— Эй, бычок-переросток! Редко да метко! Понял? Ты смотри, а то сейчас навтыкаю подзатыльников за неуважение к старшим. — Тут же возмутился дед.

Я мысленно передал привет Соколову. А еще решил, как только он вернется, пришибу его к чертовой матери. За самовольно принятые решения в темах, которые касаются нас обоих. На хрена он этой парочке «все» рассказал? Даже не предупредил, не уточнил, что конкретно «все».

— Хорошо… Пойдём к нам. — Я сдержал вздох раздражения и посмотрел на Наташку. Хоть бы она сейчас не начала выкобениваться.

Пришлось звать девчонку с собой. Не то, чтоб я горел желанием общаться с ней на улице, как, блин, школьники, но и в квартире нам хрен дадут спокойно поговорить. А то я не знаю всех этих товарищей, проживающих со мной бок о бок по воле судьбы. От их любопытства за бронированной дверью хрен укроешься.

Наташка, что тоже несколько удивляло, была непривычно покладистой. Она кивнула, соглашаясь, а потом быстрым шагом направилась к подъездной двери. Проскользнула вперед и целенаправленно двинулась к лестнице. Будто знала, куда именно идти. Хотя, насколько мне известно, прежде у Милославского дома девчонка не бывала. Интересно, за это тоже надо сказать спасибо Стасу? Слишком уж Наташка выглядела уверенно. Да и потом, не могла ведь она просто так оказаться рядом с подъездом именно в тот момент, когда мы приехали. На сумасшедшую девчонка тоже не похожа. Чтоб караулить возле дома, наугад ожидая много появления. Этак можно не одни сутки провести в засаде.

В квартиру мы вошли молча. Как только открылась дверь, в коридоре появился Семен. Похоже ждал нашего возвращения. Он сразу подскочил ко мне, охаляпил обеими руками, уткнувшись куда-то в плечо. Потом практически сразу отстранился. Наверное, решил, негоже мужчине так открыто проявлять свои эмоции.

— Ого…– Только в этот момент он заметил Наташку. — У нас гости…

После слов Семена все как-будто отживели. Напряжение резко спало. Тоня моментально начала суетиться по своей любимой теме.

— Ну, что ж вы стоите-то? Проходите. Сейчас обед соображу. С вечера разносолов наготовила. Котлет. И салатик еще. Твой любимый «Оливье», Жорик. И торт испекла. Домашней еды хоть покушаешь.

Последняя фраза предназначалась непосредственно мне. И посмотрела домработница так, будто я не из больницы прибыл, а из вражеского плена, где меня вообще ничем не кормили. Держали в чёрном теле, морили голодом. Хотя, конечно, после больничного рациона, когда Антонина перечислила все эти блюда, в желудке сразу заурчало.

— А мы пока руки помоем. Да? — Матвей Егорыч со значением посмотрел на всех присутствующих.

Особенно на Андрюху. Который вообще не способен скрывать свои эмоции. Рожа у братца буквально светилась от счастья. Он был неимоверно рад Наташкиному появлению. Словно мы не просто поговорим сейчас, а сразу сыграем свадьбу. И детишек настрогаем еще штук пять, тоже сразу.

— Идём. — Я взял девчонку за руку и потянул ее в сторону спальни. — Мы поговорим, а вы тут занимайтесь чем хотите. Поговорим наедине!

На последнем слове сделал акцент. На всякий случай. Хотя, если честно, сомневаюсь, что кого-то это остановит. Дед Мотя вообще пританцовывал на месте и косил глазом в сторону комнаты, где я собрался уединиться с Наташкой. Мне кажется, он уже прикидывал, как бы ему поудобнее ухитриться уши погреть.

Наташка все так же удивительно послушно двинулась вслед за мной.

Как только оказались в комнате, я сразу закрыл дверь. Девчонке кивнул на диван, а сам задержался у створки, прислушиваясь. Потом повернулся к Наташке, приложил указательный палец к губам. Буквально через минуту резко потянул дверь на себя. В комнату, носом вперед, ввалился Андрюха. Он, похоже, стоял, наклонившись, и прижимался ухом к двери. За ним маячил дед Мотя с совершенно невинным выражением на физиономии. Типа, вообще не понимает, что происходит, он чисто мимо проходил.

— Я же сказал, наедине. Что непонятного?

Братец вскочил на ноги, потому как ухитрился не просто ввалиться в комнату, но и шмякнуться на колени, упираясь руками о паркет.

