– Не тревожься, все закончилось, – Йен словно прочел ее мысли и, оторвав руку от руля, ласково сжал пальцы девушки. – Ты прости меня.

– За что? – непонимающе взглянула на него куноичи.

– За то, что не сказал тебе сразу одну важную вещь. Знай ты ее – не пришлось бы идти к Часовщику. Если честно, я не думал, что он окажется настолько лживой сволочью.

– Я не понимаю.

– Я отдал ему твой долг. Еще два дня назад. Просил не говорить тебе и подыграть. Часовщик клялся, что при ближайшей вашей встрече, «простит» тебе всю сумму и милостиво отправит домой.

– Ты договаривался с бандитом? – у Аюми глаза на лоб полезли. – Ты ему деньги отдал? За меня? А почему мне не сказал?

– Боялся, что ты как всегда откажешься от помощи, такой уж твой характер.

– Вот как? – Аюми изумленно выдохнула, а потом решила настоять и выяснить истину до конца. – Скажи честно, без дурацких шуток, почему ты мне помогал? Жизнью рисковал, я же, кажется, вела себя не слишком любезно?

– А кто еще, кроме меня, обязан решать проблемы моей девушки?

– Девушки? – Аюми непонимающе прищурилась. – С каких пор мы встречаемся, позволь поинтересоваться?

– С той самой ночи, что была после клуба, – настороженно ответил Йен. – Или произошедшее для тебя ничего серьезного не значило?

Вопрос поставил куноичи в тупик. Мир медленно переворачивался с ног на голову – ведь она уверила себя, внушила, что та прекрасная ночь (вспомнить которую, не покраснев, у Аюми не выходило до сих пор) была важна ей, но никак не Йену. У мажоров ведь верность не в чести и постоянные отношения тоже… наверное… Хотя, кто их знает, этих мажоров! А вот для Аюми та ночь действительно значила очень много. Невероятно много… Только она никому в этом не признавалась, даже себе самой.

– Так что, я тебя как-то неверно понял? – голос Йена вырвал спутницу из размышлений. – Ты мне нравишься, Аюми, даже больше, чем просто нравишься. Я думал, та ночь – наша ночь, стала началом наших с тобой отношений…

– Ты все правильно понял, – моментально рассеяла подозрения собеседника куноичи, – и чтобы ты не сомневался…

Она ослабила ремень безопасности и, дотянувшись до парня, поцеловала его в губы. Йен расплылся в улыбке, но, собравшись, сосредоточился на дороге, притормозил и съехал на обочину. Там, дернув ручник, в предвкушении повернулся к девушке, заулыбался хитро и произнес:

– Так, а вот с этого момента можно и поподробнее…

Воздух, Вода, Земля и Огонь!

Ногу сломал необъезженный конь.

Жилы срастутся, смешается кровь:

Все, что разорвано, свяжется вновь…

(С)Норвежский фольклор

Широсина. Центр

В машине было душно. Кондиционер работал вовсю, но по идеально прямой Алисиной спине тянулась под коротким платьем тонкая струйка пота. Первая красавица Широсины, фотомодель, победительница ежегодного конкурса красоты молила всех богов, чтобы они с матерью не доехали до пункта назначения.

Там Алису Такаши ждал жених, хотя, называть господина Сашияму «женихом» ей совершенно не хотелось. Этот пожилой мужчина совершенно не нравился девушке – какие общие интересы могут быть у двадцатилетней девицы и пятидесятилетнего бизнесмена, помешанного на деньгах?

Общие интересы с господином Сашиямой имелись не у Алисы, а у ее матери, госпожи Такаши – бывшей жены губернатора Широсины. Она всегда отличалась любовью к финансам и никогда не изменяла своим привычкам. После развода с мужем, пока очарование молодости еще не покинуло ее, Такаши Сакура с упорством и избирательностью опытной гейши отыскивала себе влиятельных покровителей, а потом, когда расцвела ее дочь Алиса, решила воспитать преемницу согласно собственным жизненным принципам.

Несмотря на старания родительницы, Алиса выросла иной. И хотя она не умела, не решалась перечить матери, глубоко в душе девушка страстно желала другой жизни. Слава небу, Такаши Сакура почти не догадывалась об этом, любуясь красавицей-дочерью – длинноногой стройной блондинкой с платиновыми локонами мягких волос и вечной печалью в голубых глазах…

Сегодня у Алисы был показ в модельной школе, на который мать пригласила известного банкира Сашияму. Этого свидания госпожа Такаши добивалась немалыми усилиями и теперь критически оглядывала дочь с ног до головы. Телесное платье со стразами – казалось, будто сверкающие искры «сваровски» горят прямо на голом теле; острые десятисантиметровые каблуки туфель модного бренда врезаются в коврик на полу авто, и только одна вещь портит всю картину – дешевый пластиковый кулон на цепочке из белого золота.

– Ты опять его надела? – раздраженно отметила женщина. – Сними сейчас же эту гадость. Алиса, где твой вкус? Дай, я выкину!

Девушка промолчала, спешно отцепила кулон и неистово сжала в кулаке, всем видом показывая, что не отдаст матери вещицу, жизни ради этого не пожалеет. Молчаливый протест был принят, госпожа Такаши смирилась, но все же сделала напоследок колкое замечание:

– Если еще раз это увижу – выброшу обязательно, так что лучше спрячь.

Алиса вновь промолчала, крепче зажав в ладони пластиковую фигурку из шоколадного сюрприза. Эту фигурку ей подарил соседский мальчик, с которым она дружила в детстве. Помнится, тогда он отбил ее, зареванную и грязную, от толпы местных хулиганов и, пообещав защищать всегда и везде, сунул в расцарапанные ладошки спасенной шоколадный шар из автомата в соседнем супермаркете – там был пони. Чудный лунный пони с серебряными крыльями и прозрачным рогом посреди лба… Сдержать свое слово храброму соседу так и не удалось – спустя несколько дней мать увезла Алису из квартиры, которую они снимали, в дом очередного любовника…

Широсина. Небоскреб Миррэр-Ягура

В течение всего показа Алиса старалась не смотреть в сторону В.И.П. ложи, где сидел господин Сашияма, но взгляд сам собой тянулся туда. И все же девушка искренне надеялась, что жених по какой-нибудь причине уйдет из зала, но он не уходил. Мать сидела рядом и что-то старательно нашептывала, то и дело кивая на дефилирующую по подиуму дочь.

Когда все закончилась, Алиса отправилась в раздевалку и обрадовано схватила трезвонящий телефон:

– Привет, Йен, сейчас выйду, конечно, соскучилась, сейчас…

Кое-как натянув платье, Алиса поспешила на выход из зала к лифтовой площадке небоскреба Миррэр-Ягура. Госпожа Такаши уже ожидала ее. Преградив дочери путь, цепко ухватила за руку.

– Ты это куда? – женщина замигала так яростно, что с укрытого слоем перламутровых теней века осыпалось несколько наращенных ресниц. – Господин Сашияма хочет с тобой пообщаться.

Жених приблизился вплотную, сдержанно улыбнулся, оглядел девушку с ног до головы взглядом профессионального оценщика и, кажется, остался доволен.

– Добрый вечер, моя прекрасная Арисо, сегодня ты была на высоте.

«Арисо», так на староимперский манер он произносил ее имя. Алису это несказанно бесило, но она привыкла терпеть все молча, поэтому глотала злость и раздражение без лишних слов.

– Добрый вечер, – ответила тихо, дежурно, с намеком глянув на экран телефона. – Я сейчас подойду, – решительно дернула рукав из пальцев зазевавшейся матери и опрометью кинулась в распахнувшийся лифт.

В центре Широсины Аюми чувствовала себя крайне неуютно. Она недоумевала, зачем Йен притащил ее сюда, к подножью Миррэр-Ягура, где от людей и машин рябит в глазах, а барабанные перепонки чуть не лопаются от шума. Девушка закинула голову, глядя, как тянется к самому небу огромная зеркальная башня – чудо инженерии из стекла и металла.

Йен метался у входа, каждые пять секунд звонил по телефону, нервничал, ждал. Потом обрадовано вскинулся и замахал кому-то идущему через фойе на выход.

Увидев красивую, словно кукла, блондинку, Аюми сперва обалдела, но потом, отметив в ее лице знакомые черты, поняла.