До запланированного приема пищи я успеваю сходить в купальню, освежиться и переодеться в чистую одежду. Волосы еще слегка мокрые после банных процедур, и я оставляю их распущенными, тщательно расчесав деревянным гребнем с крупными зубцами. Придирчиво оглядываю себя еще раз в зеркале, разглаживаю складочки на темно-зеленом сюрко и, посчитав свой образ вполне приемлемым для такого мероприятия, выхожу из комнаты. Спустившись вниз, присаживаюсь за стол и оказываюсь первой. Впрочем, у нас тут не королевский прием, а обычная вечерняя трапеза, на которую даже не все собираются вместе, но воспитание не позволяет мне начать без нашего гостя.

Он появляется спустя пару минут, опираясь на плечо одного из гардейцев, и удобно устраивается в кресле.

─ Леди Айне, вы сегодня обворожительны, ─ улыбается он одними губами, заставляя меня слегка поежиться.

─ Спасибо, ─ скромно опускаю ресницы, стараясь играть стеснительную робкую девушку. Может он и мою немногословность спишет на эту самую стеснительность.

─ У вас поразительно прекрасный и старинный замок, не перестаю им восхищаться, ─ продолжает разливаться соловьем Ловар. Эм, прекрасный? Нет, то, что он старинный, с этим не спорю. Но прекрасный? Увольте. Обнищавший, запущенный, полупустой ─ да, но уж никак не прекрасный.

─ Спасибо, ─ снова пищу в ответ, ковыряя ложкой жаркое из кролика.

─ А знаете ли вы его историю? ─ снова шокирует меня Родерик, и я невольно поднимаю на него глаза, отрицательно качая головой.

─ Хотите, расскажу?

Конечно, хочу! Даже очень! Внутри все умирает от любопытства и возможности получить подсказку к тому, что тут происходит. Но проявлять столь неприкрытый, жаждущий подробностей, интерес остерегаюсь. Поэтому как можно равнодушнее отвечаю утвердительно, дескать, хочу, но только для того, чтобы скрасить беседой вечер.

Начало рассказа слегка оттягивается из-за прихода Гертруды, которая белым лебедем вплывает в общий зал, и я сразу начинаю себя чувствовать более защищенной. Смешно. Как будто эта милая женщина может меня оградить от неуместных посягательств сэра Ловара. Сам же собеседник слегка хмурится, узрев еще одного слушателя, но быстро берет себя в руки и одаривает женщину слащавой улыбкой. А, получив в ответ точно такую же, слегка давится кусочком турнепса. Ну-ну. Рассчитывал провести вечер со мной тет-а-тет, вешая лапшу на уши? Не тут то было. Губы сами расползаются в улыбке, в отличие от двух предыдущих, принадлежащих моим собеседникам, искренней.

─ Так о чем вы хотели мне поведать уважаемый сэр? ─ невинно интересуюсь, отпивая из своего кубка небольшой глоточек яблочного вина.

Ловар прокашливается, тоже жадно прихлебывает из своего и переводит взгляд на меня.

─ Милая Айне, мне очень льстит ваш интерес к такому, относительно скучному для многих дам, вопросу.

─ Ничего удивительного, сэр Ловар, ─ пожимаю плечами. ─ Вы же собираетесь рассказать о моем родном доме. Его история не может не вызывать у меня глубокого увлечения.

Гертруда сидит, навострив уши и бдит. Я наивно хлопаю ресницами. Родерик приосанивается, довольный таким вниманием, и начинает вещать:

─ Около пятисот лет назад жил некий Гиллаган О’Ши, талантливый ученый, успешный и увлеченный. Его уважали коллеги, вожделели женщины, боялись враги. Женился он, полюбив от всего сердца прекрасную рыжеволосую колдунью Мелинду, ведьму, обладающую даром Азери Анем. Слышали о таком?

От его рассказа, почему-то волосы на затылке становятся дыбом, а по спине табуном бегут мурашки. Азери Анем… Должна ли я выдавать свою осведомленность? Нечего тут и думать… Отрицательно качаю головой.

─ Азери Анем редкий  вид некромантов, сейчас, к сожалению подобного таланта нет ни у кого. Они могли вернуть душу умирающему. Любого человека возвратить к жизни. Представляете какова была их сила? ─ фанатично блестит глазами Ловар, а у меня от страха пересыхает в горле, и я поспешно хватаю кубок с вином и делаю жадный глоток.