— Все понятно, Жорик. — Высказался из-за его спины дед Мотя. — Чего-то Переростка нашего земля просто не держит. Не иначе, как от волнений за брата. Мы обед накрываем. Антонине помогаем, значится.

— Вот и молодцы. — Я подождал несколько минут, наблюдая, как Матвей Егорыч и Андрюха скрылись в кухне. Только после этого снова закрыл дверь, а потом повернулся к Наташке.

Она сидела на диване, сложив руки на коленях. Вид у нее был…я бы хотел сказать, виноватый, но ни хрена. Вид у нее был такой, будто вообще это я по самве уши обосрался. Вот молодец девчонка! По хрену мороз. Что бы не происходило, ухитряется всю ответственность свалить на меня.

— Слушаю. — Я подошел к креслу, которое стояло в углу, и сел в него. Почему-то появилось волнение и стоять дураком посреди спальни очень не хотелось.

— Это я тебя слушаю. — Наташка вздёрнула подбородок. Сидит, чисто королева. Дала благословение.

— Класс…– Я усмехнулся и покачал головой. — Ну, ты даешь, конечно…А ничего, что это ты пришла сюда? Или просто так сильно соскучилась? Невтерпеж было?

— Вообще-то, сначала ты явился ко мне домой. Стас сказал…

— Стас! — Я засмеялся.

Вышло как-то нервно и громко. Ну, блин, ментенок… Амур хренов. Ладно, насчёт его разговора с дедом Мотей и Андрюхой могу понять. Хоть с трудом, но все же. Переросток оказался рядом в момент, когда какие-то мутные личности решили меня немного порезать. Вполне очевидно, что и у Андрюхи, и у деда появилось еще больше вопросов, чем было раньше. Но к Наташке Стас нахрена полез? Типа, поспособствовать нашему воссоединению. Я что, сам не разберусь?

— И здесь, блин, Стас. Тебе он что успел наговорить? — Постарался спросить с усмешкой. Мол, если что-то и говорил Соколов, то не надо все принимать на веру.

— Ничего. Ничего он не наговорил. Просто…сказал, что ты хотел побеседовать о чем-то.

Наташка упорно не называла вслух тему, которая, на самом деле, сейчас, наверное, волновала нас обоих. По крайней мере, надеюсь, что она ее тоже волнует. А не я один переживаю. Девчонка хоть и стерва, но не совсем же ро́бот без чувств.

— Это мой ребёнок? — Ляпнул я вслух. Хотя, собирался начать издалека. Подвести, так сказать, аккуратно.

Наташка смотрела молча. Лицо у нее было… Не знаю, как даже назвать. Бесстрастное. Так, наверное. Минуту мы просто тупо пялились друг на друга.

— Твой. — Выдала она, наконец. — Только не пойму, что это меняет.

— В смысле⁈ — Я вскочил на ноги. Постоял, как дурак, а потом сел обратно. Чего встал-то? Сам не знаю. Думал, она тоже поднимется и бросится мне в объятия. Да щас! От этой дождешься, конечно.

— В прямом. Что это меняет? — Повторила она.

— Наташ, ты, меня, конечно, извини, но… У тебя как с головой? Нормально?

Девчонка моментально завелась. В ее глазах появилось по одному растерзанному Жорику. В каждом. Прямо увидел, как она мысленно расчленяет меня на составные запчасти. Видимо, мой вопрос ей, мягко говоря, не понравился. Не любит Наташка намеков на свою дурость.

— Слушай, Милославский, тебе что надо? Я вот не понимаю. Ты два года назад от меня отказался. Совсем. Скажи, какое теперь имеет значение все, что произошло после этого.

— Ты…Ну, ты, блин, вообще…– Я откинулся на спинку кресла, уставившись на девчонку. — Да я откуда знал, что ты…ну…

— Что я, беременная? — Наташка усмехнулась и небрежно повела плечом. — Изменилось бы все, да? Надо было прибежать к тебе, упасть в ноги и плакать? Мол, возьмите меня, Георгий Аристархович, замуж. Не погубите. Не дайте стать позором для семьи. Так?

— Нет! Так не надо было. Думаю, это вряд ли что-то изменило бы. Говорю же, нормальным, человеческим языком, не помнил ни черта. Понимаешь? Я же честно рассказываю, реально не помнил. Ни тебя, ни того, что было. В моей башке последней информацией имелся лишь тот факт, что мать поехала в Академию. Ее туда вызвали. Все. Потом — хлоп! Сижу на обрыве. Внизу — разбитая машина и родители. И оба они вообще ни разу не в добром здравии. Да, не вопрос, приди ты с таким заявлением в то время, я бы точно не обрадовался.