Во дворе начал клубиться черный туман. Он был почти незаметен сначала, появившись возле земли, был почти сдут ветром, но после стал окутывать сидящих разбойников. Он поднимался выше и выше и люди бросились от него в рассыпную, выхватывая оружие, но не зовя на помощь. Они словно проглотили языки. Их лица сковало ужасом, они бешено вращали глазами, но ни одна мышца более не дернулась на их лицах. Один из них побежал в башню, чтобы рассказать об этом магу, но не успел даже в нее зайти. Его горло словно сковало цепью и он не смог произнести ни слова. Перед ним возникло существо, окутанное черным дымом, из которого на него посмотрело два синих глаза. Разбойник углядел очертания сквозь черный дым, он успел увидеть чертные лохмотья, окутавшие тонкое тело, и старинный шлем из темного металла.

Существо прошло сквозь разбойника, появившись позади него. Вдруг, человек начал сморщиваться, словно его выдавливали, как губку. Разбойник не мог произнести ни звука, но Энион смог увидеть в его глазах первобытный ужас, а лицо все еще показывало ужасную гримасу боли. Через минуту все кончилось. Иссушенное тело легко подхватил ветер, опрокинув бандита в снег, оставив лишь ужас в его глазах. Всего через пару минут двор был пуст, только Григар лежал, зарывшись в снег. Существ всего было двое и они исчезли так же быстро, как и появились.

– Ты слышишь, маг? Слышишь своих людей? – Спросил Энион. Он улыбался, он наконец сделал то, что должен был сделать еще двадцать лет назад. На его душе вдруг стало очень легко, нобилиллу хотелось взлететь, и если бы не цепи, то он наверняка бы это сделал.

Маг выглянул в окно. Увиденное поразило его. Некромант почти со страхом смотрел на мертвые мешки с костями, рты которых раскрылись в беззвучном крике. Энион чувствовал его страх затылком. Нобилилл надеялся, что его сын жив и духи—защитники доберутся до него раньше, чем он умрет. Энион пожертвовал многим в этот момент, но не чувствовал себя обделенным, а, скорее наоборот – освободившимся. Его сын, сын короля, мог связаться с богом, попросить его помощи. Его сын выйдет из Черного леса и защитит нобилиллов от Некроманта.

– Как тебе ответ моего бога, маг? Теперь ты видишь, как он отвечают?

– Духи мертвых защитников, – изумленно проговорил Некромант. Он повернулся к нобилиллу. – Всю жизнь я думал, что они лишь сказка, обычная сказка, которую рассказывают детям!

Маг убрал косу от горла нобилилла и задумчиво оперся на нее. Он прожигал стену невидящим взглядом и, едва нобилилл дернулся, маг вырубил его ударом древка.

Небольшая деревня, что находилась неподалеку от Красной пустыни, стояла на границе между землями Ха—аста и Ниста. Солнце вовсю жарило и без того сухую землю, а соседство с мертвыми землями лишь усугубляло жизнь местных крестьян. Ветер приносил в их и без того скудные посевы много песка, уничтожая последние ростки. Последний скот здесь уже давным—давно забрали бандиты, обосновавшиеся неподалеку в умирающем рыжем лесу.

Сюда шел, полный бессмысленных надежд, Дэйвион. Он уже давно не пил воды и жаждал только ее, готовый отдать все свои золотые монеты за десяток глотков живительной жидкости. Приостановившсь у покосившегося частокола, воин взглянул на синеющие деревья на горизонте. Мифический Синий лес был домом эльфов, не подпускавших людей к своей реке – Атнас, что окружала их земли, словно граница. За это люди не особо их любили, но вряд ли кто—нибудь из них попытался нарушить предупреждения остроухих. Дэйвион покачал головой и отвернулся от благоухающих земель эльфов. Он направился в деревню, ибо знал, что там была его цель. Долго же ему пришлось сюда идти – через красные барханы пустынь, каменные дороги, кустистые леса, чтобы найти это место.

Старые, обветшалые дома одиноко стояли на ссохшемся пустыре. Крыша каждого из домов уже давно облезла и сгнила и лишь немногие каменные постройки крепко стояли, приветствуя одинокого путника.

