Постаревший за долгие годы нелегкого правления, правитель Номмаринна, Ниессар из дома Тоуллов, молча наблюдал, как его повозка въезжает в красивейший город Лорхейм. Его толстые, но потерявшие свою былую белоснежность, стены уже потрескались от старости и не мудрено – это был один из самых древних городов этого острова, построенный еще до образования самого государства народами эллов и эльфов. В нем еще остался тот дух величия и великолепия, оставшийся от них, прежде чем люди забрали этот город себе.

В этой части огромного острова Сиинир весна была на удивление прекрасна и тепла. На больших, уже покрытых ярко—зеленой листвой, раскидистых деревьях весело щебетали птицы, яркое предполуденное солнце еще не обжигало, а воздух, несмотря на отсутствие ветра, не был спертым и жарким. Но, несмотря на прекрасные пейзажи города и веселье, творящееся вокруг, правитель въезжал в него с тяжелым камнем на сердце. Не было еще того дня, чтобы Ниессар не корил себя за ошибки прошлого. И этот день не был исключением. Многие дни прошли, когда восемь правителей острова, восемь мудрых мужей обменяли свой ум на ярость и жадность. Двадцатьлет назад люди выбили северный щит государства со своего места, разбив его на части. Древнейший народ нобилиллов пропал, исчез, словно разносимый ветром пепел. И с того дня Сиинир начал раскаляться, словно сталь в руках умелого кузнеца. Лишившись союзников в лице нобилиллов, люди стали открыты для нападения с севера. И теперь, из—за Ледяных пустошей показалось войско. Конечно, великая река нобилиллов – Иссатрис, удержит их на какое—то время, да и большая Туманная стена все еще служила им какой—никакой, а все—таки защитой.

Ниессар вздохнул и выпил холодного вина. На улице было жарко, слышались звуки праздника – никто из людей не знал, что правители собрались на еще один совет не из—за прихода весны. По улицам сновали ушлые торговцы, босоногие беспризорники и солдаты, недобро поглядывая на длинные повозки Ниессара. Изо всех углов слышалась переливчатая музыка, смех и радостные выкрики, сливающиеся в один неприятный гвалт.

Повозка остановилась возле больших дубовых дверей, возле которых дежурило шестеро стражников, то и дело откидывая с большой, полукруглой лестницы бродяг и попрошаек, коих на праздниках появлялось все больше и больше, грязных и ноющих, с покрытыми струпьями протянутыми руками. Правитель закрыл окно занавеской и углубился в свои мысли. Выходить не хотелось. Вокруг них уже столпились люди, с интересом разглядывая герб его семьи, перешептываясь между собой. По Сииниру ходили слухи, что железный правитель отныне самой северной провинции острова при смерти: свалила его драконья болезнь. Но, то ли к сожалению многих, то ли к их же счастью, Ниессар был жив и здоров, вопреки всем слухам.

Ниессар с трудом выбрался из повозки, закрыв единственный видивший глаз от солнца большой ладонью. Тонкие шрамы, расползавшиеся по его лицу, памятники лихой молодости, трещали на солнце, как заживающие раны, сбрасывающие кровавую корку. Не видящий глаз уже давно был белым, эдаким стражем его мудрости, изредка его подводившим. Ниессар ослеп, когда бился с одним из могучих змеев, иногда объявлявшихся на Сиинире, прилетающих с тысячи островов Дарвы или же с Блуждающих островов. Стражники с почтением расступились и открыли ворота и с яркой освещенной улицы Ниессар попал в темной и длинный коридор, освещенный всего парой тускло горящих факелов.

– Лорд Тоулл. – В конце коридора показался первый советник нынешнего правителя Лорхейма – стареющий, полноватый Бирамай. Ниессар помнил его хитрое лицо и при отце правителя и заметил, что за долгие годы они ничуть не поменялось – лишь обзавелось парой длинных морщин на лбу, да сединой в бороде. – Вы выглядите несколько хуже, чем в нашу последнюю встречу. Холодный воздух не идет вам на пользу.

– Бирамай, – Ниессар усмехнулся. Советник правителя был неглуп, но никогда ему не нравился, из—за своей хамоватости и наглости, словно он сам был правителем. – Ты ничуть не постарел. Неужто от нобилиллов молодость украл?

– Мы у них много чего украли, лорд Тоулл, – усмехнулся Бирамай. – Прошу простить, правитель, но еще не все прибыли. Я провожу вас в комнаты отдыха, где вы можете подождать начала совета…

Ниессар отмахнулся от него.