─ Они любили друг друга так, как не дано любить никому в этом мире, ─ между тем, продолжает рассказчик. ─ Светлая Бригитта одарила их тремя сыновьями. Старший имел дар отца, средний был целителем, а младшего, любимого, боги обделили, сделав простым человеком. Не смог смириться с волею пресветлых Гиллаган и начал искать способ, как сына, Эйдана, сделать магом. Исследования поглотили его полностью. Он почти не выходил из лаборатории, раз за разом, предпринимая попытки, делая расчеты, исправляя ошибки в результатах экспериментов. И вот, наконец, способ был найден, только вот Гиллаган к тому времени полностью утратил человеческое обличие, превратившись в одержимого идеей свихнувшегося ученого. Он потерял работу, потерял семью, потерял детей, потерял любимую, ибо творил ужасные вещи, экспериментируя над людским телом и душой. В этих казематах, ─ Родерик указывает на пол главного зала, под которым как раз и размещаются бывшая темница и крипта. ─ Сотни загубленных душ, истерзанных и замученных фанатиком-ученым. Остановить его не было под силу никому. Он обрел небывалое могущество, дар его стал намного мощнее и многограннее. Сын отказался такой ценой получить магию, зато отец не погнушался изобретенным способом и вытянул у одаренных, находящихся у него в неволе, множество талантов, убив этим самым несчастных.

В один из дней вернулась к нему жена, не смогла выдержать разлуки с любимым. Целый день они провели вдвоем в объятьях друг друга, вспоминая былые времена, клянясь в вечной верности. А вечером Мелинда принесла ему кубок с глинтвейном. Не подозревающий подвоха Гиллаган, принял из рук жены напиток, осушил до дна и заснул крепким беспробудным сном. Очнулся он в фамильной крипте, внутри каменного саркофага. Рыжая колдунья возвышалась над ним, как прекрасное порождение фейри, сжимая в руках острый клинок. Ее лицо заливали горькие слезы, но руки не дрожали. С отчаянным криком вонзила она острое лезвие в сердце любимого мужа, всадив по самую рукоятку. Затем закрыла крышку саркофага, спеленав могущественными заклинаниями, отдав всю свою силу, иссушив до дна свой дар, отделив дух Гиллагана от тела и отняв у него возможность переродится в чертогах Луда. А после этого убила себя, навеки привязав свою душу к гробнице мужа, став неусыпным стражем. Ибо настанет день, когда заклинания истончатся, и вырвется на волю мятежный дух Гиллагана, жаждущий отмщения и желающий вернуться в мир живых.

Мы с Гертрудой сидим, затаив дыхание, боясь пошевелиться, опасаясь даже вздохнуть. Родерик обводит нас самодовольным взглядом и криво улыбается:

─ Но это всего лишь легенда, которую я слышал, еще, будучи зеленым юнцом, от одного нелюдимого и злобного старика. И я ручаюсь, что половина рассказанного им просто выдумка.

─ А что это был за старик? ─ как бы невзначай интересуюсь я. Ох, как бы мне самой хотелось с ним побеседовать!

─ Отшельник какой-то, ─ откидывается на спинку кресла Ловар и со вздохом вытягивает здоровую ногу. ─ Его может уже и в живых нет. Раньше в манистере вместе с сагартами, жрецами Луда, жил. Потом подался куда-то. Не знаю…

─ А как его звали? ─ понимаю, что мой интерес может быть подозрительным. Но с другой стороны, почему я не могу поинтересоваться о том, кто подробно знает об истории моего замка?

─ То ли Дугал, то ли Донал, ─ пожимает плечами Ловар и пригубливает вино.

Поджимаю губы и задумываюсь. Нужно во что бы то ни стало найти этого Дугала-Донала, ибо подсказывает мне интуиция, что что-то неладное начало творится с криптой еще лет десять-одинадцать назад.

─ Прошу меня извинить, ─ поднимаюсь я со своего места. ─ Сегодня день был слишком утомительным для меня, и я бы предпочла уже отправиться отдыхать.

Ловар, сидя в кресле, слегка кланяется, всем своим видом показывая, что с удовольствием бы встал на ноги, провожая меня, как того требует этикет, но в силу обстоятельств ему это сейчас не доступно. Гертруда тоже вскакивает со своего места, но я вижу, что нянюшка еще не совсем закончила трапезу, поэтому прошу ее остаться, да и нашему гостю не так будет скучно в одиночестве. А сама, наконец, удаляюсь в свою комнату.