Дэйвион, зевая, медленно шел к колодцу. Его вода уже давно кончилась, а вместо хлеба он вполне мог жевать песок – больше в округе ничего не было. В его кармане лежали золотые монеты, но золото не помогает утолить жажду или голод, сколько его не грызи.

Дэйвион был одет в длинный, местами потертый плащ,скрывающий уже немного постаревший доспех, сделанный из темного металла. На его груди красовался оранжевый дракон, а на поясе висел широкий полуторный меч. На его эфесе красовался тот же крылатый дракон.

Воин медленно брел, ощущая на себе удивленные взгляды немногих оставшихся здесь крестьян. Он не дошел до колодца всего пару шагов, когда услышал разговор. И почему—то воину захотелось услышать этот разговор больше, чем пить. Да и в колодце воды почти не было. Дэйвион повернулся к дому и облокотился на забор, вслушиваясь, забыв про свою жажду.

На крыльце небольшого, полуразрушенного и обветшалого дома сидели два человека – старик и юный мальчик. Они оживленно разговаривали, укрывшись от солнца в тени. Старик сгорбился, сидя на крыльце и опирался на мотыгу, а его внук спрашивал и спрашивал.

– Дедушка, расскажи мне о короле! Правда, что он мог превращаться в драконов? – мальчишка говорил громко, чем отвлек воина от размышлений о прошлом.

– Ох, нет. Не каждый король мог становиться драконом – лишь во времена самих драконов были те избранные, что летали в облаках, изрыгая огонь… Но потом пришел один из тех избранных, великий Рейвар – и выступил против драконов. Он их победил Белым пламенем, которое спрятал в месте, лишь ему одному известном. И от него пошел род королей – и все они были драконорожденными и, по слухам, могли становиться драконами…

– А драконы! Дедушка, расскажи про драконов! – не унимался юнец.

– Ох, драконы… ходили легенды, что короли носили доспехи из красного драконьего стекла и те, кто мог становиться драконами, были красны, словно пески этой пустыни и изрыгали пламя, что мигом сожгло бы нашу деревню! Слава богам, те времена кончились. Лишь камни хранят память о тех временах… Чего вам нужно, господин?

Дэйвион прошел вперед, запахивая плащ.

– Поспать, пожрать и попить. Я могу здесь на это надеяться?

– Если только вы не будете нарываться на неприятности, – старик косо взглянул на ржавый топор, стоящий у дверей без дела.

Дэйвион улыбнулся. Люди в этой деревне не были воинами и никто из них не был ему даже мнимым соперником.

– Я даже помогу вам, чем смогу. И заплачу, если в этом есть необходимость.

– Надеюсь, ты мне не пробьешь крышу своим мечом, – грубо проворчал он, впуская воина внутрь. Полутемное помещение немного озарилось светом. Старик молча указал на простой табурет, предлагая Дэйвиону сесть, но воин остался стоять на своем месте. Он снял свой плащ и повесил тонкий крюк и, погладив доспех, словно стирая пыль, прошел вперед. Старик же, разглядев на доспехе дракона, вздрогнул, но не подал виду.

– Деньги, я знаю, как вам нужны деньги. Пара золотых монет скрасит вашу жизнь, я полагаю, – будничным тоном сказал Дэйвион и улыбнулся.

– Д—да… да, – сказал старик, тут же пряча глаза.

Он убежал, хромая, в подвал, чтобы достать оттуда некоторые соленья, припасенные на черный день, но у него не было сил, чтобы поднять пищу. Его внук, мальчишка лет пяти, сосредоточенно стучал кулачком по столу. Ему было скучно.

– Дай, я помогу, – сказал воин и с легкостью поднял бадью.

– Зачем ты здесь? – дрожа, спрашивал старик.

– Мой отец, – начал воин, – великий человек. На его знаменах красуется дракон. – Дэйвион постучал себя по груди, открывая герб его рода. – Я здесь лишь потому, что мне необходимо знать о драконах все. Долго же я искал вас, Аргар, ведь вы последний хранитель каменной библиотеки.

Старик отстранился от него. Воин пил и ел, глядя своими глазами по сторонам. Дэйвион чувствовал страх, витавший в воздухе, страх и напряжение. Он улыбнулся старику и с видимым удовольствием отправил в рот сладкие коренья.