Бесстрашная, отважная, сумасшедшая и очень глупая!  Была бы воля Адама, он и близко бы больше не подошел к этому  строптивому жеребцу. Свежи в памяти были его раздувающиеся ноздри и неуправляемые копыта…  И уж точно  ворковать с конем Адам стал бы в последнюю очередь.

– Что ты делаешь?– грозно спросил он, наблюдая, как от неожиданности девчонка вздрогнула и замолчала. А потом подняла на него искрящийся взгляд, наполненный трепетной нежностью, и улыбнулась.

– Успокаиваю его, – тихо, почти шепотом ответила Энн.

– Нет, ты балуешь животное и даешь ему право полагать, что главный здесь он, а не ты! – выплюнул Адам.

– Так ли важно, кто из нас главнее? – искренне недоумевала девчонка. – Разве может привязанность строиться на таком глупом принципе?

– Привязанность? – переспросил Адам. – Какая к черту привязанность? Это конь! Животное! А ты ему колыбельные поёшь!

– Его гораздо проще уговорить сделать что-то, нежели заставить, – взгляд Энн уже пылал от негодования.– И если вы думаете иначе, мне вас жаль!

– Взбалмошная девчонка! – прорычал Адам на арабском, возмущенный дерзким поведением Энн.

– Я передумал, – вновь перейдя на английский, решительно заявил он. – Наш договор больше не имеет значения!

– Вы о прогулке?– никак не умолкала девушка.– Это и к лучшему! Странник скинет вас с себя в первую же минуту! Он терпеть не может самовлюбленных и заносчивых типов!

– Нет, Энн! Я говорил не о прогулке!– зло щурясь,  парировал Адам.– Завтра же конь отправится туда, где отныне ему место!

Адам стремительно развернулся и направился к выходу. Еще не хватало ему,  алмазному королю и эмиру провинции Ваха, терпеть оскорбления из уст невоспитанной девчонки.

– Погодите, Адам!– донеслось ему в спину. – Простите!

Только гордый Адам Ясин Ибн Аббас Аль-Ваха не привык менять своих решений! Тем более повинуясь капризам женщин. Уверенной походкой он покинул здание конюшни, а через некоторое время и дом Ларуса Хаканссона.

– Подготовьте коня к отправке, – сухо заявил он хозяину дома перед отъездом. – В среду за ним приедут.

Энн.

– Идиотка! Какая же ты идиотка, Энн! Что ты ляпнула этому богачу, чтобы он так резко решил уехать? И ладно бы просто уехать!

Уместив ладони на затылке, Хинрик ходил кругами вокруг растерянной девушки.

– Хинрик, – предупреждающе рявкнул Ларус.– Выбирай слова! Все-таки с сестрой говоришь!

Все, за исключением Оскара, которого забрал Кристоф к себе до вечера,  собрались в гостиной. Минут десять назад  разгоряченный и злой Адам сел в  такси и покинул пределы деревни, толком не объяснив мотивов своего решения.

– А кто она, пап? Кто? Растяпа, пустоголовая курица, эгоистка!– Хинрик резко остановился возле Энн и дернул ее за плечо.– Что сложного было в конной прогулке? Села на лошадь и вперед! Неужели опять свой дерзкий язык не смогла приструнить?

– Хинрик, – грозно крикнул Ларус.– Ты забываешься, сын!

– Да пошло всё к черту! Надоело!

Юноша выбежал в прихожую, схватил дождевик и, громко хлопнув дверью, ушел. Ему нужно было остыть. Энн понимала это, как и то, что сейчас говорить с братом было бесполезно.

– Энни, что произошло?– ласково спросила Арна, пока Ларус, взбешенный поведением сына, смотрел в окно  на его удаляющуюся в сторону конюшен фигуру.

– Этот Адам просто чокнутый, мам! Я была со Странником, как обычно пела ему и готовила к выходу, как заявился этот…– Энн в холостую открывала рот, пытаясь подобрать подходящее определение для мужчины, но никак не могла. – Взбеленился на меня за  пение, начал упрекать, что неправильно обращаюсь с животным, а потом просто ушел.

Отчего-то в уголках ее глаз заблестели слезы. Энни было обидно, что мужчина  так грубо и импульсивно  повел себя с ней, а еще очень стыдно перед братом… Хотела она того или нет, но Хинрик только что  лишился своего единственного друга,  и, как ни крути, вина была на плечах Энн.

– Ничего страшного не случилось, Энни,– отозвался Ларус. Его внимание все также было сосредоточено за пределами дома.– Месяцем раньше или месяцем позже – какая разница, когда Странник покинет нас. Да и в лице Адама  мы не потеряли друга, поскольку таковым он нам стать не успел.

– Но Хинрик, – попыталась возразить Энн. Ее милое сердечко разрывалось на части, представляя, как больно сейчас было брату.

– Хинрику пора взрослеть, дочка! – оборвал отец.– Завтра утром возвращаешься в город. Ни к чему лишние рыдания и прощания. Поняла?

– Одна?– сдерживая слезы, спросила Энн.– Хилдер обещала родителям задержаться на пару недель. Я думала тоже…

– Значит одна, – рявкнул Ларус и, хлопнув тяжелой ладонью по подоконнику, развернулся к девушке.– Я как чувствовал, что не стоило тебе приезжать. Как чувствовал…

Уже на следующее утро, наспех попрощавшись,  Энн благополучно отправили в город.

Так и не успев вдоволь наиграться с Оскаром, нагуляться с Петером  и,  как следует, попросить прощения у Хинрика, она ехала по серой пустынной дороге навстречу одиночеству.  Позади оставался дом, лучшая подруга и Странник, к которому ей так и не хватило смелости зайти перед отъездом.

В горле щипало, сквозь пелену слез дорога казалась размытым пятном. Энн не имела понятия, что делать дальше. В большом городе, в хорошей квартире ей предстояло жить совершенно одной.

Чуть позже, когда поездка осталась позади, Энни сидела возле окна в гостиной и бессмысленно смотрела на изредка проходящих мимо дома прохожих. Мысленно она постоянно спрашивала себя, что именно сделала не так, порывалась понять мотивы отца, сославшего девушку сюда, подбирала слова для Хинрика, чтобы тот, однажды, смог простить ее. Но чем больше она прокручивала в голове события минувшего дня, тем отчетливее осознавала, что ни в чем и  ни перед кем не была  виновата.