик стола, вынул оттуда скомканный бинт, банку с перекисью и отдал Алисе.

Она потянулась к руке парня. Придержала кисть с тыльной стороны, коснулась раны. Глядя, как в порезах на грубой ладони заклубилась белая пена, гостья на миг застыла, чувствуя напряжение.

– Больно?

– Нет. Это же перекись.

– Просто у тебя рука такая напряженная, – пробормотала Алиса, понимая, что сейчас за нее будет говорить и думать некто другой, кто-то, живущий, скрывающийся в глубине души от матери и остальных. – Сделать тебе массаж?

Да что она такое несет? Что говорит? Алиса даже зажмурилась от собственной наглости. В груди закипало, бурлило странное чувство, незнакомое доселе ощущение непременной вседозволенности. И будто можно сейчас говорить и творить что угодно, и будто правильно это….

– А ты умеешь? – с сомнением поинтересовался Гоу, с громким хрустом наклоняя голову к плечу. – А вообще плечи размять было бы неплохо. Я на последнем задании с дерева упал, загривок так отшиб, что теперь то в руку то в ногу отдает.

– Умею! – гордо пообещала Алиса.

Она радовалась: хоть что-то из опостылевших «обязательных и полезных женских навыков», вбитых ей наставницами, пригодится на практике. Нет, ну не мерзкому же Сашияме она должна плечи разминать? А тут – другое дело.

От одной мысли, что сейчас она вновь коснется собеседника, Алиса пришла в дикое волнение. Девушка встала, подошла к Гоу, забыв о страшном крене его мрачного жилища, встала за спиной и положила ладони ему на плечи, сперва неуверенно, но потом, ощутив, как бугрятся под тканью рубашки бильярдные шары плотных мышц, крепче прижала руки, впилась пальцами в упругие перекаты, совершенно выпав из реальности. В тот миг ей захотелось, чтобы вечер продолжился не в начатом стиле, и этот массаж не стал его кульминацией…

Гоу. Алисе безумно захотелось быть с ним, прямо сейчас, прямо здесь, в этой квартире. Неважно, на полу, кровати или столе: главное – быть! Почему его присутствие действовало так гипнотически? Почему ее тянуло к нему, будто магнитом? Еле справившись с потяжелевшим дыханием, Алиса блаженно прикрыла глаза. Сумасшествие какое-то… И тут же в животе заныло, сладко и болезненно засосало под ложечкой.

– Ты там не уснула?

– Нет, – Алиса пришла в себя и, резко отдернув руки, отошла в сторонку. – Легче стало?

– Да, спасибо, – Гоу снова повел головой и, не обнаружив привычного хруста, довольно улыбнулся. – Руки у тебя золотые. Где учишься?

– Нигде, – тихо ответила Алиса, краснея от стыда.

Она отвернулась к окну и, взглянув на перекошенный пейзаж, потеряла равновесие. Оступившись, ухватилась за плечо Гоу, неловко плюхнулась к парню на колени, смутившись, тут же вскочила и отошла на несколько шагов в сторону.

– Лучше сиди, – вынес однозначный вердикт хозяин опасной квартиры.

Алиса послушно села на свой стул. Гоу невозмутимо щелкнул пультом, зажигая прямоугольник плазмы на дальней стене. На светлом экране скакали среди звезд и облаков мультяшные лунные пони. Они куда-то спешили, кого-то спасали, дружили, пели, ели мороженое и мечтали – и все в течение пары минут, которые Алиса потратила на созерцание сияющего экрана. Такой насыщенной позитивом жизни у нее не было никогда…

– Тоже их смотришь? – заметив неподдельный интерес гостьи, поинтересовался Гоу.

– Иногда, – кивнула Алиса, вспомнив, что мать никогда не разрешала ей смотреть мультфильмы, приходилось делать это тайно. – Когда время позволяет.

– А я почти всегда, – без зазрения совести заявил Гоу. – Смотрел все сезоны, правда, в сюжет не вникал. Просто, они меня… умиротворяют.

– Да, они милые, – улыбнулась Алиса и вновь с опаской поглядела на окно.

Гоу отследил тревожный взгляд девушки, поднялся, протянул ей руку:

– Пойдем.

– Куда?

– Туда, – он кивнул на соседнюю комнату.

Алиса с замиранием сердца вложила в его ладонь пальчики с аккуратным маникюром, даже дыхание затаила.

Хозяин провел гостью сквозь полумрак. Отъехала в сторону дверь балкона, повеяло прохладой высоты. Земля внизу расстелилась цветным ковром. Алиса встала, как вкопанная, натягивая руку Гоу. Хочется идти, но страшно. Тело словно выключается, не слушается, не идет навстречу перекошенной цветастой бездне под кренящимся балконом.