– Ни к чему. Мне отдыхать некогда, да и думать в ваших комнатах никогда не получалось. Слишком уж много вина и женщин. Веди меня в Круглый зал.

Бирамай поклонился и пригласил правителя следовать за ним. Они шли по длинным, ярко освещенным коридорам, проходя мимо распахнутых настежь дверей, откуда слышались стоны и веселые разговоры. Видимо, серьезен здесь был лишь один Ниессар, ведь даже его советники заглядывались на праздник, который был в самом разгаре.

Круглый зал города Лорхейма был сер и уныл. Ниессар никогда не любил его. Огромный зал с тремя маленькими окнами для свежего воздуха поражал своей мрачностью, по сравнению с остальным замком солнечным и светлым, ибо эльфы и эллы подарили ему внутренний свет, как говорили легенды. Но дело было в том, что замок был прекрасно освещен, а в юго—западной части Сиинира было солнечно и тепло, дожди же здесь были редким явлением.

В самом Круглом зале, где всегда собирались правители девяти городов Сиинира, а сейчас только восьми, полукругом, были поставлены десять тронов – королевский, самый большой из них и самый старый, стоял выше всех и дальше всех. На его подлокотниках часто висела паутина, и не мудрено – короля на Сиинире нет уже больше пятидесяти лет, а Диниан, правитель Лорхейма, редко разрешал прислуге здесь убираться, что, несомненно, печалило и злило главу всех здешних слуг, племянницу Бирамая – юную девушку Оленну.Позади каждого трона висели флаги с изображениями гербов каждого из великих домов, а между ними висели факелы. Половина из них не горела, и сейчас их в спешке зажигали слуги.

Ниессар пришел первым и сел на свое место, задумчиво оглядывая серые стены. Стражник и советник, Герес, встали позади него, так же, как и их правитель, оглядываясь вокруг.

В зал начали заходить сами правители. Каждого из восьмерых сопровождал стражник и один из советников, «рука» правителя. Каждый из них был одет в цвета своего дома. Темно—синие, красные, оранжевые, зеленые, синие, лазурные, черные и бежевые цвета наполнили зал, словно украшая его, к празднованию наступающего года. Но прошли те времена, когда новый год, сменяясь старым, был лучше. С каждым днем становилось все хуже и хуже.

– Лорхейм – город воров, – смеясь, сказал самый толстый из них, правитель города Наар—Азата, Кирай из дома Азатов. Он переваливался с ноги на ногу и пытался что—то прожевать, чем вызывал явное неудовольствие его собеседников, хоть те и старались не подавать виду. – Только я слез с лошади, как у меня увели мой кошелек! Конечно, кошельков у меня много, но ведь и их увести могут!

– Твои кошельки – это люди, носящие за тебя твои деньги и они попросту убежали к шлюхам! – расхохотался второй, Вириан Норт, высокий немолодой человек, с седеющими волосами и длинной бородой, которую он заправлял в пояс. Было время, когда Ниессару хотелось отрубить ее и сжечь, но то было давно. Сейчас ему хотелось сжечь его всего.

– То есть Лорхейм – город шлюх? – спросил Кирай, но Вириан не успел ему ответить.

– Я приветствую восьмерых правителей Сиинира в фамильном замке Вердов, – объявил слуга, когда все люди вошли в зал. – По праву принимающей стороны, правитель Лорхейма желает, чтобы вы объявили себя друг перед другом.

Правители недовольно заворчали.

– Мы итак знаем друг друга! Не к чему нас представлять, давайте сразу перейдем к делу! – крикнул Гетрис Роутрок, правитель Ниста. Ниессар недовольно его оглядел, но и с места не встал.

– Так требует обычай. И если обычай требует – его надо исполнять, – с ледяным спокойствием сказал Динианиз рода Вердов, правитель Лорхейма. Высокий и гордый, Диниан был выше каждого из правителей Сиинира. Его светлые волосы закрывали его лоб и немного лезли на его ярко—зеленые глаза. У него многое было от отца. Разве что, его овальное, лишенное шрамов лицо досталось ему от матери, не так давно сошедшей с ума. Диниан был строг по отношению к обычаям и верованиям, стараясь соблюдать их в полной мере, ведь, по его словам, лишь это удерживало Сиинир от краха. И строг он был даже по отношению к любви. Многие девушки были влюблены в него, от знатных дам до портовых шлюх, но предпочтений самого скрытного правителя никто не знал: Диниан до сих пор был холост. Он встал: